Артур Мейчен - Великое возвращение

Артур Мейчен

«Великое возвращение»

1. Слух о чуде

Случается порой: в неприметном уголке какой-нибудь газетной страницы вдруг промелькнет чрезвычайно странное сообщение, которое, впрочем, тут же ускользает из нашей памяти, не оставив в ней сколько-нибудь заметного следа. В качестве примера могу привести небольшую статейку, несколько лет назад обнаруженную мной в одном из лондонских изданий — на мой взгляд, она заключала в себе едва ли не самую удивительную информацию, когда-либо появлявшуюся в печати. Поскольку сообщение поступило по каналам общеизвестного и почтенного агентства новостей, его, по-видимому, перепечатали все газеты, благо приводимые факты и впрямь были достойны внимания.

Обстоятельства, необходимые — нет, не для понимания сути случившегося, о чем не может быть и речи, но, скажем так, — для понимания событий, сделавших его возможным, таковы. Наше недавнее вторжение в Тибет спровоцировало конфликт внутри правящей верхушки этой страны, и некое лицо, известное под именем Таши Ламы, спаслось вместе с нами бегством в Индию и в дальнейшем, перемещаясь из одного буддийского храма в другой, в конце концов оказалось у подножия священной для буддистов горной вершины, название которой я позабыл. Так вот, однажды в утренней газете появилось сообщение:

Его Святейшество Таши Лама взошел наконец на Гору и был преображен. «Рейтер».

И это все. С того дня и доныне я не слышал более ни единого слова, которое могло бы объяснить или хотя бы прокомментировать это более чем странное утверждение.

С другой стороны, что тут можно было добавить? Агентство «Рейтер», по всей вероятности, сочло, что, доведя упомянутый факт до сведения читающей публики, оно добросовестно исполнило свой долг, и на том можно спокойно поставить точку. Насколько мне известно, никто из читателей не обратился в газеты с вопросом — что же, собственно, агентство «Рейтер» подразумевало под словом «преображен» или что подразумевал под ним сам Таши. Лама. Думаю» что краткой этой заметке никто попросту не придал значения; и таким образом весьма примечательное и странное событие — если, конечно, оно и в самом деле имело место — было показано нам как картинка в волшебном фонаре, на один краткий миг, после чего нас отвлекли совсем другими зрелищами.

Вот вам исключительно яркий пример того, как чудесное порой промелькнет перед нашим взором, чтобы тут же задернуть за собой черные покровы забвения; подобные случаи, должен заметить, встречаются не так уж редко. К примеру, время от времени, с промежутками в несколько лет, в газетах появляются сообщения о странных проделках того, что для простоты обычно именуется «полтергейстом». Некоторые дома — чаще всего одиноко стоящие крестьянские жилища — неожиданно подвергаются своего рода нашествиям потусторонних сил. Огромные камни, направляемые чьей-то невидимой рукой, вдребезги разбивают окна, скатываются с грохотом по дымоходам; тарелки, чашки и блюдца вылетают из кухонных шкафов на середину кухни — и никто не может сказать, как или посредством чего все это делается. На верхнем этаже, над самой вашей головой, словно в некоем безумном балете, начинают, вдруг скакать тяжелые кровати и сундуки. Порой подобные выходки неведомой силы взбудораживают всю округу, и тогда какая-нибудь лондонская газета посылает наконец на место происшествия своего корреспондента с поручением разобраться и дать отчет о случившемся. Корреспондент обычно лениво вымучивает полколонки текста для номера, выходящего в понедельник, потом посылает несколько ничего не значащих абзацев для вторника и со спокойным сердцем возвращается в столицу. При этом ничего и никак не объясняется, происшествие уходит в небытие, и вскоре уже никому нет до него ни малейшего дела. День или два история эта кочует по страницам разных газет, а затем мгновенно, подобно австралийским рекам, исчезает в таинственных темных недрах. Впрочем, возможно, что столь поразительное нелюбопытство к чудесным событиям и сообщениям о них не является в полной мере необъяснимым. Не исключено, что они относятся к области так называемых психических аномалий. Они просто не должны происходить или, лучше сказать, не должны проявляться. Все эти вещи принадлежат к миру, находящемуся по другую сторону темного занавеса, и лишь изредка, по странной и драматической случайности, уголок этого занавеса вдруг на мгновение отгибается, и тогда — на какой-то краткий миг — мы можем увидеть нечто поражающее нас; однако таинственные существа, которых мистер Киплинг именует Хозяевами Жизни и Смерти, строго заботятся о том, чтобы мы не увидели слишком много. Мы ведь с вами обычно имеем дело с вещами более высокого или, напротив, более низкого — во всяком случае, совсем иного — порядка, и, как правило, вообще не склонны отвлекаться на то, что, в сущности, нас вовсе и не интересует. Поскольку же преображение Ламы и проделки полтергейста не имеют к нам непосредственного отношения, мы лишь равнодушно поводим бровью и тут же переключаемся на что-нибудь другое — либо на поэзию, либо на статистику.

Следует заметить, что и я вовсе не испытываю особого доверия к фактам, на которые здесь ссылаюсь. Насколько я могу судить, Лама, вопреки уверениям агентства Рейтер, отнюдь не был преображен, а полтергейст, вопреки утверждениям покойного мистера Эндрю Ланга, мог в действительности обернуться какой-нибудь проказницей Полли, служанкой на ферме. И если пойти дальше, то я не уверен, имею ли я право ставить какой-либо из упомянутых выше случаев проявления чудесного в один ряд со случайно же попавшейся мне этим летом на глаза газетной статейкой — ибо она, на первый взгляд и при сравнении ее со всеми этими событиями, не содержала в себе ничего слишком уж необычного. Возможно, я и вовсе не обратил бы на нее внимания, если бы не название места, в котором я некогда, побывал и которое странным, плохо поддающимся объяснению образом запало мне в душу. Поистине, я уверен, что необычайная эта статейка заслуживает особого внимания, ибо если даже признавать полтергейст чем-то истинно существующим, то он всего лишь приоткрывает завесу над некой, обычно нам недоступной областью психической деятельности. Но за немногими строками, относящимися к Ллантрисанту, маленькому городку на берегу моря в графстве Афтоншир, проглядывало нечто большее и гораздо теснее связанное с предметом нашего разговора.

Это «нечто большее», однако, вовсе не лежало на поверхности, ибо газетная вырезка — я сохранил ее — гласила всего лишь следующее:

«Ллантрисант. Погода обещает быть очень благоприятной: вчера в полдень температура воды в море достигала 65° по Фаренгейту[1]. Недавнее Возвращение к жизни, как предполагается, сопровождалось весьма примечательными событиями. За последнее время огни не наблюдались. Свершилось. Вечный покой Рыбака».