Вики Филдс - Похититель (СИ)

ВИКИ ФИЛДС

ПОХИТИТЕЛЬ

1

Погода выдалась ужасная, сегодня: тяжелое небо, пропитанное дождевой водой, словно гигантская губка, казалось обрушится на несчастные головы детективов, приехавших по вызову двух подвыпивших приятелей, старшего школьного возраста, — они обнаружили в мусорном баке, возле одного из обветшалых ночных клубов обезображенное тело девушки легкого поведения.

Она — третья жертва серийного убийцы.

Чья-то дочь, словно мусор, найденная в баке. Марионетка, без имени и без фамилии. Кукла без лица.

Пошла четвертая неделя этого кошмара, и ужас будет продолжаться, пока это беспринципное, аморальное животное будет на свободе.

Сегодня понедельник. До следующего убийства есть еще неделя.

Как и до этого — неделя. Семь дней, до того, как появится новое тело.

2

— Кава Эржабетт! — завопила мне в трубку старшая медсестра, когда я изо всех сил, пыталась не выпустить руль из рук, и не свернуть куда-нибудь с главной дороги, в кювет. — Кава!

— Я вас прекрасно слышу, мисс Итон, — ответила я, спокойным голосом, хоть внутри вопила, приказывая этой наглой ведьме, у которой нет собственной личной жизни, заткнуться. — Я скоро буду.

Мой велосипед ловил все лужи; обледеневшие от дождя пальцы мертвой хваткой вцепились в руль. Моя улица, пустынна и безлюдна, — все попрятались по своим уютным домишкам, куда нет доступа завывающему, яростному ветру, который пробирается под мою дряхлую куртку.

— Я скажу в университете, что вы никудышная медсестра, — проскрипела женщина.

Гори в аду.

— Да, мисс Итон.

Я наконец-то, выехала со своей улицы, а значит, приблизилась к месту работы — главной больнице, — на несколько минут. Хотя это не отменяет, что мне придется терпеть вопли мисс Итон еще добрых двадцать минут. Если, конечно, я не брошу трубку, сымитировав прерванную связь.

Она выводит меня из себя. Мисс Итон, а не связь.

— Да, мисс Итон, — невпопад сказала я, и услышала на том конце грозный голос:

— Я ничего не говорила, Кава.

— Простите.

Она похожа на мою маму. Та умерла от рук какого-то психопата, ворвавшегося к нам в дом, когда мне было двенадцать лет. То есть, десять лет назад. Чертовски мало, чтобы я забыла, как звучит ее голос. В точности голос мисс Итон.

— Я скоро буду, — бросила я, и отключилась.

Все хорошо. Все нормально. Все нормально.

Ничего не нормально, если эта ведьма достает в этот момент из своего чулана, котел, чтобы заживо сварить меня на адском пламени.

Это была последняя мысль, до того, как что-то случилось.

Я не сразу поняла, что именно.

Просто визг клаксона. Затем мой собственный крик. Затем ослепляющая боль, наполняющаяся красным цветом. И я падаю в пропасть, от того, что боль становится невыносимой.

3

Я не открываю глаза, потому что боюсь того, что могу увидеть, если сделаю это. Что с моим телом? Что с моим лицом? Почему я не чувствую боли?

Я открыла глаза, и обнаружила себя в престранном месте.

Католическая церковь. Мы с мамой часто приходили сюда. Она — вымаливать грехи, а я просто молиться. Я не любила это место, потому что после того, как мама выпрашивала прощения у Бога, она вновь начинала творить те ужасные вещи, о которых я теперь не хочу вспоминать.

Но что я делаю здесь? И почему я в этом странном наряде?

На мне пижама с цветочками. Как из детства.

Я села на скамью, в среднем ряду, и огляделась.

Я здесь одна. Больше — никого.

Что это?

Почему я здесь?

Я встала на ноги, сделала несколько наклонов, и поняла — я совершенно невредима. Словно и ничего не было. Но авария была. Я чувствовала во рту кровь, когда мои зубы раздробились. Я ощупала лицо, и поняла, что на коже нет никаких отметин.

Медленно ступила в проход между скамьями, и направилась к дубовым дверям.

Я уже знала — выхода отсюда нет.

Потому, что я умерла.

4

Я родилась 1 апреля, 1993 года, в счастливой семье. Мама назвала меня Кавой. Не знаю, с какой стати ей пришло в голову это имя, и вообще, что оно означает, но ей нравилось. Папа после этого ушел, а мама впала в отчаяние.

После того, как мы остались с ней одни, настали трудные времена — есть было совершенно нечего; иногда, мне приходилось клянчить милостыню в подземных переходах и метро. Сначала, от того, что меня заставляла мама, а потом — потому, что сама привыкла, и потому что не могла иначе. Есть хотелось жутко.

Иногда, мама приносила что-нибудь съестное с работы. Я набрасывалась на пищу, не замечая гадкого привкуса, и не замечая, что еда прокисла.

Мне было двенадцать, когда это прекратилось. В наш дом забрался маньяк, и убил маму, а меня забрала бабушка. С бабушкой жить было не легче — она маму ненавидела, а, следовательно, и меня тоже; но я терпела. Потому, что ничего другого не оставалось.

Мне просто хотелось, достичь совершеннолетия, и покинуть этот ад, где бабушка кормила меня прокисшим молоком, где запирала холодильник на ключ, где выключала в доме свет в девять часов. Бабушка тоже ходила в церковь. Тоже вымаливала прощение.

В восемнадцать я уехала в медицинский колледж. Казалось, что жизнь наладилась. Мне действительно казалось, что раз прошлое осталось в прошлом, и я сама строю свое будущее мне нечего больше опасаться.

Но надежда самое худшее, что есть у человека — она не отпускает. Надежда заставляет нас ждать лучшего, и терпеть жизненные побои. Надежда умирает последней в человеке.

А я уже умерла, но я все еще в этой церкви.

И я тоже должна уйти, после того, сколько лет я прожила с надеждой на то, что и до меня дойдет очередь, на счастье.

5

Доктор Кара Ллевелин, опустилась перед койкой своей восемнадцатилетней дочери Грации, и прошептала:

— Дорогая, — Кара припала своими сухими губами к виску девушки, и та открыла глаза. — Грация…

— Мам, — слабо прошептала та, — почему ты плачешь?

Кара Ллевелин была очень несчастна особенно сейчас, когда видела, как ее красавица-дочь, с золотистыми локонами, смотрит на нее с таким сожалением, и мудростью в своем взгляде…

Девочке требуется срочная пересадка сердца, но врачи, как и сама Кара в безвыходном положении. Грация может умереть уже на следующей неделе, если срочно не найдется донор сердца.

— Мам, в чем дело?

— Милая, — Кара провела своими ухоженными ладонями по волосам девушки. Она сглотнула и вымученно улыбнулась: — Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — Грация стремительно пыталась придумать какую-нибудь шутку, или как-то иначе заставить маму успокоиться, но она слишком устала. Глаза слипались, хотелось спать. — Только мне скучно, мам.