Елена Гладышева - Проклятье на последнем вздохе или Underground

Елена Гладышева

Проклятье на последнем вздохе или Underground

Книга частично основана на реальных событиях.

Пролог

В первую пятницу после новолуния сходите в церковь,

купите семь свечей, но сдачи с покупки не берите.

Подойдите к иконе Богородицы, поставьте три свечи,

остальные зажгите у иконы Спасителя и, перекрестясь, скажите:

Господи, сожги огнем Духа Святого

Слова проклятья раба (имя).

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Аминь.

1

Наталья шла возле пустой подводы. Она с трудом выдергивала ноги, обутые в мужнины кирзовые сапоги из раскисшей, хлюпающей, грязи, но на телегу не садилась.

Тёмные дождевые облака затянули небо плотной пеленой. Холодный осенний дождь, промочивший насквозь Наталью и всё вокруг, бездушно размывал по лицу горькие вдовьи слёзы, размеживая мутной пеленой её нелёгкую прошлую жизнь от совсем неизвестного будущего.

C голых веток деревьев, с потемневших крыш капала сырость. Осень оплакивала осиротевшие избы, но и у неё не хватало слёз.

Наталья только что похоронила мужа. Молча закидала скользкими комьями глинистой земли его наспех сколоченный гроб и сверху насыпала неровный холмик.

Распрягая лошадь, Наталья слушала как жалобно в хлеву мычала второй день некормленая и не доеная корова, беспокоились свиньи и куры, но она их не услышала.

В избе, сбросив тяжеленые от грязи сапоги, она бессильно опустилась на лавку и застыла, бессознательно наблюдая за грязными лужами от разбросанных ею сапог, растекающимися по полу и стремившимися в мохнатую темноту углов.

На печи запищала обоссавшаяся годовалая дочка Нюрка. Этот слабый, детский плачь больно резанул Наталье слух и сердце. Она достала початую бутыль самогона, налила почти полную кружку и выпила её залпом «за упокой души ново-приставленного раба божьего Егора» и чуть не задохнулась, ощутив сильный ожёг горла и всех внутренностей разом.

Её организм, впервые познакомившийся с алкоголем в таком количестве, сдал сразу. Дверной косяк поплыл перед глазами Натальи, голова закружилась в, нахлынувшем откуда — то, вихре и её непослушное, ватное тело безвольно сползло с лавки на холодный пол.

На остывшей печи закряхтела старая бабка, прижимавшая к себе хныкающую Нюрку.

Монотонный стук бесконечного дождя по крыше приглушил натужный собачий вой, заставивший деревенских в страхе перекрестить не один лоб. Умерших теперь хоронили почитай каждый день.

2

Нынешняя долгожданная весна с, распустившейся, нарядной, как невеста на выданье, черёмухой, с вишнями и яблонями в белом цвету в садах, кружила голову сладостными мечтами.

Зазеленевшая в лужках, молодая травка радовала и, застоявшуюся в хлевах за зиму скотину и малых детишек. А взрослые деревенские жители спешили с земляными работами. Весенний день — год кормит!

Ромашковое лето с дурманящим запахом свеже — скошенной травы, со сладким с горчинкой вкусом спелой земляники, с ночными соловьиными трелями, с промытыми росами зорями, с налитыми солнцем спелыми колосьями пшеницы, связанными в снопы, с рябиновыми бусами, как бы в шутку подаренными немного смущенным Егором, пролетело незаметно.

Короткое бабье лето быстро прошелестело пожелтевшими листьями и смылось, зарядившим почти на месяц, дождем. По утрам ещё зелёная трава стала покрываться седым инеем, а в хмуром, потемневшем небе всё чаще слышалось курлыканье журавлиных стай. Птицы улетали на юг, к теплу.

Злая осень вместе с бесконечными свинцовыми тучами принесла не только холодную ветреную непогоду, непролазную грязь и дикую тоску, но и страшную беду: в деревне свирепствовал тиф.

В семье Натальи первым умер свекор. Деревенская кузня осталась без кузнеца.

Потом слегла и заботливо ухаживавшая за ним свекровь. Ежась под недобрым взглядом мужа, Наталья, отпахав в колхозе очередной, так и не оплаченный трудодень, дома хваталась за любую работу, лишь бы реже подходить к больной. Она панически боялась за себя и за Нюрку, которую всё ещё кормила грудью.

И Егор, понимая это, хоть и обижался на жену, сам как мог, ухаживал за больной матерью.

Только схоронили свекровь, как заболел и Егор. Он, то метался в сильном жару, то затихал на какое — то время, то снова начинал бредить.

Фельдшер, сосланный в их деревню еще при царе за крамольные слова и идеи, давно помер от беспросветного пьянства. И Наталья лечила мужа сама. Но Егору становилось все хуже. Его лицо сделалось одутловатым и красным настолько, что не стал заметен шрам на щеке. И у него жутко зудело тело, расчесанное от укусов тифозных вшей.

Егор «сгорел» за четыре дня. Пометавшись и поохав, он вдруг весь вытянулся и застыл.

Перепуганная Наталья побежала за деревенским священником.

От батюшки несло самогоном и луком. Этим противным запахом за последние дни провоняла вся деревня. Других лекарств — не было. А тех, что удалось достать в аптеке соседнего городка, было ничтожно мало и они закончились уже на первой неделе этой страшной эпидемии.

— Да тут состояние полного не стояния, — выдохнул жутким перегаром батюшка.

— Что? — не поняла Наталья.

— Я говорю, что упокоился твой комсомолец, раб божий Егорка, — перекрестился поп, — хоронить надобно!

— За что ж ты нас так, Господи! — простонала Наталья.

— А потому, как в храм надо чаще ходить, — грубо урезонил её поп. — Потому, что только всевышний может понять и простить человеческие прегрешения, ибо сам есть источник доброты!

Наталья сунула священнику хлеб, бутыль самогона для мужиков, уже который день в промозглую непогоду копавших могилы на погосте за церковью, а сама поплелась к соседу, ставшему поневоле в эту страшную осень гробовщиком. Тот уже привычно быстро сколотил гроб из плохо обструганных досок и сам поставил его Наталье в сени.

— Говорила тебе, что уезжать нам надо было, — причитала Наталья, везя на подводе, громыхающей по разбитой дороге, гроб с телом мужа. — А ты уперся, что избу тебе жалко. Вон пустая теперь твоя изба стоит!

Наталья коснулась губами мокрого от не перестающего дождя лба Егора. Ей почудилось, что у него в этот момент слегка дернулась щека. Наталью охватила паника, но всего лишь на секунду. Но это была бесконечно долгая секунда, которую она с содроганием вспоминала всю свою оставшуюся жизнь. Мужики тут же закрыли крышку гроба и заколотили её гвоздем, словно вонзившимся Наталье в самое сердце.