Урок человеколюбия и всепрощения - Андрей Андреевич Вознин

Андрей Вознин

Урок человеколюбия и всепрощения

В полутёмном помещении отвратительно воняло давно немытыми телами, коих здесь, обильно потевших, присутствовало столько, что в этот жаркий летний день у особо впечатлительных перехватывало дыхание. И, к сожалению, это был далеко не единственный «аромат» — воняло много ещё чем столь же резким и отвратительным.

За единственным столом у окна сидела обычная для таких дел тройка — бургомистр, епископ и совсем недавно прибывший из метрополии представитель Священной Инквизиции. Не смотря на высокий статус сидящих, потели они ничуть не менее простых горожан, которые плотной толпой заполняли остальное пространство небольшого помещения.

Взоры как тройки сидящих, так и остальных присутствующих обращались на замершую пред столом обвиняемую — немолодую женщину с распущенными волосами, облачённую в грубую чёрную рубаху до пола. Протокол заседания тройки записывал единственный на город толковый писарь — косоглазый и криворукий Том-придурок. Придурком среди горожан его с удовольствием именовали все кому ни лень, и даже те, кто ни писать, ни читать сроду не умели. И которым заучить «Славу Пресвятой Троице» стоило не меньших усилий, чем тому же Сизифу закатить в гору камень. Да и результаты не сильно-то отличались от вечных потуг бедного царя Коринфа.

— Та-ак, Серена, — из троих сидевших за столом в основном разглагольствовал любитель потрещать, хотя и молодой, но уже изрядно раздавшийся вширь, бургомистр, — Что можешь нам рассказать в своё оправдание?

— Что? — переспросила Серена.

— Что можешь нам рассказать в своё оправдание? — повторил бургомистр.

— Что?

— Что можешь…

Бургомистр наконец догадался, что это путь, ведущий в никуда, и на время примолк, про себя мрачно решив, что как же сложно прижать самую настоящую ведьму и надо бы задавать более каверзные вопросы.

— Вот смотри… — Теперь решил подкатить к ведьме со стороны свидетельских показаний, — Твоя соседка, имя которой в интересах следствия не разглашается, озвучила следующее: «Наши дома стоят напротив друг друга, и мне хорошо видно в окна, чем занимается по ночам Серена…».

— Это что же получается, Грегориа ко мне в окна заглядывает по ночам? — непочтительно перебила бургомистра ведьма.

— Хм-м… А как ты догадалась, что это Грегориа? — искренне удивился бургомистр, и тут до него дошло, — А-а, ты же ведьма. Том-приду… Тьфу ты, Господи! Том, запиши в протокол — во время допроса с пристрастием проявила при свидетелях ведьмин навык.

— Имена свидетелей записывать? — поинтересовался Том-придурок.

— Конечно. Это же процессуальный документ! — Встрепенулся до того многозначительно помалкивавший инквизитор.

— Всех?

— Всех-всех! — подтвердил бургомистр.

Том покорно встал и неторопливо пошёл в народ.

— Э-э, ты куда это? — удивился бургомистр.

— Переписывать свидетелей.

— Ох, дурак! Да запиши хотя бы, кого знаешь.

— Вы же сказали — всех-всех?

— Не спорь, пиши, что тебе умные люди говорят.

— Ладно. — Писарь снова уселся на свой табурет.

— Так… О чём это я? — Попытался вспомнить о своих обязанностях судьи бургомистр. — Да! Со слов тайного свидетеля — по ночам Серена спит.

— О-о, как! Спит! — язвительно произнёс представитель Священной Инквизиции. — Богомерзкая ведьма, а туда же — по ночам спит!

— Очень подозрительно, — согласился с инквизитором епископ. — Есть ещё очевидцы, подтверждающие слова свидетеля, имя которого не разглашается?

— Нету. — Пожал плечами бургомистр.

— Почему?

— У остальных дома стоят слишком далеко. Не заглянуть в окна Серены ночью. А специально ходить, смотреть, боятся. Ведьма же…

— Жаль. Одного свидетеля маловато для такого серьёзного обвинения. Мы, как никак следствие, а не абы кто, — с сожалением констатировал инквизитор. — Что ещё есть на ведьму?

— Да много чего. Вот, например, показания конюха, имя которого в интересах следствия не разглашается: «Моя кобыла Буцефал ожеребилась, но родившийся в январе жеребёнок был слаб и аккурат к Сретению издох.».

— К празднику Господнего Сретения? Точно, богомерзкая ведьма приложила руку, — согласился с доводами в интересах следствия безымянного конюха инквизитор.

— Какое! — возмутилась богомерзкая ведьма, — Я-то тут при каких делах, если этот идиот Кассиан покрыл свою Буцефала до того в феврале?

— Том, запиши, — встрепенулся бургомистр, — Второй раз при свидетелях проявлен ведьмин навык!

— Свидетелей писать?

— А сам-то как думаешь?

— Проссальный документ, надо обязательно.

— Вот и пиши… Да куда ты опять попёрся? Запиши, кого знаешь по имени!

Писарь покорно вернулся на свой табурет. Беспрерывно пыхтя, начал что-то корябать гусиным пером по бумаге.

— Ещё какие свидетельские показания есть? — поинтересовался прибывший из метрополии инквизитор, правда, далеко не Великий.

— Показания свидетельницы, имя которой в интересах следствия не разглашается, показала следующее: «Мой родной сын Дегал не в силах преодолеть ведьмины козни Серены и каждый раз, когда проходит по пути в город мимо её дома, возвращается ночью мертвецки пьяным.», — бодро озвучил бургомистр.

— Что скажет в оправдание Серена?

— А я причём, если сын этой придурошной Джокосы напивается каждый божий день до поросячьего визга?

— Том! — Бургомистр многозначительно кивнул писарю.

— Понял. В свидетели записываю, кого знаю. — Тот, склонив лохматую голову, покорябал что-то по листку.

— Вы подтверждаете, что в город Дегал идёт именно мимо вашего дома? — уже обратился к ведьме бургомистр.

— Так иной дороги там просто нет… — Пожала та плечами.

— Значит, подтверждаете. Несложная цепь логических рассуждений однозначно указывает на ведьмины козни — утром Дегал проходит мимо дома Серены, вечером возвращается мертвецки пьян. Цепь причин и следствий неоспорима! — Ярко блеснул пред дремучей темнотой горожан строгостью логических построений инквизитор.

Троица за столом переглянулась и важно кивнула друг другу головами.

— Но постойте, мимо моего дома много кто ходит! — Сделала попытку разрушить неоспоримость доводов Священной Инквизиции богомерзкая ведьма.

— В том-то и дело, что мишенью ведьмовства избран только Дегал! Какое изуверство… — Искренне поразился таким избирательным коварством Серены бургомистр.

Инквизитор что-то тихо прошептал на ухо епископу, и тот, кивнув, огласил заинтересованным:

— Перерыв. Суд удаляется на обед. Заседание тройки возобновится через два часа.

Спустя четыре часа дознание над ведьмой продолжилось. При том любопытствующих горожан не убавилось, да и