Цветы белладонны (СИ) - Волохова Елена

Елена Волохова

Цветы белладонны

1

Анубис изображен на старинной чаше. Взвешивает на весах души умерших. Чаша давно перекочевала из королевской сокровищницы в комнату принцессы. Теперь в ней хранятся ее любимые украшения. Драгоценные перстни и браслеты — как подношение древнему богу.

Лорелея не привыкла слышать нет. Если она что-то хочет — она это получает. Фарфоровые куклы с личиками, похожими на нее. Живые розы в комнате даже зимой. Диковинные вещицы из заморских стран. Наряды, каких нет больше ни у одной девушки королевства.

Ежедневный ритуал одевания. Прогулки по дворцовому парку. Уроки музыки и танцев… Никто не знает, как принцессе удается исчезать. Просто, когда ей все надоедает, она пропадает, а наигравшись в своих тайных местах, возвращается.

Любимое место у нее — это запертая и запечатанная комната в одной из башен дворца. Здесь хранится единственный портрет принцессиной прабабки. Цветы белладонны в волосах. Перстни со странными знаками на пальцах. Ей нравится смотреть на молодую женщину и копировать позу и выражение ее лица. Лорелея так часто это делает, что теперь поза стала ее собственной, и на троне она сидит так же, как ее прабабка на картине.

Если бы король-отец узнал про комнату и про портрет, он сжег бы башню.

Кибитка с цветастым пологом среди десятка других палаток на приезжей ярмарке. Мальчишка-фокусник — глаза злые, улыбка хитрая. Ветер треплет его красную рубаху, надувает, как облако перед дождем.

У стражи четкий приказ — выгнать заезжего факира из города. Уж больно много стало краж с его появлением. Но принцессино «хочу!» уже несется под дворцовыми сводами. Лорелея никогда не видела фокусов. Доставить пройдоху для ее забавы.

Кролик то исчезает, то появляется из шляпы. Белый голубь вылетает из платка, ударяется о высокий потолок и осыпается на пол лепестками роз. Пламя, послушное тонким пальцам, прыгает с одной свечи на другую, обвивает длинную лучину и пропадает между губами факира, не причиняя ему вреда.

Придворные в восторге. На суровом лице короля едва заметная улыбка. Принцесса сидит так, как научилась у портрета прабабки — спина ровная, белоснежные руки скрещены на коленях. У факира зеленые глаза, а на шее такой же крест, что держит Анубис на древнем изображении.

Очередной пас руками — и из неоткуда появляются цветы белладонны: белые лепестки вокруг черного глазка. Паясничая и кривляясь, хочет мальчишка приколоть их к волосам принцессы. Взмах хлыста, и он, как ошпаренный, отлетает от нее. Набухшая полоса на щеке сочится красным. Ядом ненависти сочится сердце. Нечего безродному проходимцу делать в покоях принцессы. Карие глаза принцессы холодны и спокойны, как и у ее прабабки на портрете. Никто не знает, что стражник, взмахнувший хлыстом, скоро останется без руки.

Лорелея не привыкла слышать нет. Теперь слышит. Запрещено выродку показывать ей свои фокусы. Но она всегда получает то, что желает.

Никто не знает, как принцессе удается исчезать. Едва ночь влилась в окно спальни, распахнула Лорелея створки и поднялась на подоконник. Туман лизнул длинный подол ее ночной рубахи, клубами поднялся выше, и растворилась принцесса в нем, став его душой и дыханием.

— Кто здесь?

Он рыщет глазами по кибитке, чувствует постороннее присутствие. Туман вползает под полог, обвивает его ноги. И вот уже Лорелея стоит перед ним и пьет его вино. Не столь изысканное, как из королевских погребов, но такое сладкое и опьяняющее.

Щека факира горит от боли, а сердце от обиды. Из-за каприза принцессы его лицо изуродовано. И так хочется отомстить. Что ж, раз пришла, получай. Их губы встречаются, и поцелуй вспыхивает, как рассвет на ночном небе, как пламя на свече после щелчка его пальцев. Туман уползает прочь. Он слишком спокоен для того, что сейчас здесь произойдет.

Наутро и принцесса растворяется туманом, пока любовник еще спит. Он выходит из кибитки, смотрит, как тают на солнечных лучах последние клубы ночного гостя. Была ли здесь Лорелея? Или ему все привиделось? Он — фокусник. Но как она смогла перенестись к нему, а потом исчезнуть? Он возвращается в свое жилище. На подушке — длинные черные волосы и смятый цветок белладонны. На лоскутных простынях — несколько капель крови.

А в груди у бедного факира — сердце, околдованное навеки.

2

— Я ведь для тебя всего лишь игрушка? Тебе сказали нельзя, и тебе очень захотелось. Поэтому ты со мной?

Его голос тих. Слова капают, как воск со свечи. Она сидит на нем сверху. Он внутри нее. Его пальцы ласкают ее маленькие темные соски, такого же цвета, как ее карие глаза. Или как сердцевина цветков белладонны.

Ему хочется относиться к происходящему проще. Забава, как с другими. Он странствующий фокусник. Уезжает, а они остаются. Даже не в его сердце, а где-то там за спиной, где пустота и больше ничего. А с ней не так. И от этого больно.

— Ну и нашел же ты время для таких вопросов.

Принцесса ложится на него, утыкается носом в ключицу. В кибитке факира много краденых вещей, почти ничто не принадлежит ему по праву. Среди всех этих чужих предметов он уже и сам не принадлежит себе. И он сопротивляется ее капризу, как может.

— Сегодня будет, как я хочу, — говорит он и накручивает на кулак ее черные волосы.

Перед уходом принцесса срезает с его красной рубахи медную пуговицу и в покоях кладет ее в чашу с изображением Анубиса. Простенькая пуговка теряется среди великолепных украшений, но именно она — самое ценное сокровище.

В раскрытое окно виден темный лес, уходящий за горизонт. Страшный сосед королевства. В полнолунные ночи слышны завывания оборотней. Но Лорелея давно слышит их не только в полнолуние, и это ее почему-то не пугает.

Ночью снится ей сон. Сходит с чаши фигура Анубиса, вытягивается в рост, уплотняется. Уже сам бог подземного мира стоит перед трюмо и перебирает украшения в чаше. Рубины, аметисты, изумруды… Все не по вкусу богу с головой шакала. Но вот его черные пальцы выуживают медную пуговицу, и кривится в довольной усмешке вытянутая пасть. В руках бога весы, он кладет пуговицу на одну чашу, и та начинается качаться туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда… Лорелея кричит во сне и просыпается.

Вновь туман переносит ее в кибитку факира. Как безумная кидается она к любовнику, срывает одежду с него, с себя. Сквозь лихорадку поцелуев постоянно повторяет: «Мой, мой, не отдам». Потом плачет на его кровати, обняв голые колени. Не хочет он уезжать. Не верит в дурные сны. Показывает ей фокусы, чтобы успокоить и отвлечь. Сонный кролик легко исчезает в шляпе.

— Хочу тебя вот так же спрятать, — говорит принцесса.

Она собирает по кибитке те редкие вещи, что принадлежат ему. Огарок свечи, серебряная цепочка со сломанной застежкой, деревянная лошадка, прядь своих волос. Складывает все в платок, шепчет слова, подсмотренные в древней книге из комнаты с прабабкиным портретом. Он улыбается. Для него колдовство — это женские игры, но если ей от этого легче, то пусть.

У фокусника свои игры. Замки сами открываются перед ним. Самые скрипучие двери вдруг становятся немыми. Тень легко скрывает его в объятьях. Незамеченным он входит в дома. Незамеченным выходит. Скользит перед носом стражи невидимкой, прокисшую бражку вместо доброго вина подсовывает. Не наиграется никак. И все как с гуся вода.

Хочет и в королевские покои прошмыгнуть, да принцессу у всех на глазах украсть. Только как она с ним в этой кибитке проживет? Это же не страсть ночами удовлетворять. Это на всю жизнь.

Туман в руках не удержишь. Он все равно обернется росой. Лорелея плачет. Факир обнимает ее одной рукой, второй вертит на шее египетский крест. Его он тоже украл. Когда? У кого? Уже и не помнит. Неужели хозяин креста пришел забрать свое…

3

Веревка виселицы скрипит, раскачивая на себе обмякшее тело. Голова склонена под неправильным углом. На штанах мерзкие разводы. С последнего вздоха прошло достаточно времени, чтобы вороны осмелели и подлетели к телу поближе. Скоро начнется их пир.