Социальная сеть "Ковчег" (СИ) - Вецель Евгений Анатольевич
— Подожди, а из какого ты времени? — спросил я, не веря своим ушам.
— Я из 1984 года, — ответила Аня, — думаю, ты слышал про СССР? А ты, возможно, знаешь о том, что люди могут приходить из прошлого?
— Нет, впервые слышу, — соврал я. — А кто тебя переместил?
— Жаль, что не слышал, — вздохнула Аня. — Я проснулась у Тани дома. Она мне всё объяснила, как могла, и взяла с меня обещание, что я никому не скажу. Ты уж, пожалуйста, не выдавай меня.
— Конечно. Я умею хранить тайны, — твёрдо сказал я.
— А как тебе объяснили твоё попадание в XXXVI век? — с интересом спросил я.
— Таня сказала, что тут рождаемость низкая, — начала говорить Аня, — поэтому людей перемещают из прошлого. Говорят, у них тут не хватает людей, способных продолжать свой род, поэтому и появляются такие как я. Говорит, что кое-кто изобрёл этот способ для борьбы с падением рождаемости.
— Первый раз о таком слышу, — задумчиво сказал я.
— А теперь представь, каково мне, — жалобно сказала Аня, — у вас тут листы, машины, пикожучки и другая дребедень. А в наше время максимум, что было, — это видеомагнитофон «Электроника» и одноимённый калькулятор, который мы втыкали в розетку. Всё было на проводах, даже телефон.
— Я примерно понимаю, о чём ты говоришь, — согласился я. — Но ведь машины-то у вас были?
— Я работала в единственном магазине, где продавались советские автомобили. Как раз перед моим исчезновением у нас появилась «восьмёрка» с пятиступенчатой коробкой передач, — продолжила Аня, показывая пальцем в сторону оставленного флипа, — она казалась такой современной и желанной. А тут такие красавицы-флипы. Больше всего меня удивило то, что не нужно переключать передачи. Я, когда училась ездить на ваших флипах, первое время, нечаянно нажимала левой ногой тормоз, пытаясь нажать несуществующее сцепление.
— А кто изобрёл способ борьбы с рождаемостью? — спросил я.
— Таня называла какого-то доктора Штерна, — задумчиво сказала Аня, — она говорила, что это имя стояло в письме.
— В каком письме? — с интересом спросил я.
— В том, которое сообщало, где меня найти после перемещения в будущее, — шёпотом сказала Аня. — Таня — женщина, поэтому легко проговорилась об этом имени. Но она потом несколько раз просила никогда не называть его.
— Ты не бойся, — кивнув головой, сказал я, — я не запомнил никаких имён.
— Спасибо! — сказала Аня и поцеловала меня в щёчку. — Пообещай, что никому не расскажешь то, что я тебе наплела.
— Обещаю! — с готовностью сказал я.
— Скажи: «Честное пионерское!», — потребовала Аня.
— Ну, по возрасту я больше похож на комсомольца, — улыбнулся я.
— Тьфу! Извини. Я всё время забываю, где нахожусь, — улыбнулась Аня, вставая с бревна. — Пойдём обратно, а то нас потеряют. Теперь у нас с тобой общий секрет. Тане не говори!
— Мы же договорились, — ответил я, осторожно поднимаясь по склону.
Мы спокойно дошли до флипа. Там мы оба включили свои листы и поехали обратно в «Эдем». В салоне автомобиля жужжали комары и мошки, которые успели набиться в открытые настежь двери, пока мы разговаривали с Аней из прошлого.
Во время обратной дороги девушка вела себя как обычно, только с многозначительным видом переглядывалась со мной. А я в это время пытался проанализировать её слова. Жаль, что нельзя записать имя доктора Штерна. Нужно будет потом найти его в социальной сети и посмотреть, что это за тип. Предчувствие подсказывало, что именно он сможет мне всё объяснить.
Раз есть я и есть Аня, и мы оба из прошлого, это означает, что нас гораздо больше. Просто мы не знаем друг друга, и эта тайна тщательно скрывается. Всеволод Владимирович тоже настоятельно рекомендовал молчать о моём происхождении. Он говорил, что те, кому я расскажу, исчезнут. Но до сих пор я никому не рассказывал. Хотя постойте!
Я же рассказал Даше. И как раз она исчезла уже через неделю. Буду надеяться, что с ней ничего страшного не произошло. Хорошо, что я не рассказал всё Ане. А то она тоже могла исчезнуть. Надо будет ей подсказать, чтобы не болтала так без оглядки. Хотя идея отключить листы была умной. Девочка умнее, чем кажется. Вечером этого же дня я, сидя у себя дома на острове, ввёл в строку поиска своего листа: «Доктор Штерн рождаемость». Первый раз за 5 лет я увидел отсутствие результатов поиска.
Я попытался ввести «Доктор Штерн», но кроме разных книг про сатанистов ничего не обнаружил. Личность этого доктора, скорее всего, была вымышлена. Я забыл про него и продолжил работать.
Прошло 10 лет с тех пор, как я попал в будущее. В автосалоне мне очень нравилось, работа приносила удовольствие. Меня все очень ценили, и я старался соответствовать их ожиданиям. Большая клиентская база кормила меня досыта. Со временем расширился и круг связей. Особенно хорошо мы дружили с Таней и Аполлионом.
Однажды мы все трое стали замечать, что Всеволод Владимирович ходит в угнетённом настроении. На него страшно было смотреть. Мы спрашивали его о причинах, но он отмалчивался. И уже на третий день такого настроения он пропал. Пропал навсегда. Просматривая записи с камер наблюдения, мы обнаружили, что последний раз он садился в чужой флип.
Сверив номера этого флипа с нашей базой, я обнаружил, что это именно тот флип, который я продал в свой первый рабочий день. Это был Михаил Петрович Коровьев. Но найти его мы не смогли.
Повышение
Всеволод Владимирович целых 10 лет учил меня продажам. Никому из нас он не уделял столько внимания, сколько мне. Казалось, он увидел во мне нечто особенное, он готовил из меня своего приемника. Такое подозрение появилось у меня сразу после того, как главный бухгалтер «Эдема» стала советоваться со мной намного чаще после пропажи патрона.
Алевтина Петровна осталась за старшего, и ей приходилось несладко. Бухгалтерия и продажи — абсолютно разные науки. После пропажи Всеволода Владимировича она стала намного больше общаться со мной. Мы даже обедали вместе, и она интересовалась моим мнением по спорным вопросам. Все окружающие видели нас вместе, что повышала мой вес в их глазах.
Я так привык к «Эдему», что считал его своим домом. Мне было очень важно, чтобы всё шло хорошо. Я никогда не рвался во власть и никогда не искал баснословных денег, я просто увлечённо работал. Но судьба благоволит людям, которым важнее сама идея и работа, чем деньги. Деньги сами находили меня. Я мог позволить себе что угодно, но оставался в своём полюбившемся доме на острове.
Уже через 6 месяцев дело о пропаже Всеволода Владимировича закрыли. И именно тогда меня нашли не только деньги, но и власть. Алевтина Петровна предложила мне должность патрона. Я долго думал, будет ли этично заменять исчезнувшего Всеволода Владимировича. Я даже спрашивал мнение своих коллег, стоит ли мне соглашаться. Они смотрели на меня как на глупца. Весь коллектив «Эдема» удивлялся, почему я ещё думаю.
Под давлением общественности я согласился. В первый же день, когда я сообщил о своём решении главному бухгалтеру, на меня вывалили столько дел, что я в них захлёбывался. Судя по всему, Алевтина Петровна за эти полгода накопила столько нерешённых вопросов, что я немного злился на неё. Я, конечно, понимал, как тяжело ей было сидеть на двух стульях, но времени у меня теперь ни на что не оставалось.
Работа патрона сильно отличалась от того, чем я занимался до этого. Если раньше, будучи простым продажником, я знал, что могу немного лениться до момента получения «волшебного пенделя», то теперь его давать было некому. Надо мной теперь не было начальства. Алевтина Петровна почти сразу дала понять, что не собирается контролировать мои действия, а даже, наоборот, требовала контролировать её.
Все сотрудники «Эдема», которые раньше были моими добрыми коллегами, стали понемногу испытывать меня на твёрдость. То и дело возникали конфликты. Я находился на передовой. Я находился в том месте боя, где встречаются клиенты, менеджеры и поставщики. Все они воевали друг с другом, и их снаряды и осколки постоянно долетали до меня. Очень часто бой прерывался, ожидая моего решения. И если я решал неправильно, то калибр орудий увеличивался, и пушки палили ещё сильнее. Я постоянно пытался найти компромисс.
