Основной закон-2 - Дмитрий Николаевич Матвеев
Валерик покрепче перехватил свою пациентку, Вероника подкатила сзади кресло и вдвоём они опустили Иринку на жесткое кожаное сиденье.
- Ну что, на завтрак? – бодро спросил парень. – Лично я голоден. Идите, девочки, накрывайте на стол, я чуть задержусь.
Это «чуть» растянулось минут на двадцать. Всё это время из коридора доносились шаги, бряканье и какие-то странные звуки, словно бы что-то не то волокли по полу, не то кантовали. Но вернулся Валерик очень довольный, улыбающийся почти до ушей. Уселся, подтянул к себе тарелку, и принялся с аппетитом наворачивать кашу с сухофруктами.
- Уж почти остыло, - попеняла ему Вероника. – Еще немного, и покрылось бы инеем.
- Ничего, - отмахнулся тот. – Это ерунда. Главное – в другом. В том, что всё сделано вовремя. И в том, что чай еще горячий.
Когда после завтрака Иринку вкатили обратно в её апартаменты, она в первую минуту решила, что ошиблись дверью. Вместо больничной палаты – обычная жилая комната. Вместо хитрой кровати – удобный диван, застеленный мягким пледом. Рядом – пара кресел и журнальный столик. Вместо белых застеклённых шкафов – тумбочки и комоды. Девушке помогли перебраться на диван, дали время освоиться. А когда она закончила заново знакомиться со своим жилищем, кресло-каталка исчезло. Вместо него в изголовье дивана появились лёгкие алюминиевые ходунки.
- Все, - огорошил её Валерик. – Теперь перемещаться будешь строго пешком. Хочешь – с ходунками, хочешь – по стеночке, но в любом случае сама. Мы, конечно, поможем, подстрахуем. Но дальше всё зависит от тебя. Как в комнате освоишься, выйдешь в коридор. Еще окрепнешь – начнешь гулять по двору, а там и вокруг озера бегать. Вероника сейчас тебе новые упражнения покажет, а мне пора: вон, уже очередной клиент катит.
***
Лев Мартынович Комолов, широко известный в узких кругах банкир, был достаточно богат, чтобы позволить себе не считать денег. К примеру, двухдневный загул в кабаке проходил у него по разряду мелких трат. Ограничивать себя хоть в чём-то он не привык, и всегда добивался своего. Не впрямую, так через посредников, не сразу, так спустя время. Бизнес вёл жестко, торговался до упора, выбивая из партнёров максимум уступок. Обид не прощал и всегда мстил обидчику, несоразмерно и жестоко. До тех пор, пока месть не свершилась, ходил мрачным, раздражался по пустякам, срывался на подчиненных и вообще дурил. Зато потом резко преображался. Становился едва ли не рубахой-парнем, премировал сотрудников по поводу и без повода, дарил умеренно дорогие подарки женщинам – до следующего раза. А обидчики встречались ему часто.
Последние полгода Комолов ходил особо пасмурным. Даже близкие знакомые старались его избегать, ограничиваясь общением по телефону или через мессенджеры. Те, кто хорошо его знал, утверждали, что прежде он так никогда не буйствовал. А всё потому, что Лев Мартынович по пьяни хорошенько выхватил в кабаке от какого-то сопляка. Надо сказать, за дело выхватил, но какое это имеет значение? Но хуже всего было то, что этот сопляк измордовал двоих бугаёв из банковского ЧОПа, посланных по его душу и отправил обоих в больницу на пару месяцев. А потом раз – и исчез. И даже служба безопасности банка вот уже полгода не могла его найти. Лев Мартынович похудел, потерял аппетит, стал пить много больше обычного и здоровье его, закономерно, пошатнулось.
Организм предал своего хозяина. А мстить собственному телу – до этого даже господин Комолов не мог додуматься. Он пошел было по дорогим врачам, но тут до него донесся слух, что где-то в Подмосковье появился уникальный лекарь. Что доступ к нему возможен чуть ли не с личной санкции Самого. Берет лекарь безбожно дорого, но те, кто у него побывал, возвращаются помолодевшими лет на тридцать, а то и сорок – в зависимости от тарифа.
Разумеется, Комолов тут же возжелал попасть именно к этому лекарю. Он поднял все связи, потратил немалую сумму на смазывание шестерёнок госаппарата и, в конце концов, получил заветный номерок в очень ограниченной очереди.
Лекарь обитал в каких-то пикулях едва ли не в часе езды от Москвы. Но мало того, последние несколько километров пришлось тащиться по грунтовке, переваливаясь из ямы в яму и забрызгивая дорогую машину бурой жижей. Домик тоже был неказистым. С таких бабок, какие оставляли за лечение московские состоятельные кроты, можно было дворец отгрохать, и такая скаредность банкиру была непонятна. А местечко было и вправду неплохим, живописненьким. Для любителей природы – самое то.
Встретила Комолова зачётная чикса. Проводила в дом, открыла перед ним дверь в комнату. Что сказать? Все медицинские кабинеты одинаковы. Белые стены, белые шкафчики, белые простыни на кушетке. Только в этом еще стояло здоровенное трехстворчатое зеркало в рост человека. И вместо хлорки, карболки и всяких других противных запахов, пахло жасмином. Чудо-доктор, как водится, сидел за столом и что-то наколачивал в ноутбуке, но ждать его не пришлось. Секунд десять, и он закончил стучать по кнопкам, закрыл крышку бука и поднял голову.
Они узнали друг друга мгновенно. И неважно, что в кабаке Лев Мартынович не видел своего обидчика. СБ постаралась, раздобыла фото. И сейчас портретик сопляка стоял на Комоловском рабочем столе, напоминая о неотмщенном оскорблении.
- Ты!
Комолов рванулся было вперед, сжимая кулаки.
Что-то треснуло, запахло озоном, и банкира скрутил жестокий разряд электричества. Не вырубил, но прыти существенно поубавил. А пацан поднял на несостоявшегося пациента ледяной немигающий взгляд и произнес лишь одно слово:
- Вон!
Знающие Комолова люди могли бы сказать, что сам банкир примерно так же смотрит на тех, кого назначил врагами – до тех пор, конечно, пока не отомстит.
Лев Мартынович никогда не был идиотом. Он прекрасно понял, что здесь и сейчас сила не на его стороне, а потому спокойно ушел. Даже не стал метать в докторишку гневные многообещающие взгляды. Ни к чему это – предупреждать врага о начавшейся войне. А война уже началась – с той самой секунды, как сопляк поднял голову от стола. Теперь Комолов знает, кто его враг и где он обитает. И, значит, может без спешки подготовить свой удар. И это будет намного, намного больнее, чем удар током.
***
Лидия Евгеньевна Семенцова на этот раз была не просто зла, она была в ярости. С
