Основной закон-2 - Дмитрий Николаевич Матвеев
Как полковник ни старался незаметно посматривать по сторонам, но Меркушин всё равно появился внезапно. Просто возник из хаотичного движения людей и без разрешения уселся за столик. Замер на несколько секунд, позволяя рассмотреть себя и разглядывая в это же время самого полковника.
Первое впечатление было неоднозначным. Молодой парень, двадцать один год от роду. Среднего роста, сухощавый. Но под свободной футболкой угадывается вполне серьезная мускулатура. Ладони широкие, запястья толстые, но пальцы удлиненные, «музыкальные». Короткий ёжик тёмных волос, резкие скулы, твердый подбородок, правильный «греческий» нос – почти красавчик. Девки на такого должны пачками вешаться. И всё бы хорошо, если б не седые до прозрачности виски. И не мёртвые, пустые глаза.
Муромцев повидал таких парней – после чеченской, после Афгана. Но те – с войны, пережили и повидали столько и такого, что никому не пожелаешь. Но если как следует вспомнить последний день парня перед побегом, то все вопросы отпадают. Сколько было в той банде бойцов? Больше трех десятков, не считая главарей. А всего, пожалуй, с тамошними местными бандитами и прочими, выйдет с полсотни. Да, при таком личном счете трудно чему-то удивляться. Но бойцов из конкурирующей фирмы убивать при этом не стал, хотя возможность такую имел. Не считал врагами? Кто знает, чужая душа – потёмки.
- Здравствуйте, Валерий Григорьевич, - произнес, наконец, Муромцев. – Рад нашей встрече.
- И вам здоровья, Владислав Сергеевич, - откликнулся парень. – Правда, я от нашей встречи не в восторге. Если позволите, я закажу себе что-нибудь.
И, не дожидаясь ответа, махнул официанту:
- Двойной эспрессо и лимонный чизкейк.
В ожидании заказа оба молчали. Муромцев, чтобы чем-то себя занять, терзал свой штрудель. А Меркушин, кажется, вовсе не ощущал неловкости от затянувшейся паузы. Постреливал глазами по сторонам, да внимательно посматривал на своего визави. Полковник, помня о «выходе из строя электронных устройств» не стал брать с собой ни телефон, ни прослушку. Ни к чему: парень учует и сразу станет излишне подозрителен. Нет, только по старинке. Как говорят молодые, только хардкор.
Наконец, официант принес и кофе, и десерт. Едва он удалился на достаточное расстояние, как Меркушин резко спросил:
- Какие предполагаются кнуты?
- В смысле? – не сразу понял Муромцев.
- В своем письме вы обозначили наличие проблем и дали перечень пряников. Теперь я хотел бы ознакомиться со списком кнутов.
- Вот вы о чем! – улыбнулся следователь, внутренне досадуя: такой простой ребус не смог разгадать. – Знаете, мы с заинтересованными лицами посовещались, и решили, что кнутов не будет. По крайней мере, за свою контору я могу ручаться. Всегда остается вероятность, что возникнет ситуация, что ваша помощь будет крайне необходима, на уровне вопроса жизни и смерти. И поэтому было принято решение о том, что с вашей стороны сотрудничество должно носить исключительно добровольный характер. Мы же свою благодарность будем выражать в виде справедливого денежного вознаграждения и, если договоримся о некоем долговременном взаимодействии, то прикроем вас от, так сказать, конкурирующей фирмы. Насколько я знаю, они тоже занимаются поисками, но мы оказались быстрее.
- Понятно, - хмыкнул Меркушин. - Роль кнута и злого следователя вы оставили безопасникам.
Муромцев, в свою очередь, тоже хмыкнул:
- Пожалуй, можно и так сказать. Но прикрытие будет выражаться в команде, отданной с самого верха.
«Колдун» пару минут размышлял, не забывая, впрочем, поглядывать за окружающей публикой.
- То есть, как я понимаю, им будет запрещена открытая разработка. Но они всё равно будут требовать моего участия в решении их проблем. И никто не запретит им разрабатывать тему втихую. Вернее, запретить-то им могут, но проконтролировать исполнение – нет. Я же, появляясь открыто, сразу оказываюсь под ударом. Вы ведь не будете меня круглосуточно охранять.
- Вообще-то, если понадобится – будем, - возразил полковник. - Но вы правы: если хотите спокойной жизни в стране – этой или любой другой, так или иначе придется договариваться. И договариваться именно с государством в лице силовых структур.
Меркушин закаменел лицом и после недолгого молчания заговорил с такой яростью, что полковник начал переживать за успех своей миссии:
- То есть, с армией, полицией, службой безопасности, разведкой и черт знает кем еще. И не факт, что все интересанты станут этот договор соблюдать. Думаете, я не понимаю необходимость договора? Я ведь сразу предложил безопасникам стать моей «крышей». И договор даже был заключен. Правда, они не исполнили ни одного пункта. Только тревожную кнопку выдали, чтобы следить за моими перемещениями. А потом и вовсе захотели полностью меня контролировать, чтобы я действовал исключительно по их указке. Наверняка собирались и к силовым акциям меня подключать. А давить планировали через родственников, через мать и невесту. Только вот… передавили.
Парень замолчал, опустив глаза. Молчал и Муромцев. Некоторых моментов он не знал, и не был готов сходу отвечать. По сути, Меркушин прав: СБ даже после окрика сверху так или иначе попытается, во-первых, установить за «колдуном» наблюдение. А во-вторых, начнет искать способы контроля. Просто потому, что эта служба иначе не работает. Там ничего не строится на простом человеческом доверии.
- Но ведь жизнь не кончается завтрашним днем, - осторожно сказал Муромцев, выдержав достаточную паузу. – Чему я к своим годам научился, так это тому, что судьба может вытворить любые кульбиты, нельзя зарекаться не только от сумы и тюрьмы, но и вообще от чего бы то ни было. Всё возможно. Возможно и то, что у вас возникнут новые душевные привязанности, а с ними новые потенциальные точки давления. Вы не сможете всегда быть рядом с теми, кто вам дорог, рано или поздно, они окажутся уязвимы. Так что без договоренностей не обойтись. А чтобы договоренности эти соблюдались, нужен кто-то, кто сможет гарантировать их выполнение. Сразу скажу, это не мы. Мы – такая же сторона договора, как и СБ.
- И кого вы видите гарантом?
Меркушин поднял глаза и в упор посмотрел на полковника. Видимо, такая идея раньше к нему в голову не приходила.
- Кто у нас в государстве является гарантом? Президент, разумеется.
- А что
