- Бояринов Максим
Во дворе, готовясь в обратный путь, стоял "Лексус", доставивший в Русу человека, нужного Джамалю здесь и сейчас.
Контроль за распространением (точнее, за нераспространением) ядерного оружия и материалов, необходимых для его создания является непреходящей проблемой всех государств-членов "ядерного клуба". Самый эффективный способ для его осуществления - это контроль над специалистами. И не столь за теоретиками, физиками-ядерщиками, которые ведут изыскания и разработки, сколь за рядовым техническим составом среднего звена. То есть за теми, кто имеет достаточную теоретическую подготовку и практические навыки, чтобы оценить работоспособность конкретного ядерного боеприпаса и привести его в действие...
Журавлев Константин Васильевич, инженер-ядерщик, был представителем последнего поколения специалистов главного научного центра СССР по разработке ядерного оружия. Пик его карьеры пришелся на вторую половину девяностых, когда, волею большой и дружной ельцинской "семьи", ратовавшей и боровшейся за "демократические" и "общечеловеческие" ценности, самый мощный в мире сверхсекретный ядерный центр, десятками лет обеспечивающий приоритет страны в стратегических вооружениях, был открыт для американских "наблюдателей". Вскоре после этого, зарплаты уникальных специалистов сравнялись с зарплатами дворников и сторожей, а темы их кандидатских диссертаций были признаны бесперспективными.
Через несколько месяцев холостого и почти безработного специалиста, всерьез обдумывавшего как лучший вариант перспективу трудоустройства продавцом на базаре, разыскал добродушный кавказский старичок, разительно напоминающий великого чеченского артиста Махмуда Эсамбаева. Он оказался главой нижегородского землячества выходцев из республики Ичкерия.
Журавлев, в бессильной злобе наблюдающий за тем, как его город активно обживают новые хозяева жизни - лавочники, мошенники и бандиты - честно выдержал данные ему на размышление сутки и ответил согласием. Чеченские авторитеты выбрали очень удачное время - гибель "интеллигента" на зимней рыбалке никому не показалась подозрительной, а тело подо льдом никто толком и не искал. Осколки всесильного КГБ были заняты разгорающейся схваткой за бюджеты и полномочия, поэтому тот факт, что три месяца назад жизнь специалиста с нищенской зарплатой оказалась застрахованной на изрядную сумму, не заинтересовал тех, кто должен бы был озаботиться им по долгу службы. И уж тем более никому не было интересно, что контрольный пакет страховой компании, без малейших задержек выплатившей родителям утонувшего огромную премию, принадлежал некоему Арсену Хатаеву.
Таким образом, "погибший в результате несчастного случая" Константин Журавлев был вычеркнут из соответствующих списков и снят со спецконтроля.
Горе родителей было искренним, но не безутешным - страховка оказалась очень выгодной, выплаты хватило на то, чтобы переехать в новую квартиру и безбедно существовать на банковские проценты. Сам же утопленник "всплыл" только через месяц, на черноморском побережье Турции с паспортом гражданина Островов Кука, другим именем и новой биографией. Он был доставлен в хорошо охраняемое комфортабельное поместье, расположенное в горах, где, вдали от властей и любопытных глаз кавказские бандиты прятали особо ценных заложников.
Несколько лет, проведенных в золотой клетке, пошли Константину на пользу. В ожидании того часа, когда в руках у "борцов за свободу" окажутся необходимые материалы, или же найдется покупатель, готовый предложить за умения и знания Журавлева достойную цену (изначально его покупка была простой коммерческой операцией), Константин много читал, получал всю последнюю периодику и был в курсе всех достижений ядерной физики и технологии, доступных в открытых и полуоткрытых источников.
И вот, несколько дней назад, его час пробил...
Журавлева выдернул из воспоминаний голос Джамаля, раздавшийся совсем рядом с комнатой отдыха. Хозяин требовал выходить.
Пришло время работать.
34. Сакральная жертва и другая река
Первые дни в новом составе - я, Мила и Алан, проходит в тягучем и неуютном ожидании. Делать совершенно нечего. В Русе, не говоря уже про аэродром, сейчас не протолкнуться. После пожара комиссии друг у друга по головам ходят. А уж чекистов с ментами - хоть жопой ешь. Не, нафиг-нафиг! Спалюсь мгновенно. Поэтому, остается только ждать и спать...
В конце-концов , Руса пропадает из новостных телепрограмм и лент новостей. Пожар потушен, виновные назначены и будут наказаны, погибшим отданы надлежащие почести. Что же, стало быть сегодня и выдвигаюсь ...
Моя инвалидская команда понемногу втягивается в конспиративный быт. Мила, осатанев от телевизора, с головой уходит в хозяйственные хлопоты. Уборка, готовка. При этом не забывает бросать на меня быстрые, нарочито-случайные взгляды и излучать флюиды самого провоцирующего толка.
Жужик, как добропорядочный американец, временно лишенный трудоспособности, после завтрака неизменно занимает стратегически важное место напротив телевизора с пультом в руках. И молча сидит, изображая то ли принцессу в лапах у пиратов, то ли обиженного в лучших чувствах миссионера, которого людоеды включили в праздничное меню .
Пару раз собираюсь с духом, чтоб объясниться с Милой. Но только я решаю выдернуть девчонку на кухню, чтобы наконец разобраться в наших с нею отношениях, этот обормот обязательно приползает в поисках чего-бы пожрать. Ну не падла ли?
Вот и сегодня девчонка отгоняет его от холодильника, когда Жужик пытается соорудить из двух кусков хлеба и отбивной подобие гамбургера. Затем, с заметной радостью, что разговор откладывается, командует начинать обед.
Прием пищи проходит проходит в обстановке чуть ли не семейной. Беркович, как и его любимый Джек Райан (читал я пару романов Тома Клэнси, полная чепуха) искренне считавший гамбургеры вершиной кулинарного искусства, вначале относится к борщу, картофельному пюре, греческому салату, крученикам и прочей лолитской стряпне с опаской. Но вскоре втягивается и теперь наминает так, что треск за ушами слышен, наверное, и в Русе...
После обеда заваливаюсь спать. Мила, помыв посуду, возвращается к просмотру телика и шушуканью с Аланом.
Просыпаюсь, пытаясь с полминуты сообразить где я и что.
За стеной, в новостях, освещают поездку штатовского госсекретаря в Юго-Восточную Азию. Комментатор, не жалея ярких красок разоряется о том, как страна победившей демократии, подзатыльниками и прочими демократическими действиями загоняет Таиланд и Малайзию в какой-то "Антитеррористический Союз". Полежав еще с пару минут, выбираюсь на кухню, и, застелив стол старыми газетами, найденными в кладовке, приступаю к чистке стволов.
Уход за оружием мне нравился всегда. Еще с того самого дня, когда отец впервые разрешил взять в руки свой наградной ПСМ. Сколько мне было тогда? Лет девять или десять. Маленький пистолет удобно лег в мальчишескую руку. Именно тогда я понял, что стану, как и отец, военным. И стал ведь, мать твою...
Закончив с пистолетами, проверяю заряд батарей в заново купленном ноктовизоре и навигаторе, ввожу новые точки привязки. Перебираю ножи и прячу в рюкзак. Мила с Жужиком, почуяв неладное, выбираются в коридор, и молча наблюдают за сборами.
- В общем, так, - объявляю я, - Сейчас убываю устанавливать контакт с ... Со спецслужбами. До моего возвращения всем сидеть тихо, никому не открывать. Беркович - хочешь жить, не делай глупостей, смотри телевизор и наслаждайся покоем. - Жужик понятливо трясет головой, заглядывая мне в глаза с видом нашкодившего щенка. Мила - чуть что не так, немедленно мне звони.
Вернусь ближе к утру. О, чуть не забыл! Алан, принеси аптечку, в комнате под кроватью лежит.
- Сэр, йес, сэр! - сияет подопечный и испаряется. Аптечка, на самом деле, уже давно лежит в рюкзаке. Мне же нужно, чтобы это придурок занялся чем полезным, и не отсвечивал при последнем инструктаже.
