Год ворона. Книга 1 (СИ) - Бояринов Максим
Под градом неудобных вопросов Алан едва не растерялся, но вспомнил, как в аналогичной ситуации держался Джек Райан, и взял себя в руки.
— Именно этим я и занимался, сэр. Но информация представляет такую важность, что действовать пришлось предельно осторожно, а по инструкции я должен немедленно докладывать обо всем, что касается атомной, химической и бактериологической угрозы, — сухо ответил Алан — поэтому в первую очередь счел необходимым подготовить первичный отчет…
— Мог бы сбросить зашифрованную электронную почту, а сам бы в это время занялся делом, — не обращая ни малейшего внимания на его мимику, проворчал шеф. — Ладно, как бы то ни было, а проверить эти сказки дядюшки Римуса все равно придется. Возвращайся к себе и ожидай звонка…
5. Могила для контролера
Есть в мире справедливость, есть! Если бы не было, то я бы по дороге концы отдал. А так, нет, дошел! Вот он, наконец! Самое для меня сегодня желанное место! Не сказать, что любимое, конечно… Родной Зареченский колхозный… Точнее, если верить вывеске над воротами, то «Торговый центр «Руса»».
За воротами уже кипит привычная утренняя суета с раскладыванием товара и непременной руганью «бизнесменов», не поделивших места. Морду никому вроде не бьют, и хорошо. Значит, наведаемся в одно место…
Для всех, у кого каждый прожитый день венчается усугублением литра, а то и двух, крылатое выражение «трубы горят» — это не фигура речи, а точнейшая характеристика состояния. Только так и можно описать мучения души и тела, что наступают через час-полтора после подъема. То есть, если сейчас, без промедления, не принять соответствующие меры, еще хуже будет. Но сегодня, похоже, черная полоса кончается полосой белой! Есть! Слава всем, кто сидит на облаке, есть!
Явдоха, «Радио Сарафан FM» и недипломированный врач-похметолог уже на своем законном месте, с заветными снадобьями наготове. Место не только законное, но и крайне козырное: у самого входа, справа от ворот. Сколько у нее получается выручки за смену, мне и представить трудно. Мимо ни один страждущий не проходит, все оскоромливаются. Я не исключение.
В грязный «гранчак», без слов сунутый бабкой в страждущую ладонь, начинает литься густая ароматная жидкость. Вот же пердунья старая! В колумбарии прогулы ставят, а она со своими тараканами расставаться не спешит. Не устраивают ее, видите ли, новомодные веяния в лице одноразового пластика! Только проверенная временем классика. Так что, потчует она всех из личных старорежимных стаканов. Емкость в руке тяжелеет. Я с трудом удерживаю его трясущейся рукой.
Нос с утра еще не включился и запахи не отслеживает, со вкусовыми рецепторами та же беда. Поэтому два первых глотка проскальзывают легко, как безобидная минералка, а не вонючий первач… Животворная жидкость, обжигая глотку и пищевод, скатывается в желудок. Обруч, что надежно давил на голову, тут же исчезает. По рукам и ногам волной прокатывается тепло. Эх, зря сегодня не Пасха, так и хочется заорать, что, мол воскрес! Да и я не еврей…
…Ще не вмерла Украина, если мы гуляем так!..
Везет мне на музыку сегодня, мать ее. Из базарных динамиков на всю округу вопит евролицо державы — неугомонный трансвестит Верка Сердючка. Ох, не договариваете вы, товарищ эстрадный исполнитель! С одной стороны, конечно, не вмерла. Но с другой, были мы все, как говорится, на волоске…
Долго грустить не получается. Алкоголь оказал целительное воздействие. Взглядом человека, достигшего врат нирваны, окидываю торговые ряды. Они теперь напоминают не провинциальный филиал ада, а вполне себе пасторальную картину. За прилавками токуют улыбчивые и радушные продавцы, а меж ними, будто пчелы от цветка к цветку, снуют деловитые покупатели…
Чувствую, как кто-то мягко, но настойчиво пытается отобрать у меня опустевшую емкость. Недоуменно опускаю глаза. Фу, блин, вот это приход поймал! Надо же Явдохе стакан вернуть.
На самом-то деле, эту народную алкоцелительницу, внешним обликом напоминающую Сову из мультика про Медведя со Свином, зовут, конечно же, не Явдоха. Но вот прицепилось как-то, и все. Ее настоящего имени толком никто и не знает. Большей части поселковых и практически всем нам, должникам-отселенцам, недавно прибывшим в Русу на постоянное, а для очень многих и последнее место жительства, она известна именно как Явдоха. И, как говорил один мой хорошо знакомый полковник: «Не ипёт!». Бабка всегда является на базар одной из первых. Занимает свое место и до полудня восседает на раскладном брезентовом стульчике. По бокам у нее две огромные мечты оккупанта. С этими неподъемными сумками справляется сама, притаскивая без чьей-то помощи. К обеду Явдоха обычно успешно расторговывается и пропадает.
Бабулька очень и очень непростая. Только на моей памяти, а работаю я тут всего полгода, она успешно отбила пару десятков рейдерских атак и прочих недружественных поглощений. Выжить пытались не только конкурирующие сверстницы и семейство местной цыганвы, но и высшие чины, по местным меркам, заоблачного милицейского райотдела. И все бесполезно.
Помимо собственно самогона, у Явдохи в сумках еще и товары, составляющие основу большинства местных благосостояний — паленая водка и левые сигареты. Так что, вместо арендной платы, по устаканившейся давным-давно традиции, получаю от народной целительницы две пачки «ЛМ».
Смяв фольгу, швыряю ее в грязь. Мусорных бачков тут не предусмотрено в принципе. Вытягиваю сигарету, чиркаю зажигалкой… Нашлась в кармане, и, как ни странно, даже почти полная. Несколько глубоких затяжек окончательно приводят организм в чувство и в норму. Вот теперь можно и приступать к выполнению прямых служебных обязанностей!
Льются песни, льются вина,
И стучат, стучат, стучат бокалы в такт.
Будэ жити Украина, если мы гуляем так!
Этот подзабытый шлягер снова набрал популярности в позапрошлом году. Россия достроила газопроводы в обход Украины, миллиардный долг заморозила, и новые поставки начала делать исключительно по предоплате и по новой цене. Зима была веселая! Половина киевлян коммунистам свечки готова была ставить за то, что в новых районах печки не на газу, а на электричестве. Только тем и спасались. А шустрый Андрей Данилко оперативно добавил к древней песне пару строчек про газ. Говорят, на римейке чуть ли не мильён заработал. Еще бы, песня едва новым гимном Украины не стала…
Пока Неля, крашенная под блондинку каланча: «Чай-кофе-капучино!», разбалтывает для меня растворимый «Якобс» в пластиковом стаканчике, я смотрю по сторонам. Как раз началось самое рабочее время. Запоздавшие продавцы занимают места за свежевыкрашенными прилавками. Слева — деревенские с картошкой, зеленью и овощами. Напротив — местные поселковые. У последних ассортимент разнообразнее, от магазинных продуктов и шмоток до сантехники.
Здоровенный амбал из Яблоневки, тот, что по вечерам меняет у рабочих с колбасного за водку ворованную свинину, предпринимает наглую попытку занять позицию на земле, рядом с прилавками. Натолкнувшись на мой внимательный взгляд, молча подхватывает свои баулы и топает в сторону стекляшки под вывеской «Мясо. Птица». Знает, сучонок, что с кем-кем, а с ним я церемониться не буду. Напинаю под зад, еще и все печенки отобью. Вот и молодец, что свалил. В павильончике пусть о цене за место с Арсланом договаривается. Арслан там царь, бог и воинский начальник, а не я. Моя сфера влияния — уличные прилавки.
Допиваю подостывший кофе, бросаю смятый стаканчик в услужливо протянутый мусорный пакет. В особое отделение кошелька ложится десятка от Нели, и я выдвигаюсь в сторону недлинных, крытых древним шифером рядов, где уже начал понемногу раскручиваться маховик утренней торговли.
Чтобы собрать арендную плату со всех торгашей, кто занял место за прилавком и рядом, на земле, и сдать директору кассу, у меня обычно уходит не более получаса. А потом присматривай себе за порядком, поплевывая в потолок. В общем, работа — не бей лежачего.
