Сказка зимнего перекрестка - Ипатова Наталия Борисовна
Он был почти убежден, что парень никуда не годится. Слишком тощ, и характера никакого. Ему как будто все равно было, что с ним сделают. На всем пути ни одного вопроса не задал. Он, может, болен? И потом, у наемного воина должен быть кураж, некоторая доля здоровой наглости, и Марк здесь ни с какой стороны не приходился.
Ладно, решил Власер, пока парень за дощатой дверкой отмывал вилланскую грязь. Недельку поглядим обязанности ради, а там ни одни прекрасные глаза на свете не заставят его солгать. Ежели человек не умеет владеть мечом, нечего ему тогда его носить. А если он не хочет им владеть, то его и не заставишь. И пусть сами измысливают, каким иным способом им его наградить.
Он уже дал знать кому надо, и к тому времени, когда Марк выбрался из дышащей паром мыльни — а он явно не торопился! — на лавке его ждал полный комплект формы: туника и брюки из черного сукна, чуть тронутые серебряным шитьем, теплый, подбитый седым волком, черный же плащ с чеканной фибулой, приблизительно изображавшей значок д’Орбуа — вздыбившегося медведя, высокие сапоги и пояс с привешенным к нему кинжалом. Кинжал сразу был пущен в дело, Марк провертел им новую дырочку в поясе. Власер, прищурившись, наблюдал за ним, утверждаясь в своих выводах. С этакой осанкой надобно родиться князем. А так — нелепо, смешно даже. Строй ратников д’Орбуа был внушителен, но одинаков. Даже одетый как все, этот мальчишка будет выделяться как недосказанность. Власер пожал плечами. Все это ненадолго. Он все больше убеждался, что в казарме Марк не придется ко двору. Это даже не от Власера зависело. Выживут, и хорошо еще, если не покалечат. Выжили бы, даже если б Власер взял его под личную защиту. Но он не станет навязывать себе эту головную боль. Его этот полугосподин раздражает ничуть не меньше, чем прочих. Нельзя безнаказанно быть лучше всех.
Власер брезгливо пнул гнилую кучку сброшенных наземь лохмотьев.
— В печку это, — отрывисто приказал он. — И с гривой своей сделай что-нибудь, в косу хоть заплети или свяжи чем. Засмеют. Любая девчонка тебе их подрежет, если попросить как надо. Не обессудь только, — усмехнулся он, — если ножницы будут овечьи.
Марк на это ничего не сказал, дрогнул только уголками губ и тонко прорисованными бровями, и Власер заподозрил, что ему, чтобы понимать, придется осваивать эту систему знаков. Парень тем временем собрал волосы на затылке, скрутил их в тугой жгут и несколько секунд с усилием скрипел по ним кинжалом. Тряхнул головой, отрезанное кинул в печь, ни волоса не обронив на пол. Точно так же собрал их у лица, резанул над бровями. Повторил процедуру кремации. Власер только хмыкнул. Сам видел, как все быстро и хорошо сделалось, иначе б не поверил, что обошлось не только без девичьих трепетных рук, но даже без зеркала и без минуты раздумья. Больно уж красиво вышло.
— Пойдем, — сказал он, — пока Алистер еще не вмертвую пьян. Сегодня еще подберем тебе меч по руке, а завтра — в поле, за лошадкой. Верхом-то сиживал?
— С животным полажу, — лаконично ответил Марк. Власер удовлетворенно кивнул и повел его в оружейную кладовую.
Вопреки ожиданиям, Алистер вовсе не был пьян. Зол и раздражен, как обычно, но прозрачен, как стеклышко. Он походил на хорька: рыжий, маленький, юркий, с крупными редкими зубами и ехидным ртом. В замке герцога он заведовал железным хламом: мечами, алебардами, бронями… Это не значило, разумеется, будто он сам все это изготовлял. Алистер органически не был способен к полезному труду. Сделать или отремонтировать звали кузнеца или мастера по древкам, имелись и такие. Алистер же воплощал в себе живую историю оружейного дела. Он знал, как и где этим убивают. Он ведал принципами. По его словам, все вокруг были жалкие дилетанты. Соответственно себя и держал, и на самом деле было проще добиться расположения хранителя герцогских погребов, чем уважительного слова от этого острого как нож, и примерно того же размера, рыжего коротышки.
Власер отлично знал его вредный нрав, а потому на встретивший его с порога недовольный возглас молча протянул Хранителю полную фляжку. Тот шевельнул густой нависшей бровью, единственным, кроме зубов, что было в его лице крупного, но взятку принял благосклонно и сразу снял пробу.
— Чего приперся? — любезно поинтересовался он минуту спустя, утирая ладонью влажные губы.
— Парнишку вот нового на службу взяли, — сказал ему Власер. — Найдешь мальчику «кошкодера»?
— Чего ж не найти. Дерьма, как водится, навалом. Только один я рыться там не буду.
— Да ты только скажи, хозяин, сделаем сами.
Алистер посторонился с порога, потянулся за факелом в скобе, и Власер, а за ним и Марк, пригнувшись, шагнули под низкую притолоку. Из длинного и узкого как барсучья нора туннеля, уходящего под самый замок, пахнуло как из кузни: сухостью и горячим металлом. Здесь часто топили, даже среди лета, чтобы нечаянная влага не попортила дорогое железо.
Они шли под землей, минуя составленные вдоль стен пики, распяленные на рогатках кольчуги, шлемы, вдетые, как ведра, один в другой. Из-под самых ног прыснул здоровенный кот, которого Алистер терпел, покуда он не давал крысам портить кожаные части доспехов.
— Брони, если своей нет, выдаю только в бой и сразу после собираю, — ворчливо заявил Хранитель. — Чтоб не пропили. Они ж дороже вашей шкуры.
Стрелы лежали связками, как снопы на жнивье. Босиком бы сюда нельзя, разные ржавые железки уже неопределенного вида так и норовили впиться в ногу даже сквозь подошву сапога. Огонь отражался в булате, там же проплывали их лица, смутные, словно под толщей быстрых вод. Посреди туннеля столы тоже скрывались под сплошь наваленным оружием.
— Ага! — Алистер оперся рукой о стол, легко, как кот, скакнул поверху и склонился над грудой мечей в углу. — Вот они. Чуток заржавели, правда. Почистишь сам, и любой кузнец тебе его наточит. Что? Не нравится?
Власер, ушедший чуть вперед, стремительно обернулся. Марк глядел на короткий широкий клинок едва не с отвращением и даже руки за ним не протянул.
— Что, — повторил Алистер, — не по руке или не по нраву?
— Что с этим можно сделать? — тихо спросил Марк.
— Да все! — вспыхнул Власер, чьим непременным спутником «кошкодер» был на протяжении всей его карьеры. — Хочешь — побрейся, хочешь — пуповину обрежь. Что короткий, так за ноги не цепляет. Очень ценно, между прочим, когда все свое барахло на себе тащишь. В деле замаха не требует. Втыкаешь коротко, как кинжал, снизу в брюхо, выдергиваешь — и к следующему, коли сам еще жив. Тут ума не надо…
— Погодь, — осадил его Алистер. — «Кошкодер» — дрянь, именно что ума не надо. Я-то сразу понял, ты с ним будешь как кухарка со скипетром. Ну-ка погляди, может, тут есть что для тебя?
— Что ты его как девку уламываешь? — взъярился Власер. — Между прочим, это он тут в просителях…
— Ах, помолчи же, приятель. Я обожаю ставить опыты.
Марк, оборачиваясь, медленно огляделся. Скругленные кверху стены давили со всех сторон. Колющее, режущее, рубящее оружие плотоядно скалилось отовсюду. Он медленно прикрыл глаза, словно вслушиваясь в звучащие внутри него ноты. Хранитель и ландскнехт молча уставились на него. Поднял руку ладонью вверх, потом развернул ладонь к земле, чуть приподнял, будто ловя ею тепло, и потянулся за ней. От напряжения у Власера поплыли перед глазами цветные круги, он выругался и утер глаза. Алистер щерился во весь рот и, кажется, не дышал.
— Ей-богу, — прошептал он, — а ведь я знаю, кого он учуял.
И чуть не бегом ринулся в направлении, куда указывала протянутая ладонь.
— Ну-ка, — грубовато сказал он, — опомнись да примерься к этому…
Марк будто нехотя открыл глаза.
— Держи! — крикнул Алистер и бросил ему меч. Марк выбросил руку вперед и поймал летящую в лицо рукоять.
— Защищайся!
Узкая длинная полоса зеркального булата промелькнула перед глазами едва отшатнувшегося Власера, обдав его холодом и ветром движения, размазавшись от быстроты взмаха, как сплошная стена падающей воды. Сталь ударилась о сталь. Алистер, быстрый как ласка, кружил вокруг столов, атакуя новичка со всем умением и страстью влюбленного в меч. И, видит бог, он не был лучше.
