Огонь-создатель, огонь-убийца (СИ) - Евтушенко Мария
— Удовлетворяла себя?
Он все ближе. А я упираюсь спиной в дверь, не в силах разорвать зрительный контакт, понимая, что бегство бессмысленно.
— Ты красива в оргазме, клубничка, — шепчет он мне в губы, поддевая края майки моей пижамы. — Сладко кончаешь.
Одним резким движением он оставляет меня полностью обнажённой. Блуждает по моему телу, обжигая взглядом и руками. Мне бы бежать. Но куда? И зачем? Я застываю с широко распахнутыми глазами и приоткрытым ртом. Замираю, как кролик перед удавом, когда он избавляется от своей одежды. Позволяя мне рассматривать его великолепное тело, Саид не спешит. Он медленно пьёт мои эмоции, но больше всего страх. Чувствую себя загнанной в ловушку, но не боюсь, потому что ощущаю его желание обладать мной медленно и нежно, быстро и жёстко. Он хочет меня. А я хочу его. Так к чему метания?
Кончиками пальцев блуждаю по мышцам на его груди. Опускаюсь ниже, обводя кубики пресса. И ещё ниже. Туда, где сконцентрировано его желание. Обхватываю его ладонью и веду вверх. Затем вниз. Опять вверх. Он толкается в мою ладонь, шумно дышит, показывая, что ему хорошо. Меня словно током прошибает, когда его пальцы проникают в меня, лаская, надавливая на чувствительные точки. Губами Саид рисует по моей груди, задевая соски, прикусывая. Вызывает мои стоны. А я не сдерживаюсь, помня о хорошей шумоизоляции в этих домах. А даже если и услышит кто, разве не все равно? Он толкается во мне пальцами, а языком проникает между моих губ. Это уже не ласки. Он трахает меня, растягивая, подготавливая. Не могу больше ждать. Хочу его в себя. С силой сжимаю его горячую плоть. Он шипит, прерывая поцелуй, позволяя дразнить себя, сам же с ритма не сбивается. Он ждёт, когда я попрошу. Это так очевидно, что я шепчу ему пошлости, с удовольствием наблюдая, как взгляд его наполняется голодом. И сама уже, как кошка, изнемогаю. Пальцы джинна выскальзывают, оставляя во мне пустоту, столь явную, что я едва ли не плачу. Ненадолго. Он подхватывает меня за попу и, приподнимая, насаживает на себя. Сразу на всю длину. Я вскрикиваю от резкого вторжения. От сладкого чувства наполненности. Дав мне несколько секунд привыкнуть к себе, Саид начинает двигаться. Но у него, как и у меня, не хватает терпения, и он срывается в бешеный ритм, вбиваясь в меня едва ли не с остервенением. Выдыхаю стоны, как последняя шлюха, подстраиваясь под его сумасшествие. Дверь за моей спиной ходит ходуном, дрожит. А я перестаю замечать что-либо вокруг. Падаю в омут оргазма с головой, даже не пытаясь считать звёздочки перед глазами. Джинн не останавливается. Ему мало. Он сминает мои губы поцелуем, шипит, как змей. «Ещё...» — прошу его мысленно, потому что не могу и слова сказать. Язык мой в его власти, как и губы. Но даже если бы было по-другому, я все равно не смогла бы говорить. И взрываюсь во второй раз, уже вместе с ним.
— Мая... — зовёт, опуская меня на кровать.
Ему мало. Слишком мало. Но прямо сейчас я не могу дать больше, и джинн это понимает. Это было слишком сильно. Катастрофически мало для джинна. И неописуемо много для Ловца. Поэтому они не увлекаются нами. Чувствую горечь. Но поделать ничего не могу. Напор Саида чересчур силен для меня, и второй раунд мне не выдержать без передышки. Он гладит мои волосы, и я засыпаю в его руках, будучи совершенно уверенной, что он никуда не уйдёт.
Он будит меня ласками и поцелуями. Даже если бы я могла перехватить инициативу, он бы мне этого не позволил. Вертит мной, укладывает, ставит в позы, как хочет. И вновь доводит до оргазма. Раз за разом. Все происходит как в тумане, словно во сне. Затем даёт отдохнуть и будит снова. А с рассветом я мысленно умоляю его дать мне передышку. Мысленно, потому что он занял мой рот самым пошлым способом из всех возможных. Я поддаюсь, впускаю его глубже в своё горло, мне нравится.
Хотела оказаться в постели Высшего? Получай сполна! Какой же наивной я была, когда думала, что смогу выдержать подобный марафон. И вот Саид всё-таки отступает, жалеет меня. Хоть я и чувствую, что он хочет ещё. Может ещё. А мне кажется, что я умру, если он ещё хоть раз войдёт в меня, и неважно куда. Я понимаю, что сейчас он прилагает титанические усилия, чтобы смирить себя и дать мне отдохнуть. Иначе убьёт своей страстью. В данном случае затрахать до смерти — вовсе не оборот речи.
Просыпаюсь, когда белое солнце склоняется к закату, окрашивая этот мир в характерный цвет. Тело болит так, как если бы я тяжести таскала всю ночь. Неудивительно. Джинн рядом со мной. Он был тут все время, пока я спала. Не тревожил моего сна, терпеливо ожидая пробуждения.
— Привет. — Он гладит мои волосы, убирая их с лица.
— Привет. — Я закрываю рот ладонью.
Мне бы в душ, я вся липкая от пота и следов нашего удовольствия. Гений тихо смеётся, убирает мою руку и целует в губы, проникая языком. В секунды заводится — я чувствую его возбуждение, упирающееся мне в живот. Грёбаные звёздочки! Я просто не могу! Мягко отталкиваю его. Он поддаётся давлению руки. Но только для того, чтобы поднять меня и отнести в душевую. Едва могу стоять на ногах. Все тело дрожит. Саид поддерживает меня, включая воду. Омывает. Испытываю благодарность и смущение. У него же четыре невесты, две из которых где-то рядом. А он со мной. Эта его забота и вовсе не укладывается в голове. Так не возятся с батарейками. Их выбрасывают. И клубнику им не носят. От этих мыслей и от слабости кружится голова. Его губы на моей шее, и я вздрагиваю.
— Все хорошо, — шепчет он мне, успокаивая. — Позволь мне поиграть, клубничка. Я не буду делать того, чего ты не захочешь.
А я хочу. Уже очень сильно хочу. Но не могу. Он поворачивает меня лицом к стене, слегка надавливая на спину, чтобы прогнулась. Все тело моё горит, и только он может погасить этот пожар. Внизу живота сладко ноет, когда он пальцами проверяет мою готовность. О да, я готова.
— Ты сможешь быстро? — прошу я. — Долго не выдержу.
— Скоро тебе этого будет мало. — Получаю хриплый ответ. — Ты привыкнешь. Изменишься. Уже меняешься.
Не понимаю, о чём он говорит. И Саид не даёт мне развить эту мысль, касаясь моих складочек языком, проникая им в меня. Сладко потрахивает таким образом. Отрывается, припадает губами, даря порочные поцелуи. Покусывает. Я молю его мысленно, чтобы прекратил дразнить, дал мне долгожданную разрядку. Вслух не могу произнести ни слова. Во рту сухо, и я могу сейчас только прерывисто дышать и стонать. Ему нравится моя отзывчивость. Развратность Саида обычна для его народа, но не для меня. И я дёргаюсь, чувствуя его острый язык у себя между ягодиц. Он поимел меня туда уже дважды за эту ночь, а я была слишком разморена оргазмами, чтобы этого не позволить. Но такие ласки...
— Никто не целовал тебя там? — Слышу усмешку в его голосе. — Привыкай.
И прихватывает меня зубами за полушарие попки. Неожиданно, пугающе, сладко. Покрываюсь мурашками с головы до пят, когда он возвращается к этой извращённой пытке. Пальцами он ласкает мой клитор, вызывая приятную волну, уносящую меня куда-то в пропасть. Но на этом экзекуция не закончена. Он проникает в меня членом, скользит между влажных складочек. А после отступает и надавливает на тугое колечко между ягодиц. Там влажно от его поцелуев и моих соков. Я расслабляюсь, впуская, и он входит осторожно, медленно, растягивает. Несколько неспешных толчков — и он возвращается, меняя щёлочку для удовольствия. Мне жарко и хорошо. А он трахает меня, меняя дырочки, уделяя каждой должное внимание. Словно не может определиться, где ему жарче, где теснее.
— Мамочки... — скулю от накрывающей меня волны.
— Я хочу жёстко, Мая. Потерпишь меня ещё немного?
Потерпеть? Да я вечность готова такое терпеть! Активно киваю головой. Все ещё не могу говорить и забываю о том, что он может читать мысли.
Наконец он определяется, оставляя попку на потом. Становится грубее, быстрее, набирая ритм. Останавливается.
— Считай толчки, клубничка.
Я согласно киваю. Готова на все, лишь бы он не останавливался. Но сбиваюсь уже на двенадцатом и кричу. Меня пронзает слабым разрядом тока, когда Саид изливается в меня, что-то шипя на своём языке. Я понимаю. Он сдерживается со мной. Но с каждым разом отпускает себя немого больше. Чтобы постепенно я привыкла к его энергии. Шипит, что никогда не отпустит. Что я его навечно. Мужчины много глупостей говорят, кончая.
