Нет звёзд за терниями (СИ) - Бонс Олли
— Знаешь, Эрих, — произнёс он, глядя исподлобья, — я с тобой не останусь. С Ником уйду, и не отговаривай. У меня было время подумать, решение твёрдое.
— Мы ещё поговорим.
— А что говорить? Помнишь, мы мечтали о городе...
— И он может быть нашим, Фло. Твоим и моим. Мы можем принести добро сотням людей...
— Нет, Эрих. Я понял вот, что на самом деле я вовсе и не о городе мечтал. И даже не о доме с балконом, а только о брате, который будет рядом. И он добрый, поддержит всегда, выслушает и поймёт. И с ним хорошо даже в Запределье, когда шагаешь разбитыми ногами через пустошь и тащишь хворост, и когда ешь одни размоченные лепёшки, а то и без еды сидишь. Я столько лет ждал, а оказалось, нет его больше, моего брата.
— Флоренц! — с отчаянием воскликнул господин Второй. — Ты ещё поймёшь. Это в детстве можно жить мечтами и многого не замечать, дальше труднее.
— Не пойму я, Эрих. Никогда не пойму.
И в первом вагоне вместе с братом мальчишка ехать отказался — ушёл с остальными во второй, грязный и вонючий. И Кори пошла тоже, хоть Ник и косился недобро.
— Однажды я выбралась со Свалки в таком вагоне, — сказала она в темноте, когда их раскачивало над пропастью. — Может, даже в этом самом.
Сказала, и никто не удивился, не задал вопросов. Все, видно, знали уже, кто она такая. Вот ведь и о руке промолчали, хотя косились.
Когда приехали, их встретили лишь развороченные баки. Обитатели Свалки ушли, только один старик крутился, озираясь беспомощно.
— Кори! — воскликнул он, щуря подслеповатые глаза. — Смотри, поезд приехал, а где остальные? Нам привезли еду, найдёшь для меня сыр?
А Кори и не узнала его в толпе, не разглядела. Надо же, старый безумец жив.
— Возьмите его в мой дом, — попросила она Флоренца, — и накормите.
— В твой дом?
— Да, вам лучше там пересидеть, — кивнул его брат. — В городе будет неспокойно какое-то время, а вечером я приду. А старика тащить с собой нечего, идти нужно быстро, да чтобы ещё на глаза никому не попались. Он, видите, не в себе.
— А мы возьмём, — упрямо сказал мальчишка и взял полоумного за руку. — Идём, дедуля!
На удивление, тот пошёл послушно, только уж больно медленно. Господин Второй оглядывался неодобрительно, а потом и вовсе оторвался от остальных. Кори улучила момент, когда он не глядел.
— Ваша жаба в заброшенном квартале, — прошептала она, склоняясь к мальчишке. — В конце улицы, где стоит мой дом, если идти в сторону ворот. Там обрушенный подвал, в нём. Люди Рафаэля схватили Гундольфа, на площади сегодня будет резня. Если хотите уйти, лучше не ждать, а прямо сейчас. Не знаю, что будет потом.
— Гундольфа? — воскликнул мальчишка. — А он...
— Кори! — нетерпеливо окликнул господин Второй. — Догоняй! Фло, идите к дому сами и ждите меня.
Кори сунула пузырёк Алтману — что бы ни говорил правитель, ему нужнее — и побежала вперёд. Может, стоило что-то сказать напоследок, попрощаться. Да кто она этому парнишке, дались ему её слова!
У дворца уже собирались. Здесь были жители Свалки, пришёл кое-кто из горожан. Они сторонились друг друга и не заговаривали.
— Как же теперь... под помост? Незаметно и не выйдет, — сказала Кори.
Её вдруг начала бить дрожь. Она проверила, на месте ли зажигалка, и чуть её не уронила.
Господин Второй поглядел на Кори мрачно и печально. На лбу его залегли глубокие морщины.
— Это ничего, — сказал он. — Значит, придётся дождаться, чтобы началось. Проберёшься в толпе, никто и не поглядит.
Кори обхватила себя руками, но её всё равно трясло. Скорее бы уже! Кто же знал, что ожидание так мучительно, что оно хуже смерти!
— Давай-ка мы пока укроемся, — произнёс её спутник, взял Кори за плечи, заглянул в лицо. — Ну, идти можешь? Не нужно, чтобы нас заметили раньше времени, а то ничего не выйдет. Давай за мной, заодно прихватим кое-что ещё.
— Что?
Но господин Второй развернулся вместо ответа и пошёл к дворцу.
— Так куда мы идём? Что ты придумал? Что возьмём? — пытала его Кори, шагая следом. Слова сыпались из неё, как из дырявого мешка, и остановиться не удавалось. — Куда? Что будем делать сейчас?
Господин Второй опять миновал зал, запрыгал вниз по лестнице, разжёг лампу. Кори спустилась за ним к двери подвала.
— Нужно взять ещё пороха. Мне пригодится, если... — начал он хмуро, возясь в замке, но не договорил. — Да будь всё проклято, ещё ключ застрял некстати! Вот не хватало сейчас! Кори, сходи, набери в мешок, четверти хватит. Ну, живо!
Кори вошла, приглядываясь, и уже была у бочек, когда за спиной хлопнуло негромко, а в глазах почернело. Она кинулась к двери, но раньше, чем успела, ключ повернулся в замке.
— Открой! — закричала она, ударив по дереву. — Ты что задумал?
— Так будет лучше, — приглушённо донёсся голос господина Второго. — И помни, не разжигай огня.
— Зачем? Выпусти меня! Ты слышишь, выпусти!
Но ей больше никто не ответил.
Глава 37. Гундольф. У помоста
Ещё до того, как за ними пришли, Гундольф припрятал в кармане осколок. Долго шарил впотьмах, выбирая такой, чтобы и с острым краем, и в кармане лежал незаметно.
— Пустая затея, — сказал на это Рафаэль. — Скорее сам изрежешься, чем кого-то достанешь. Плюнь, а? Только рассердишь людей.
— Я ж не буду на них кидаться. Что я, дурак лезть на толпу с одним стёклышком? Так, мало ли.
И когда их вели по улицам, связав руки тряпичными поясами, Гундольф радовался, что прихватил осколок, и прикидывал, как бы им незаметно воспользоваться.
Но пока не удавалось. Их окружили, толкали, дёргали — легче лёгкого выронить такую мелочь.
Кто-то впереди колотил в таз, кастрюлю или что там у них нашлось. По тихим ещё улицам разносился этот звон, отдающийся болью в голове, и голос, усиленный рупором:
— Эй, городские! Выползайте на площадь!
Рафаэль шёл, выпятив подбородок, но угол рта подёргивался. Калеки шумели, ругались, смеялись. В головах у них не прояснилось, а значит, на беседу рассчитывать было нечего.
Госпожа Первая, Золотая Маска, озиралась с надеждой и тревогой, и из глаз её всё текли слёзы. Симен шагал мрачно, уставившись под ноги, и его сестра шла рядом. Эти двое не обменивались взглядами и ничего не говорили друг другу.
Гундольф сперва тоже оглядывался. Встревожился, не заметив Кори, но прислушался к разговорам и понял, что ей удалось бежать. Как это вышло и помог ли кто, неясно, но калеки теперь ополчились на неё ещё сильнее. С площадью они решили не тянуть и выдвинулись сразу же, как заметили, что Кори исчезла.
— Давайте поговорим, — сделал попытку Рафаэль, когда тот, с рупором, ненадолго утих. — Скажите, чего вы хотите добиться? Озлобить горожан, чтобы на вас напали и перебили?
— Перебили? Ну нет, — ответили ему. — Сами кого хочешь перебьём! Правильно Леона говорила, слабый ты и трусливый, и нечего тебя слушать!
— Нечего слушать? — рассердился Рафаэль. — Хотите сказать, вы плохо жили? Страдали от голода? Воды не хватало? Может, я трудом вас морил?
— Так-то оно так... — сказал неуверенно кто-то позади. — Вроде и ничего...
Его заглушил стук и крик:
— Эй, городские! Живо дуйте на площадь!
Тот, кто шёл с тазом, принялся колотить им по стене дома. В окне второго этажа что-то мелькнуло, занавеска или человек, и тут же пропало.
— По-твоему, мы только о том думали, как брюхо набить, а больше ни о чём душа не болела? — обратился к Рафаэлю косматый верзила. — Да ты нас вовек не поймёшь, ты другой. Ты как они!
— Этот город выбросил нас на Свалку! — пропела Леона. — Отнял всё!
— Не город, а правители, — поправил её Рафаэль.
— Нет, город, город! Правителей один, два, три, а людей во-от сколько! Нас выбрасывали — люди молчали. Нам было плохо — люди молчали. Значит, они тоже хотели нам зла!
— Это верно, — согласился калека со стальной рукой. — Те, что друзьями звались, любимыми, куда они все девались, когда с нами случалась беда? Предатели они, все до единого, и добра не заслужили! А о правителях и говорить нечего.
