Маленький мир - Владимир Михайлович Мясоедов
— А это вообще возможно? — Удивилась Доброслава. — Я, конечно, не самый искусный маг и теорию процессов воскрешения знаю лишь очень приблизительно…Но ведь если нет души, то оставшееся — это уже не человек, и даже не живое существо. Так, имитация…
— Невозможно, — согласился с ней Манидер Садхир. — И сколько бы убитая горем женщина не молилась у алтарей, и какие бы подарки не относила жрецам, чуда не было, да и быть не могло…И тогда она решила сделать его сама.
— И у неё получилось, — констатировал Олег, слегка передергивая плечами. Пока у ступающего по логову древней могущественной нежити к этому места имелась всего одна претензия — здесь было холодно! Ну, после тропической жары-то…Градусов пятнадцать по Цельсию, вряд ли больше. А во всем остальном чародею тут, как ни странно, нравилась. Примерно так он представлял себе прогулку по улицам марсианской колонии в том случае, если когда-нибудь её все-таки создаст. Идеальная чистота, поддерживать которую помогали мельком замеченные за подметанием улицы големы-дворники. Отличный баланс между живой природой и техногенным удобством, судя по централизованной системе освещения, к которой почти наверняка прилагалась работающая канализация и водопровод…Если бы их не было, то оракул-самоучка съел бы свой диплом по ясновиденью. Небольшие трехэтажные домики с прилегающими участками, не кичащиеся своими размерами и роскошью, но обязательно имеющие собственную индивидуальность. Те немногочисленные люди и нелюди, которые попадались им на пути, не носили странноватой трехцветной униформы, поскольку она либо не предусматривалась их должностными обязанностями, либо они банально были не на службе, а потому данные обитатели пространственного кармана одевались кто во что горазд: от формально скромной, но очень приталенной мантии на какой-то даме, старательно подчеркивающей свою огромную грудь и пышный зад, и до коротких шорт вместе со шлепанцами на заросшем волосами гноме, которого словно с пляжа выдернули. Местные не выглядели затюканными жизнью страдальцами, но в то же время и не страдали от безделья. И оружия или брони не носили, но явно не потому, что не могли — через большое стеклянное окно в ближайшем доме чародей заметил развешанную на стене коллекцию клинков, чьи рукояти блестели золотом и драгоценными камнями-накопителями. — Ну, более или менее.
— Как ни странно — да, — согласился с ним король йогов. — Для начала она разобралась с проклятием, заставляющим останки её сына в бешенном темпе разлагаться и восстанавливаться, благо то хоть и было наложено начинающим кровавым богом, но оказалось сделано спустя рукава, поскольку эти паразитическо-симбиотические чары вообще не предназначались для того, чтобы на нежити работать, и потому их смогли перетащить на какого-то тигра, которого экстренно увезли в Африку и там скинули в вулкан. Потом родители Баломохана стали искать методы привести физическое и психическое состояние того, во что превратился их сын к относительной стабильности, купировав его вечный голод…Вам кстати известно, почему упыри постоянно хотят жрать и почему они так медленно набирают силу, даже если не прекращают убивать?
— Их энергетическое тело похоже на кувшин с пробитой стенкой, чтобы туда не попало, оно очень быстро вытекает, оставляя лишь немного на самом донышке, — пожал плечами Олег, который в свое время потратил немало времени на изучение сильных и слабых мест способных повстречаться ему чудовищ, среди которых разного рода нежить стояла чуть ли не на первом месте. Очень уж привлекательным с точки соотношения затрат и полученного результата выглядело для многих жителей этого мира превращение мертвого тела врага или собственного солдата в полноценную боевую единицу. — В результате полноценную сытость упыри способны испытать только когда жрут добычу, а едва лишь прекратят трапезу — снова начинают голодать через считанные минуты, ну может часы.
— Именно, — кивнул король йогов. — Даже если бы упыря завалили человеческими жертвами, толку бы с этого не было… И родители Баломахана это прекрасно понимали, а потому озаботились поисками пищи, которая была бы, скажем так, вязкой и была бы способна насытить останки их сына…Тогда-то мы с ним и познакомились, если конечно можно назвать знакомством взаимодействие молодого и подающего большие надежды охотника на монстров, маскирующегося под бедного кшатрия из далекой провинции с тем, кому этих самых монстров скармливали, тщательно отслеживая результат.
Небольшой жилой квартал уступил место строению, похожему на хрустальный купол. Тоже относительно небольшому и, очевидно, замыкающему пространственный карман, формой своей похожий на какую-то морковку. Располагавшийся на входе беломраморный дворец, сочетающий в себе пирамидальную архитектуру с длинными тонкими башнями, был самой широкой его частью. А также наиболее прочной и хорошо защищенной, ибо предназначением данного комплекса, ослепительно красивого, но тем не менее даже после обрушенной на него ярости одного из владык нижних планов не так уж сильно порушенного, являлось принимать на себя разного рода угрозы, пришедшие из внешнего мира или же пространства между измерениями. Дальше шли дома слуг, учеников и помощников Баломахана, что постепенно ужимались, дабы осталось место для необычного строения, очевидно являющегося чем-то вроде лаборатории упыря-архимага. А может и его основного жилища…Во всяком случае стражи в трехцветной униформе у порога стояло примерно столько же, сколько и вход в пространственный карман охраняло.
— И лучше всего упырей насыщают левиафаны? — Хмыкнул Стефан, шагая к хрустальному куполу вслед за остальными и внимательно слушая речь короля йогов, но в то же время не отлипая взглядом от трех внешне юных волшебниц, которые во дворе одного из домов дружно занимались то ли йогой, то ли гимнастикой. Во всяком случае, они лежали на травке газона в ну очень обтягивающих штанишках и коротких спортивных маечках, а также синхронно задирали свои ножки градусов на девяносто. — Вот уж никогда бы не подумал…
— Лучше всего упырей насыщает ихор молодых левиафанов, тот самый, который вы добыли…Но мало кто подумает им кормить низшую нежить ибо это почти то же самое, что топить печи драгоценными алмазами с птичье яйцо величиной, — усмехнулся Манидер Садхир. — Но к левиафанам пришли не сразу…Это уже было году примерно в пятисотом того, что европейцы зовут нашей эрой, после смерти родителей Баломохана и его разборок с парочкой своих братьев, которые решили на всякий случай сжечь нежить, что и
