СЛВ 2 (СИ) - Сергеев Артем

Эльфы отстреливали любопытных из луков стрелами с тяжелыми тупыми набалдашниками практически без шума. Залпом, распределив цели, без промаха и прямо в лоб, поэтому до огнестрела, слава богу, не дошло.

За несколько часов поймали около десятка человек и одного гнома, которому удивлённый Далин сразу же выбил несколько зубов одним приветственным ударом и попросил злодея никому не отдавать, это, мол, их личное гномское дело. Эльфы, подтаскивающие оглушённых невезучих лазутчиков к нам на «Ласточку», лишь пожали плечами и не стали отказывать. Но попросили вести себя тихо и не увлекаться, конспирация же.

Глубоко за полночь вся эта беготня по лесу наконец закончилась, и к нам подошла делегация из трёх эльфов. На вид крепкие харизматичные мужики средних лет в простой лесной одежде, но это как раз значило, что нас почтили своим присутствием кое кто из высших. Остальные-то выглядели молодо, даже Ларе больше тридцатника не дашь при всём желании. Это учитывая и выражение глаз, и манеру держаться, и всё остальное. А при первом знакомстве она вообще лет на двадцать выглядела, в джинсовых-то шортах да в коротком топике.

— Выходим? — я вытер мгновенно вспотевшие руки о штаны и поднялся на ноги. Владыка Николай отсалютовал им подзорной трубой, и мы поручкались, не называя имён.

— Пора, — кивнул мне самый старший из них. — Давайте-ка мы на вас посмотрим, лишним не будет. Трубу с собой потащите?

— Не, — и священник, больше похожий сейчас на лесного разбойника, отдал бандуру. — Только верните её на «Ласточку», пожалуйста.

Старший принял инструмент, не глядя сунул его куда-то вверх, прямо в ветви дерева, и они ловко подхватили и оплели трубу, соорудив что-то вроде зелёного футляра. Я обалдело задрал голову, а когда опустил, спохватившись, эльфы уже стояли полукругом, не сводя с нас внимательных глаз.

— Ну, — поторопил растерявшегося Владыку старший. — Показывай свои фокусы.

— Ага, — деловито выдохнул тот, собираясь с силами. — Смотрите.

Он взял меня за руку, и теперь мы стояли парой, как два школьника перед учителями. Владыка Николай поднял голову к небу, спокойно вознося молитву Единому про себя. Неслышно, лишь немного шевеля губами и не отвлекаясь ни на кого. Лицо его стало по-настоящему просветлённым, и я почувствовал, что он молится от всей души, без сомнений и оглядки на посторонних.

Николай не просто верил, сейчас я понял, что это и был единственный смысл его жизни. Он отдал служению всего себя и, честно говоря, отцу Савве было до него далековато. Уж слишком Ромашкинский поп сомневался во всём, слишком он нуждался в каких-то подтверждениях и оценках, слишком хотел делом подкрепить свою веру. А вот у Владыки критерием веры были лишь свыше данные заповеди да собственная совесть. И ни на какие сделки с ней он никогда, это я сейчас ясно увидел, не шёл. И никакие сиюминутные или далеко идущие выгоды, никакие политические цели не могли переломить его стойкую убеждённость в стремлении сохранять чистоту собственной веры.

Владыка Николай верил, что Единому нужны не его дела, а прежде всего он сам в своих делах. Как-то так.

Обмануть его можно было, доверял он всем без оглядки, но только один раз. И использовать в неприглядных церковных делах можно было только один раз, а потом он требовал отчета, если эти дела и вправду оказывались неприглядными. Требовал без стеснения и без оглядки на субординацию, и вот сейчас один такой иерарх, заполучивший через него магический ошейник, скрывался от греха подальше в мятежном монастыре. Потому что наказывал за обманутое доверие не кто-нибудь, наказывал инквизитор.

Владыка Николай сейчас открылся всей душой не только для меня, но и для сначала удивлённо, а потом очень уважительно и серьёзно посмотревших на него эльфов. Моя сила, изумрудно-зеленого цвета, потянулась через наши сцеплённые руки то ли куда-то вверх, то ли к сердцу этого Мира, и что-то нам ответило. Воздух стал гуще и плотнее, но я не почувствовал благодати, как это иногда бывало у меня в детстве после посещения выселковской церкви, я вдруг почувствовал что-то своё. Может, это Мир чуть одобрительно посмотрел в мою сторону, может, ещё чего, не знаю.

— Очень хорошо, — вдруг нарушил нашу практически нирвану старший из эльфов. — Я вас вижу, но очень большим усилием воли и сил. Вы сейчас часть этого Мира, и он не хочет для вас вреда, он вас укроет. И Единый не оставит без внимания, спасёт и сохранит на этом пути. Можете выходить. Но помните, слишком мы мелки и незначительны для них обоих. На слишком долгое внимание не рассчитывайте, тут гарантий нет.

Владыка Николай поклонился в ответ, я вдруг тоже, а эльфы ответили на поклон, как равным.

— Проводим вас до опушки, — деловито сообщил один из них. — И там останемся. Приглядим за экипажами, а в случае чего постараемся прийти на помощь. Но вы должны понять, что лучше всё проделать тихо и быстро, трёхдюймовые зенитки — это серьёзно. Даже не по вам, начнут садить по дирижаблям, и может начаться полномасштабная война. А это как раз то, чего вы хотите своим походом избежать, как я понял.

— Даже если нас заметят, — не менее деловито попросил его Владыка, — я вас попрошу обойтись без подвигов. Нам вы не поможете, но вот навредить всем остальным сумеете легко. А мы знаем, на что идём.

Я лишь судорожно кивнул, подтверждая его слова. Боялся я сильно, но подставлять экипажи дирижаблей под зенитный огонь совсем не хотел, это уже была бы подлость. Тем более, что добрую половину из них я знал лично.

— Хорошо, — ответно кивнул старший эльф и вдруг хлопнул меня по ранцу.

— Чего? — удивился я такой фамильярности.

— Лишним не будет, — загадочно ответил тот и подмигнул.

Я не ответил, потому что мы уже подошли к краю леса, за которым просматривалось поле с монастырем и скалами за ним, а Николай вдруг принялся судорожно выкручивать свою руку из моей. Я сначала не понял, а потом со смешком отпустил, ведь вцепился я в него, как в родного.

— Ну, — потряс склеенными от долгого и сильного сжатия пальцами тот, — с Богом!

И мы осторожно пошли вперёд, оставив эльфов за спиной и потихоньку выбираясь на открытое пространство.

— Давай-ка сначала по дороге пойдём, — одёрнул я его преосвященство, который было намылился скакать до искусственных скальных заграждений прямо по полям. — И моли бога, чтобы нас до неё никто не углядел.

— Блин, — затормозился тот. — Слишком сильно благодать в голову ударила. Кажется, сейчас горы сверну. Это не дело, иди впереди, я за тобой. А лучше рядом, чтобы силу тянуть сподручнее было.

Пришлось мне его догонять, потому что приплясывал он на месте, как норовистый жеребец, и всё рвался вперёд. Для верности я ещё ухватил его за ремень, чтобы не убежал, и мы строевым шагом, в ногу, отправились к дороге.

Вдали опять какая-то бдительная скотина густо отбомбилась по неведомой цели, и мы невольно припустили быстрее.

— Три километра страха, — невольно выдал я, — а потом ещё два километра ужаса. И это по прямой. Хорошо бы часа за два дойти.

— Дойдём, с божьей помощью дойдём, — уверил меня Владыка Николай, но уверенности в его голосе было мало.

— А не дойдём, составишь мне там протекцию, — вдруг нервно хихикнул я, потихоньку успокаиваясь. — Перед Единым, имею в виду.

Поп согласно кивнул без всяких шуточек, он воспринял это всерьёз, да и я, подумав, тоже. Мало ли, лишним не будет.

Сначала мы пошли по самому центру укатанной грунтовой дороги гномской работы. Хорошо сделали, сукины дети, как и скальные заграждения, как и приземистые зенитные башни. Следов мы не оставляли, чего я так опасался, и даже в свете сильнейших магических прожекторов я своей тени не разглядел.

Над нами мерно гудели движками дирижабли, заставляя прижимать голову и невольно замирать, когда эти небесные киты проплывали прямо у нас над головами. Эльфы эльфами, но дружеский огонь никто не отменял. Вот так сыпанёт бомбами какой-нибудь Глоин или Сашка, с которыми мы не один рубль вместе пропили в приаэропортовых кабаках, и будет считать, что прав.