Падение в пропасть (СИ) - allig_eri
— Я хочу пополнить там припасы, потому что мы взяли столько, сколько хватит до «Птичьего холма», а не до самого Монхарба, — терпеливо, словно для маленького ребёнка, повторил он. — То, что деревушка работает с лафтетарами — факт, ибо иначе их бы давно перебили, но что это для нас меняет? Мы не караван, не разведчики и не армия. Им нет смысла захватывать нас.
— Почему бы не получить себе рабов? — Хродбер даже не думал уходить с темы. — Маги могут пригодиться, особенно, если удерживать нож возле их шеи.
— Может ты и прав, — пожал он плечами, вызвав долю моего удивления, — но как их захватят? Отправят еду?
— Ты нам скажи, — прищурился Дризз.
— Ладно! — Джарнес раздражённо взмахнул руками. — Что ты предлагаешь?
— Игнорировать, — сплюнул смотритель. — А потом зарезать верблюда.
— Чьего? — Ульпис подозрительно наклонил голову.
— Одного из парней, — ткнул он в нас рукой. — Один верблюд сдюжит и двоих.
— Я вообще-то планировал их продать, — высказался я, но прерывать спор не стал, ведь понимал резоны Хродбера.
Денег тоже было жалко. Я уже не аристократ, с полным кошельком, теперь мои финансы ограничены, а монеты, как ни прискорбно, понадобиться могут в любой момент. И не всегда будет возможность произвести обмен на какой-либо артефакт.
Разумеется я мог предложить вариант, который уже проходили раньше: резать и лечить. Но это задержка (я не могу лечить на ходу), весь плюс которой — продать верблюда после того, как доберёмся до Монхарба. Менять время на деньги, в данном случае, не хотел никто.
Вздохнув, задумался о возможных рисках при посещении оазиса. Вот, предположим, там реально будут лафтетары и…
Мне вспомнился до одури опасный маг песчаных разбойников, а потом и мечник с антимагическим амулетом, который разрубил Люмию. Хочу ли я рискнуть своей жизнью?
Прислушавшись к себе, я оценил желание мести, ненависть к лафтетарам, жажду жизни, интерес к будущей встрече с армией и, скорее всего, отцом, братом и сестрой, по итогу находя вопрос риска неприемлемым для себя. То есть… всё должно быть в меру. Посещая же этот оазис, мы будто бы пересекаем тёмный, полный бандитов лес. Рисковать, чтобы сэкономить несколько монет на перепродаже верблюда? Пф-ф!
По итогу мы прошли мимо оазиса. Решение, которое аукнулось уже через три дня, когда в сумках закончились последние пайки. Верблюда зарезали. Привычное для всех нас зрелище немного напугало остальную живность, но в целом, проблемой не стало.
Пока остальные рубили скотину, я зачаровал на охлаждение пару мешков, которые потом нагрузили свежим, сочным мясом. Выбирали лишь лучшее, отчего немало съедобного осталось сохнуть в пустыне. Мне, как человеку, не по наслышке знакомому с понятием «голод», было физически больно всё это бросать. Однако, выбора снова не имелось. Мне и так приходилось скакать по чужим верблюдам, словно блохе. Потому что лишь я имел сравнительно небольшой вес в районе шестидесяти… а, нет, это ещё до посещения Третьей магической у меня было шестьдесят, сейчас же…
Это заставило меня задуматься. За прошедшие полгода я вырос — это факт. Но вместе с тем достаточно сильно похудел, особенно в пустыне. И раньше не был среди толстяков, но… стал, скажем так, куда как жёстче и суше. Поэтому теперь я не знаю, какую имел массу. Впрочем, какую бы не имел, оставался самым худосочным среди компании, да к тому же периодически менял форму на ворона, отчего разгружал других верблюдов.
Дважды за это время, на горизонте были замечены всадники, но за нами — четырьмя маленькими точками, никто и не думал гнаться.
— Пустынные разбойники, — в кое-то веки спокойно произнёс Дризз. — Кружат, но не решаются напасть. И это мы ещё в оазис не заезжали.
Ульпис нахмурился и с хорошо читаемым недовольством посмотрел на Хродбера. Его взгляд буквально кричал о том, как его задолбал наш наблюдатель.
Чего уж, я бы и сам рад от него избавиться, только… не был уверен, что получится — это раз. А во вторых, Дризз и правда каждый день отрывал небольшие клочки бумаги из своих запасов и направлял по своей почтовой шкатулке. Я верил, что если он перестанет, то это будет заметно. А значит, на той стороне люди могут посчитать нас ренегатами.
— Лафтетары просто знают, что погоня за нами ни к чему не приведёт, — прокомментировал Джарнес, хоть ответ и не требовался.
Я перевёл взгляд на бесконечную пустыню, к которой уже успел немного привыкнуть. Мы миновали опалённые солнцем, потрескавшиеся от жара холмы и теперь ехали через внутренние плоскогорья. В этом месте уже начала появляться какая-никакая растительность, правда пока что вся ограничивалась чахлым, сухим кустарником и голыми, почерневшими деревьями, непонятно каким чудом вообще проклюнувшимися из-под земли.
Песок напоминал просторы океана. Только безоблачное, ярко-синее небо обладало глубиной.
Следующий день ознаменовался тем, что наша усталая маленькая группка наконец-то добралась до границы пустыни.
— Не верю, что армия императора проделала весь этот путь! — с долей возмущения заявил Ресмон. — Нет, я знаю, что у них были сотни, то есть тысячи магов, а ещё многочисленные артефакты и зачарованные повозки, в которых перевозилась пища… — чем дольше он говорил, тем задумчивее становился, а под конец его голос и вовсе стал тих и оборвался, не доведя фразу до конца.
Кажется, даже такой дурень, как Рес, начинает становиться умнее. Может и правда писал Гильем Кауец: «Подобно многим, отправившимся в нелёгкое путешествие, я покинул страну мудрых и вернулся в страну дураков. Невежество, как и время, необратимо».
Наше путешествие уже пошло на пользу. Уже принесло выгоду. Каждый из нас за время этого пути стал лучше разбираться в жизни. Стал мудрее.
Вскоре пустыня окончательно сменилась прерией. Мы снова начали замечать сначала мелкую живность, а потом, по мере продвижения вперёд, всё более крупную: гиен, антилоп и даже зебр, о которых я лишь читал, но ни разу не видел.
Промелькнула было мысль поохотиться, но особого смысла в этом не было. У нас всё ещё был весьма приличный запас верблюжатины.
Спустя ещё день, начали встречаться признаки приближающейся цивилизации, первым из которых стала небольшая застава, где разместился десяток солдат на быстрых лошадях (уже не верблюдах!) и с почтовой шкатулкой на руках. Среди мужчин находился и молодой скучающий парень, который немного оживился, заметив нас. Колдун.
— На объединение с войском императора, — заявил Дризз, после привычного обмена слов. Воины были уважительны, поскольку тоже приметили меня с Ресмоном. Характерно так смотрели, особенно на одежду и чётко видимые на ней руны.
Надолго нас не задержали, хоть и было видно, что люди искренне желали узнать историю путешествия и причину того, что случилось со всем остальным подкреплением. У них, как и у чиновников в Агване, в глазах горел вопрос: «Может, другие подойдут позже? Может, это только разведка или авангард?»
Смешно! Но смех не шёл. Я вообще стал куда меньше смеяться с момента смерти Люмии. Отчего-то хохот не выходил из груди, лишь сухие смешки, полные злобного яда.
Следом за заставой начались дороги. Качество оставляло желать лучшего, но это всё равно было удобнее, чем голая земля или, тем более, песок.
Солнце всё слабее пекло голову. Задница в кое-то веки начала привыкать к верблюжьему седлу. Разум, как будто бы стал выходить из анабиоза, вызванного пустыней, и принимался осмысливать всё, что произошло за прошедшее в Сизиане время.
Можно сказать откровенно: никогда ранее я не проходил через подобные испытания. Ни в море, после крушения «Кромолоса», ни в Морбо, во время встречи с войсками Челефи, ни, тем более, позже. Всё что было ранее, являлось детским лепетом, смехом, который не играл никакой роли. Пустыня стала чашей весов, которая измерила мою душу, находя её слишком лёгкой, отчего подбросила испытаний: голод, сражения на смерть, потери, страх, изощрённые выдумки способа выжить.
Сколько раз я был на грани? Сколько раз думал о том, как не хочу подниматься с утра, чтобы вновь и вновь сталкиваться с горами проблем? И со своим одиночеством. Судьба в очередной раз сумела доказать, что умеет бить, причём очень больно — до крови, до сломанных костей.
