СЛВ 2 (СИ) - Сергеев Артем

Я молча смотрел на него, одновременно пытаясь дотянуться до эльфийки, всё больше удивляясь странностям сегодняшнего дня.

— Чего тебе? — раздался в моей голове незнакомо суровый голос Лары вместе с нешуточной головной болью. — Некогда, Артём!

Я, как мог, одними образами передал ей просьбу отца Николая.

— Вечером! — отмахнулась она. — Пусть на корабль часов в восемь приходит, попробую вырваться. А лучше будет, если ты сейчас с ним на «Ласточку» пойдёшь и будете вместе там меня ждать. Закройтесь там, и если кто чего от вас вдруг будет требовать или пытаться на борт попасть, поступайте с ним как с врагом, ясно? Сомневаться даже не смей!

— Куда уж яснее, — пробормотал я вслух и кивнул отцу Николаю. — Пойдём.

Глава 29, в которой герои строят планы

Я попрощался с мужиками, пообещав недоверчиво хмыкнувшему Вовке завтра всё рассказать, как на духу, и мы с отцом Николаем вышли из столовой. Половину пути мы проделали молча, говорить с ним я не хотел, и он чувствовал это. Отец Николай вздыхал, поглядывал на меня, и вскоре всё же не выдержал.

— Осуждаешь нас? — наконец спросил он меня. — Я, кстати, со вчерашнего дня всё знаю. По должности положено.

— А ты как думаешь? — я даже остановился, с удивлением глядя на него. — Зарвались вы здорово, это ни в какие ворота не лезет. Мир вам, понимаешь, не тот попался. Ну извините!

— Очень здорово, — на удивление спокойно согласился он со мной. — Но теперь так не будет. Теперь всё будет по-другому. Нам бы только преодолеть да превозмочь беду сегодняшнюю, и всё изменится.

— Свежо предание, — хмыкнул я. — Но верится с трудом. С чегой-то вдруг?

Отец Николай, невольно вздохнув и понизив голос, начал спокойным голосом вываливать на меня такие новости, что я невольно ошалел и потерялся, да и он сам был всё ещё под впечатлением от пережитого.

Оказывается, вчера под вечер прилетели гномы. Да не просто так, а всем своим великим флотом. На кораблях у них сидели все самые старые и авторитетные из старейшин, не хрен собачий. Охраняли их самые боевые отряды из гномской воздушной пехоты, и вид они имели решительный и злобный, на переговоры не настроенный.

Мало того, вверх по реке отправилась в путь практически вся их броненосная флотилия. Гномские мониторы, канонерки и прочие суда блокировали реку, зажав в портах боевые корабли всех княжеств, без разбора. И на крики, что мы же союзники, вы чего творите, не реагировали.

Гномы стремительно наращивали свою группировку здесь, в Белорецком уделе, без стеснений и оглядки на других, оттеснив на второй план разрозненные дружины остальных княжеств. Их дирижабли разгружались день и ночь на отдельном поле, выбрасывая из своих отсеков всё новые боевые отряды и тяжелое вооружение, боезапас, провизию и всё остальное.

Эльфы сразу были с ними в союзе, а человеческие маги из великих поглядели на такое дело, да и пошли жить в гномско-эльфийский лагерь, выразив этим самым свое отношение к церкви. Наша же летающая братия базировалась на основном аэродроме, просто потому что места на гномском не хватало. Да и так уж явно себя определять многие опасались, свои же.

И вот вечером того же дня, когда уселась первая неразбериха и поставили шатры, то есть вчера, люди не выдержали. К гномам и эльфам отправилась объединённая делегация из отцов церкви и княжьих людей. Их приняли, и попы по скудоумию своему поспешили и наговорили гномам много хороших слов, выражая опасливую благодарность за поддержку, и что саламандры у церкви на хорошем счету, так что опасаться вам нечего.

Но в ответ им сурово заявили, что это именно саламандры из великой и непонятной милости своей изволят терпеть в этом прекрасном мире такую паскудную организацию, как ваша церковь, а не наоборот. Не много ли вы на себя берёте, спросили у вконец обалдевших попов седобородые гномы, определяете тут, кто есть добро, а кто зло. Голова у вас не кружится ли, от излишней самоуверенности? Поправить не надо ли? А то ведь мы можем!

Пока попы, внезапно слетевшие с небес на землю, судорожно разевали рты и искали слова, переглядываясь друг с другом, приволоклись эльфы со своим войском и прочие маги, да и повторили им гномьи претензии на новый лад. И приятного в этом, добавил отец Николай, было мало.

Переговоры зашли было в тупик, да и как не зайти, попам было просто нечего сказать, а уж княжьи люди тупо боялись отсвечивать. Им бы хоть немного времени, на осмысление, на выработку общей позиции, но никто их отпускать не собирался.

В середину шатра вышел самый седой и уважаемый гном и пригласил всех присутствующих в соседнее помещение, где желала посмотреть на делегацию самая мощная гномская саламандра. Отказа мы не примем, гостеприимно добавил старейшина, будем решать всё здесь и сейчас.

Дальнейшее отец Николай запомнил плохо, как и все остальные. Но выглядели они перед саламандрой очень бледно, примерно как описавшиеся пудели. И сожгла она там двоих сразу, без разговоров, заместо здрасьте. А потому решили, что с этого самого дня церковь принимает этот мир таким, какой он есть. И решает возникшую проблему самостоятельно, в течении недели. Причём без большой крови, это главное условие. Иначе саламандры решат её сами, им несложно. Они же духи огня, мир даже не почешется, они плоть от плоти его. А эльфы помогут. Да, и амулеты эти, миру нашему неугодные, просьба все собрать и сдать саламандрам на уничтожение, иначе они сами их искать начнут, и тогда мало никому не покажется.

И вот сейчас люди стоят в первом кольце оцепления, а гномы с эльфами во втором. И не совсем ясно, кто кого охраняет и блокирует. И что теперь им, то есть нам, делать, совершенно непонятно. А эти идиоты в монастыре закусили удила и на контакт не идут, хоть и обещают им всё на свете, только покоритесь. Такие дела.

— Дааа, — только и смог протянуть я. — А Единый наш что? Ну хоть что-то было?

— Не понять, — пожал плечами отец Николай. — Но недоволен, и это явно видно. Понять бы ещё, кем.

— А вы как хотели? — наставительно упёр в него палец я. — Сидите тут, в людских княжествах, жирком обрастаете. И этот жирок за силу принимаете. А Мир, он огромен, понимаешь? Я в таких местах был, где не то что про Единого, там даже про людей-то не слыхивали! Меня там по всему стеклянному городу водили, по стеклянным дорогам, напоказ, а молятся там предкам, и они им отвечают, представляешь? А в другом месте с Великим Морем контакт налаживают, и оно им жить помогает, хоть и не явно, в третьем звёзды считают и делают так, как они им говорят. А в четвёртом такое творится, что я даже вспоминать не буду, и не проси, до сих пор стыдно, хотя ещё разочек я бы туда слетал пока холостой. Но ты представь, что они все сюда припрутся свои порядки устанавливать, по вашему образу и подобию, ты только представь себе! Ты понимаешь, что это будет?

— Теперь понимаю, — отец Николай, вдохновившийся моей речью, кинул на себя засветившийся знак Единого, а я повторил, хоть и обошлось без спецэффектов. — И наши понимают. Но что делать, не знают.

— Тогда чего припёрся? — неласково поинтересовался у него я, вновь разворачиваясь к «Ласточке». — Вот тоже, видишь, дирижабль, и церковного в нём нет ничего! А я себе без него уже жизни не представляю! И как мне быть? Кто я для вас?

— Есть одна идейка, — признался мне отец Николай, пристроившийся шагать со мной в ногу. — Потому и поговорить пришёл. С Ларой, с Арчи, со всеми.

— Я, когда пацаном был и на хуторе сидел, — всё пытался что-то объяснить ему я, — думал что этот Мир прост и прекрасен. Есть люди, есть где-то далеко эльфы с гномами, и остальные такие же, но совсем чуть-чуть, а люди главные. И Единый наш сверху сидит.

Отец Николай меня не перебивал, но внимательно слушал, причём так, что хотелось говорить. Насобачился, наверное, на исповедях.

— А потом я попал в лётное училище, и увидел, что Мир не так прост, как мне казалось, хоть и по-прежнему прекрасен. И Единый наш был по-прежнему силён, но уже не так, понимаешь? А потом я побывал в таких местах, что ты даже представить себе не можешь, и мысли о простоте Мира я отбросил далеко и навсегда. И уже насчёт Единого засомневался, ведь не слышали о нём нигде, кроме наших земель. И как мне быть?