Нет звёзд за терниями (СИ) - Бонс Олли
— Так ты проверь, не ковыряешь ли эту рану, — угрюмо посоветовал Гундольф. — Нормальная ты или нет, тебе одной решать.
— Мне? Это мир за меня решает!
— Нет, только ты сама.
Кори не стала спорить, хотя и хотелось. Объявить себя нормальным, если ты урод — всё равно что выйти в одной простыне и воображать, что это крылья. Тот старик в его мире тоже наверняка полагал, что он в порядке.
Но когда осмеливался показать другим такого себя, люди звали стражу.
Глава 31. Гундольф. К маленькому дому
Какая же радость — вымыться дочиста! Казалось, смыл с себя всю грязь последних дней, и не только ту, что была видна глазами. Вот только в сон теперь клонило, сказалась бессонная ночь.
Из-за двери доносились голоса соседей, и они тоже звучали убаюкивающе, почти как шум моря. Гундольф зевнул, тряхнул головой, но дремота не отпускала. Даже холодная вода не придала бодрости.
— Я прилягу на часок, — виновато сообщил он Кори. — За час что сделается? Вымотался, всю ночь грузы таскал, после лодку разгружал. Сил уж нет, чуть в тазу не уснул.
Его спутница, поднявшись на локте, сверкнула глазами. Видно, хотела возразить, но передумала. Поднялась, уступая постель.
— Только ты не убегай, хорошо? — попросил он. — Разбудишь меня, а то просплю до завтра.
И провалился в сладкую темноту, едва коснулся подушки.
Долго ли спал, он не знал, но ощутил, что Кори лежит рядом. Повернулся во сне, вытянул руку и почуял тепло чужого тела. И правда, куда ещё ей было деваться в тесной комнатушке, заставленной теперь вёдрами и тазом, не топтаться же у двери.
Не открывая глаз, Гундольф притянул Кори ближе и замер, устроившись удобно. Подумал сонно: удивительно, ведь ничего ему в ней не нравится ни внутри, ни снаружи, отчего же тогда так хорошо? Вот госпожа Первая как раз в его вкусе, только к ней не тянет. А эта нескладная девочка, порывистая, колючая и упрямая, кажется сейчас такой родной, будто знал всю жизнь.
Отчего это так, разбираться не хотелось.
Он вдохнул её запах. Дам, с которыми Гундольф проводил время в прошлом, окутывали ароматы духов — и лёгкие, и такие, что дурманят голову похлеще вина. А чтобы голова кружилась от одного лишь запаха тела, было впервые.
Выдохнул, коснулся дыханием тёплой кожи между шеей и плечом. Прижался лбом, губами — нежно и легко, большего и не хотелось. И вновь крепко уснул.
Разбудил стук в дверь.
Гундольф вынырнул из сна, не понимая до конца, почудился этот стук или был взаправду. И совсем близко увидел глаза Кори, распахнутые широко. Шум, видно, и её застал врасплох, и не успела она ещё спрятаться, надеть привычную маску, и была так беззащитна, что казалось, в глазах видна вся душа. На миг подумалось даже, выйдет прочесть её мысли без всяких слов... Но стук повторился, разрушая волшебство.
Кори нахмурилась, приподнялась в тревоге. Повернулась к окошку — последние лучи густо золотили стену напротив.
— Сколько мы спали? — воскликнула она, усаживаясь рывком и поспешно натягивая ботинки. — И вздумалось же мне лечь! Как же некстати, где была моя голова!..
— Ну, тебе тоже отдых нужен, — произнёс Гундольф, тронув её за плечо. — Не хватало, чтобы опять свалилась.
И крикнул тому, за дверью:
— Да иду я, иду!
Это оказался Симен. Обычно молчаливый и угрюмый, сейчас он был сам на себя не похож.
— Значит, не врали, что ты вернулся, — сказал он Гундольфу. — Здесь-то что делаешь?
И тут же пояснил поспешно, отчего интересуется:
— К источнику твой друг приходил. Они почти уверены были, тебя на свете больше нет. Ты им весточку ещё не подал?
— Друг, говоришь? — переспросил Гундольф. — Это который?
— Чернявый, глядит этак с прищуром. Имя я позабыл.
— Джозеф?
— Точно.
— Ага, спасибо за новость, — кивнул Гундольф. — Я к нему загляну.
И собрался прикрыть дверь, только Симен не дал.
— Я войду, — то ли спросил, то ли сказал он и тут же двинулся плечом вперёд, втекая за порог.
Не выталкивать же силой! Гундольф отступил на шаг, уступая дорогу, и его бывший напарник тут же оказался в комнате весь и запер за собой.
— От двери отойдём, — зашептал он. — Слушать будут.
Отходить было почти и некуда. Пришлось переставлять вёдра в угол, одно в другое, и с грохотом оттаскивать полный воды таз. Кори сидела на краю постели, подтянув колени к груди, и помогать не рвалась. Симен встал у окна, опершись на узкий подоконник, и пригляделся к ней.
— А я ведь тебя тоже знаю, — заявил он. — Видал пару раз. Это ведь ты приходил по ночам за товарами?
Кори не спешила отвечать, даже головы не подняла, и по одному виду её напряжённой спины можно было сказать: вопрос ей не по душе. Гундольф припомнил, что там говорили о парне, который возил телегу до него. Неужели то была Кори? Тяжёлая работа, не женская совсем. Глупая девочка, она-то как во всё это влезла? С её рукой таскать такие грузы!..
— Ну, я, — процедила наконец Кори сквозь зубы. — И что с того?
— Да так, — сказал бородач, обернулся к Гундольфу и продолжил, понижая голос:
— Ты же вернулся в город с этими...
Лицо его дёрнулось.
— Ну, с теми, кто... — ещё раз попытался бородач, подняв руку и пошевелив пальцами.
— С калеками?
— Точно. С ними, да? Это правда, что там все наши со Свалки?
Гундольф пожал плечами.
— Все, не все — не знаю я. И откуда они, тоже не спрашивал. Но по разговорам понял, многие знают Раздолье, жили здесь прежде.
— И женщины там были?
— Ну, вроде парочку заметил. Чего спрашиваешь-то?
— Да так. Они тебе какими показались?
— Не понял вопроса, — честно признался Гундольф.
— Чего хотят, зачем пришли? Собираются работать, как раньше, или мстить за Свалку?
— Им и даром не нужен этот город, — раздался мрачный голос Кори. — И не думаю, что скучали по работе. Они хорошо жили, так хорошо, как только можно в этих землях. Ни тяжкого труда, ни графиков. Почти как семья. Может, кто и держал обиду, но сами не стали бы возвращаться, даже ради мести.
Бородач скрестил руки на груди, глядя на неё сверху вниз.
— Думаешь, хорошо их знаешь? — угрюмо спросил он. — Вы вот, должно быть, ещё не слышали, а на семейной улице убили двоих, женщину и мужчину. Тот, с которым она прежде жила, угодил на Свалку, а сейчас вернулся. Видно, не рад был тому, что нашёл. А сколько ещё таких семей в Раздолье, что дальше?
— Кого убили? — нахмурила брови Кори.
Она всё так же сидела, обхватив колени руками, и эта поза не вязалась с напряжённым тоном.
— Магда, Рик, знаешь таких? В садах работали, он на поливе, она кашеварила. Не только для садов, она и к источнику обеды возила. Ты, Отто, мог её видеть.
Гундольф припомнил угрюмую женщину с тележкой, которую встречал однажды. Он тогда и лица не разглядел, так устал. То был его первый день в Раздолье.
— Тот, с кем она прежде жила, тоже в садах трудился. Дурная с ним история вышла — траву косил, машина прямо в руках сломалась, лицо изрезало, грудь. Самое страшное, руку потерял.
Симен пояснял, видно, больше для Гундольфа. Говорил, обернувшись к нему.
— И что скверно, Бруно жаловался, что механизм барахлит. Просил, чтобы починили или дали косу, а ему отказывали. Вручную, мол, долго возиться, с заводной машиной больше дел успеет. Мастера, опять же, обещали прислать, когда с травой закончит. Тянули, ну и дотянули. А куда ему было деваться, бедняге? Все мы делаем, что скажут.
Сжав губы, Симен покачал головой.
— Жаль его, конечно, но и оправдывать Бруно я не собираюсь. Магда-то в чём виновата? Я вот, как узнал — люди бежали мимо, галдели, спросил — оставил работу и сюда. Те к госпоже Первой во дворец, чтобы рассудила, а я думал ребят собрать, но услышал, ты тут. Ты, пожалуй, в этом деле полезнее будешь. Мне бы с этими...
Он замялся, опять поднял руку, согнул пальцы.
— Ну, ты понял. С ними бы потолковать, да так, чтобы ссоры не вышло. Нашим тут я ещё ничего не сказал. Так знаешь ты, где найти, ну... этих, которые...
