Министерство особых происшествий - Баллантайн Пип

Элиза, словно послушная собака, все еще смотрела на не­го таким же пустым взглядом.

—   Гиацинт, — начал он твердым голосом, — ты сейчас пы­таешься протестовать против того, что я отклонил предложе­ние лорда Дивейна сесть рядом с ним?

Каблук Элизы снова топнул по твердому полу, теперь уже мягче. Один раз.

—   Понятно. — Веллингтон кивнул и, не отрывая глаз от лица Элизы, сказал, обращаясь к лорду через плечо: — Она знает, как много значит для меня этот уик-энд.

Ее каблук стукнул один раз.

—   И я думаю... — Веллингтон посмотрел на Элизу строгим взглядом прищуренных глаз. Она быстро заморгала и винова­то опустила голову, словно ребенок, которого поймали за тем, что он таскает печенье из банки перед самым обедом. — Бар­толомью, если я не приму ваше приглашение, похоже, моя Ги­ацинт будет очень сердита на меня.

И снова ее каблук топнул.

—   Мое предложение в силе, Ричард. — В этот момент, словно по команде, мягко зазвенел колокольчик. — Прошу вас, — сказал Бартоломью, жестом приглашая их в обеден­ный зал.

Когда они вошли в длинную комнату для званых обедов, об­щий гул, казалось, только усилился. Кандидатов было узнать несложно, поскольку все они таращились на внутреннюю от­делку зала. Наряду с великолепным столовым серебром и сто­явшей в центральной части стола ледяной скульптурой, все обещало изысканный прием, фантастический уик-энд в заго­родном доме. В то время как большинство кандидатов задер­живали свой взгляд на гербе Общества Феникса, красовав­шемся на противоположной стене, внимание Веллингтона привлекли многочисленные портреты. «Должно быть, это чле­ны Общества Феникса», — сообразил он. Некоторые из этих лиц были легко узнаваемы; одной из самых заметных картин в этой коллекции был портрет Гая Фокса[21]. Капитан Джеймс Кук. Сэр Томас Мор. Король Ричард Третий.

Примечательно, что на стене отсутствовало изображение Фердинанда Магеллана. На самом деле в этом ряду не было ни одного иностранца.

—   А я-то был уверен... — пробормотал он.

—   Уверен в чем, старина?

Веллингтон заморгал и бросил быстрый взгляд в сторону Элизы, которая по-прежнему играла свою роль любимого до­машнего животного. Сейчас он уже жалел о том, что объявил ее немой.

—   О, мои извинения, я просто обратил внимание на...

—Да, настоящая галерея негодяев, как в полицейском ар­хиве, — сказал Бартоломью, и в глазах его мелькнуло что-то, напоминавшее гордость. — У нашего общества славная исто­рия. — Когда они заняли свои места, он продолжил: — Я бы не волновался на вашем месте, старина. Прошлое не так уж важно для того, чтобы получить допуск сюда.

—   А что же тогда важно?

—   Будущее. — Он взглянул на Элизу, а затем снова повер­нулся к Веллингтону. — Для общества главную роль играет будущее и то, каким мы собираемся его сделать.

Перед ними поставили салат из лобстера, в бокалы налили вино. Веллингтон почувствовал легкий удар по своему бедру под столом.

«Хорошо сработано, Велли», — поймал он ее скрытую улыбку.

В зале появилась Оливия Дивейн; шагая вдоль стола, она улыбалась всем направо и налево. Но с каждым шагом улыб­ка ее гасла. К тому моменту, когда она подошла к их стульям, вся любезность с ее лица улетучилась.

—   Муж, — сказала она, присев в небольшом реверансе. Как это сделала бы служанка перед хозяином поместья.

—   Оливия, — ответил он, не отрывая глаз от своего сала­та. — Как идут приготовления?

—   О, все будет очаровательно, как всегда, — любезно от­ветила она.

—   А твоя племянница?

У леди Дивейн был здоровый цвет лица, но внезапно кожа ее сделалась мертвенно-бледной, как у потревоженного мест­ного привидения. И все же, даже несмотря на эту бледность, Веллингтон находил ее удивительной женщиной. Хотя мужчи­ны с вожделением пожирали глазами Элизу и ее пышную грудь, Оливии, — которая, возможно, и не обладала эффект­ной внешностью его партнерши, — тоже нельзя было отка­зать в привлекательности и стройности фигуры. Кожа ее бы­ла безупречной. Темные глаза напоминали глубокие колодцы, в которых легко утонуть. Веллингтон поймал себя на том, что пристально рассматривает ее, и смущенно заморгал.

Затем он огляделся по сторонам. Ни один мужчина за сто­лом не обращал на нее внимания. Вообще. Почему?

—   Констанция уже здесь. Я немного обеспокоена тем, сколько мне понадобилось...

—   Так она присоединится к нам или нет?

Оливия прочистила горло.

—   Она не хочет расстраивать своего дядю Барти.

От улыбки на лице лорда Дивейна у Веллингтона мороз про­бежал по коже.

—   Как это мило. — Бартоломью вновь вернулся к своему салату, а потом заметил: — Вы совсем не едите, Ричард.

Взгляд Веллингтона снова застыл.

—   Простите, Бартоломью. Боюсь, меня отвлекает ваша жена.

Теперь уже лорд Дивейн сделал паузу и, опустив вилку, по­тянулся за своим вином.

—   Что, прямо сейчас?

—   Ну конечно, — ответил он, придавая своему голосу ка­призную интонацию. — Могу же я ценить красоту в окружа­ющем мире, не так ли?

Веллингтон бросил взгляд в сторону леди Оливии, которая продолжала неподвижно сидеть на своем стуле, скрестив ру­ки на коленях. Глаза ее были закрыты, а губы так плотно сжа­ты, что от напряжения на лбу даже появились морщинки. Он заметил, что один из ее свободно свисавших локонов мелко дрожит. Ноздри слегка раздувались от размеренного контро­лируемого дыхания.

И только сейчас он обратил внимание на воцарившуюся над столом тишину.

—   Ричард, вы являетесь потенциальным кандидатом, и я не могу заподозрить вас в неумении себя вести, — сказал Бар­толомью; затем, прикоснувшись губами к краю своего бока­ла, он продолжил: — К тому же должен признаться, что ваши комплименты в адрес моей жены мне льстят. Поэтому я не мо­гу на вас обижаться. — Сделав еще один глоток искрящего­ся золотистого напитка, он поставил бокал на стол. — Про­сто хочу, чтобы вы поняли: я очень трепетно отношусь ко всему, что мне принадлежит.

И Веллингтон вдруг понял. Причем понял даже слишком хорошо.

—   Жаль, что вы добрались до нее первым, — добавил он и, нагнувшись вперед, подмигнул Оливии.

Он знал, что она этого видеть не может, но делалось это и не для нее.

Бартоломью весь побагровел, и Веллингтон уже пригото­вился к вызову на дуэль на рассвете; но вызов так и не был сделан — в настоящий момент, по крайней мере, — потому что открылись двойные двери. Все собравшиеся за столом приветствовали этого человека негромкими аплодисмента­ми. Веллингтон отметил, что приземистый джентльмен, си­явший улыбкой, очаровал в этой комнате всех, за исключе­нием его самого и его спутницы, сидевшей рядом с ним. Мужчина сделал знак, чтобы остановить чествование, хотя было очевидно, что скромность его поддельна. Машинально пригладив указательным пальцем свои толстые усы, похожие на руль велосипеда, он направился к противоположному краю стола.

Веллингтон искоса взглянул на Элизу. Она следила за этим человеком, нервно постукивая пальцами по рукоятке ножа для стейков, пока тот шел к своему месту во главе стола.

—   Так это он и есть? — прошептал Веллингтон. — Доктор Девере Хавелок?

Казалось, что злость Бартоломью на некоторое время уле­глась.

—А вы знакомы с его работами?

—   Можете называть меня страстным его поклонником, — ответил Веллингтон, — особенно в отношении эталонов.

Один из слуг отодвинул для Хавелока стул, затем перед ним появилась чистая тарелка, бокал наполнился вином, после че­го слуги тут же вернулись на свои места лицом к стене, наблю­дая за залом через висевшие перед ними специальные выгну­тые зеркала.

Хавелок бросил быстрый взгляд через плечо, видимо, поче­му-то недовольный безупречным обслуживанием. Он полез в карман, сверился со временем по своим часам, а затем пе­решел к ужину.

Веллингтон наклонился вперед, чтобы заговорить с хозяи­ном поместья, но рука Бартоломью аккуратно отодвинула его назад.