Серый Дол - Николай Покуш

обеспокоенно, как на безнадёжно-больного, а сама небось думала, какой он жалкий. Не ровня её драгоценному Драйгану. Тот-то остался с Ханрисом, выслеживать чудищ, а Ронара отправили назад. Наверное Синта считала, что лучше бы справилась с этой задачей, что монета сделала неверный выбор. Да, Ронар читал это на её лице. За маской сожаление крылось презрение. И это презрение выводило его из себя. Он хотел схватить сестру за горло, сдавить её тонкую шейку так, чтобы Синта не смогла дышать, чтобы почувствовала его мужскую силу и наконец поняла, что это он, Ронар, истинный наследник Зана Готхолла, а она лишь дочь, которой не суждено взять в руки отцовский меч. Но кого он в этом пытался убедить? Её или самого себя? Возможно сестра действительно оказалась бы смелее него, там в темноте. Возможно она и правда более достойна этого меча, а он, Ронар, лишь жалкий трус, и не место ему в битвах да походах, а дома, как бабе. От этих мыслей всё в нём переворачивалось, страх и неуверенность в себе превращалось в злость на сестру, а такие чувства ни к чему хорошему привести не могли. Даже в своём нынешнем состоянии Ронар это понимал, потому искренне не хотел встречаться с ней сейчас.

Синты нигде не было видно, но девушка могла быть где угодно: например забиться в какой-нибудь угол имения и читать один из своих невыносимо приторных, идиотских романов. Вроде бы она купила пару новых книг у торговца, в прошлом гексале. Оставалось лишь надеяться, что она будет слишком увлечена чтением, чтобы обращать внимание на что-то иное.

Ронар снова сконцентрировался на аромате. Закрыв глаза, он полностью отдался на волю своего обоняния. Аромат окружал его, укрывал словно вуаль. Вообще-то он различал десятки запахов, многие из которых Ронар обонял впервые. Но один был особенным. И ему не составило труда выделить его из остальных и ухватиться за него, как за нить.

Приоткрыв глаза и опустив голову так, чтобы подбородок касался груди, он пошёл по этой нити. Она вела его в сторону от дома. Ронар не мог поднять глаза, и смотрел того себе под ноги, чтобы ни обо что не споткнуться, а направление позволил определять своему носу. Запах становился всё сильней, а значит он шёл в верную сторону. И вдруг Ронар упёрся в преграду. То оказалась ограда загона для свиней. Запах здесь стал так силён, что его источник должен был оказаться в прямой видимости.

«Что же это может быть?»

Превозмогая боль в глазах, Ронар глянул вперёд и увидел он перед собой только десяток розовых, толстых свинушек, с закрученными хвостиками, хрюкающих, шевелящих пяточками и возящихся по пояс в грязи. Запах, совершенно точно, исходил именно от них. Странно, но прежде Ронар ничего подобного не замечал. Ему казалось, что эти животные пахнут весьма прескверно: звериным потом и говном, если говорить прямо. Но сейчас он понял, что так только снаружи. Внутри же у них крылось нечто иное, нечто прекрасное. Нечто тёплое. Нечто, что может утолить его голод.

Слюна потянулась из его рта длинной прозрачной нитью. А ноги вдруг налились силой. Да, он ощутил, что готов пробежать целую лигу, но только если по направлению к этому чудесному запаху. Благо, что ситуация того не требовала. Вот же его источник, всего в каких-то десяти футах от него.

Полностью отдавшись на волю своего инстинкта, вероятно, что иного выбора у него и не было, Ронар перестал мыслить здраво. Все мысли о том, что правильно и неправильно, что можно и чего нельзя, растворились во мраке, в котором утонул его разум, обнажив ту первобытную природу, что присутствует в каждом человеке, и что не знает слова «нет», а лишь слово «хочу».

Ронар перемахнул через ограду и кинулся вперёд. Свиньи испуганно завизжали. Он набросился на первое же перепуганное животное. Повалил на землю и испытал неописуемый восторг, почувствовав тёплое, трепыхающееся тело под своими руками. Свинья попыталась вырваться, но это лишь предало Ронару сил, и он прижал её к земле. Пальцами ощутил пульсацию - то билось живое сердце, разгоняя по венам горячую кровь.

«Хочу!»

Ронар впился ногтями в плоть. Свинья завизжала так истошно, как только может вопить живое существо, которое рвут живьем на части. Она отчаянно семенила ногами и одним копытом угодила Ронару в левое колено. Резкая боль заставила его отпрянуть, но прежде чем свинья сумела подняться, Ронар, обуреваемый голодом и злобой, кинулся на неё снова. Обхватил обеими руками за толстую шею и повалил, сам перемазавшись в грязи и помёте, но ему в тот миг было это столь же безразлично, сколь и свиньям. Сцепив руки в замок, он сдавил шею свиньи, что было сил. Теперь, сколько бы животное не вырывалось, оно не могло высвободиться из его крепких объятий. Он продолжал душить животное всё сильнее, пока не послышался хруст. Шея была сломана, и тело хрюшки забилось в предсмертной агонии.

Ронар встал на колени и снова впился руками в бок своей жертвы. На этот раз ему удалось порвать пальцами плоть. Как только руки обагрились кровью, её аромат окончательно свёл с ума Ронара. Он прильнул к телу свиньи и вырвал зубами кусок мяса. Начал пережевывать, и когда в горло полилась тёплая кровь, боль стала уходить, а прежде сжигающий его жар, обратился в силу, что наполнила его мышцы.

***

Синта вся похолодела, услышав истошные визги свиньей, среди которых особенно выделялся один. Животное словно заживо рвали на части.

Девушка сидела на чердаке, возле небольшого окошка, с распахнутыми ставнями, выходящего на задний двор, и читала, периодически откусывая кусок от спелого яблока, когда раздался этот визг. Отбросив книгу, она высунулась в окно по пояс, но с этого ракурса загон для свиней было видно плохо. Частично его скрывал хлев, и Синта поняла лишь, что там что-то происходит. Свиньи носились по загону, значит к ним кто-то забрался. В голове тут же вспыли воспоминания о том монстре, что наведался в имение Сайна, а затем был убит Ханрисом.