Кукла дядюшки Тулли - Кэмерон Шэрон
— Тетя Бит сказала, что расскажет тебе все сама и что… — Он понизил голос еще больше. — Что это длится уже давно. Я об этом не знал, пока ты не рассказала про ту самую комнату, а потом у меня пропал волк… — Он вздохнул. — А тетя Бит сказала, что у мистера Купера «хороший вкус».
Я вытаращила глаза.
— Я предполагаю, что она пыталась… ну, впечатлить его и… им приходилось встречаться за пределами деревни, а в доме сидел я…
Я вспомнила дергающуюся походку мистера Купера в туннеле, когда они знали, что мы уйдем к замку, и ужин у камина. Затем я вытаращила глаза еще больше и схватилась рукой за горло.
— Боже мой. А я сидела там и ждала…
— О да. А они смотрели в окно, как остывает их ужин. — Он понизил голос до шепота: — Кэтрин, он сказал мне, что хочет сделать из нее «честную женщину».
Пару мгновений я смотрела на его ошарашенное, растерянное лицо, затем не выдержала и прыснула, а потом и он расхохотался. Я чуть не упала, и он подхватил меня под руку, чтобы удержать. Тут же из-за чердачного люка вынырнула Мэри и неодобрительно покачала головой. Когда я уже увереннее стояла на ногах, то слегка его оттолкнула. Ситуация была одновременно комичной и ужасной. Он потянул меня за собой, и мы двинулись дальше по коридору.
— Завтра с утра пораньше ты сама услышишь все это от тети Бит, — сказал он. — Она просто вся извелась, как благовиднее все подать. Наверное, чувствует себя виноватой, но думаю, тебе не помешает уже быть ко всему готовой…
— Ага, спасибо тебе за это, — ответила я. — Мне бы не хотелось ранить ее чувства. Но не уверена, что я бы справилась с мимикой…
И тут я остановилась и представила себе все то, что заставляет миссис Джеффрис испытывать чувство вины. Мистер Купер подписал ту самую злополучную бумагу не только ради себя и остальных жителей, но и ради миссис Джеффрис и наверняка после ее убеждений. Серые глаза внимательно наблюдали за движением мыслей на моем лице, смех затих, Лэйн просто ждал моего решения.
— Все это уже давно позади, — сказала я. — И так я ей и скажу утром. Я желаю ей только счастья.
— Спасибо, — шепнул он мне.
На следующее утро я так и сделала и поцеловала мокрую от слез щеку миссис Джеффрис. И в тот день, когда приходила миссис Джеффрис, Лэйн во второй раз не появился в мастерской.
Когда он не пришел на третий раз, я ничего не сказала, а в четвертый я оставила дядю с Мэри и пошла искать его. Он был на той самой тайной полянке и, сжимая свою неизменную красную кепку в руках, сидел у могилы Дэйви. Мы еще не сделали ему надгробия. Уже приближался февраль, было пасмурно, и трогвинд меланхолично завывал в пустоши. Я почти заскучала по жуткой летней жаре, хотя здесь не чувствовалось сильных порывов ветра. Лэйн не поднимал глаз, и я села рядом с ним, закутавшись в пушистую зелено-голубую шаль. Мы долго сидели в тишине. Затем я нарушила молчание:
— Я много думала о Дэйви. Знаешь, мне кажется, он разговаривал, разговаривал все время, просто не с людьми. Я думаю, он разговаривал только с Бертрамом.
— Почему ты так думаешь? — хрипло спросил он.
— Потому что тогда он сказал мне бежать, и его голос оказался очень чистым и звонким, а не грубым и глухим, как если бы он совсем не говорил. И помнишь, в первый день, когда я приехала, и была такой напуганной, и бегала от часов… — На его лице показалась слабая улыбка. — Я пришла в собор, и кто-то смеялся там. А потом я в зеркало увидела, как на меня смотрит дядя Джордж, и завопила так, что было слышно, наверное, и в мастерской.
Он тихо засмеялся.
— Я думаю, что либо в галерее сверху, либо в коридоре позади играл Дэйви. И он смеялся, просто потому что мог. Потому что был один и никто не видел. И думаю, точно так же он делал и здесь.
Лэйн смял кепку и стал теребить ее своими ловкими пальцами.
— Интересно, представляешь ли ты… насколько я зол.
Я осторожно посмотрела на него, но он спрятал от меня взгляд. Я уже привыкла к его вспышкам гнева — Лэйн был похож на порох, — они так же быстро и сильно происходили и скоро заканчивались. Но это было что-то другое. То, что казалось мне безучастностью и нервозностью, на самом деле представляло собой слабо тлеющие угли. Я поплотнее завернулась в шаль. Воздух над поляной разрывали порывы ветра.
— Я зол на всю эту кучу грязи там, за пустошами, которую я звал домом, и на этот холмик перед нами, потому что он не должен был появиться. Но больше всего я зол на Бена Элдриджа и еще на самого себя, что сам не прикончил его, пока была возможность.
— Элдридж мертв.
— Та винтовка, — продолжал он, будто я ничего и не говорила, — должна была быть в моей руке! Я должен был пристрелить его, и ничего этого сейчас не происходило бы. Я знал, что мальчик немножко умеет плавать.
Я положила руку ему на плечо и почувствовала, что он весь словно окаменел.
— Ты даже зачастую не знал, что он делает, не говоря уже об этом… — Но тут до меня дошел смысл его слов. — А что сейчас происходит?
Он высвободился и отошел на край поляны, встав на самом ветру и засунув руки в карманы, и стал глядеть на то место, где раньше находилась Нижняя Деревня. А затем он сказал:
— Я ухожу.
— Что ты имеешь в виду?
— Что уезжаю. У меня лошадь до Милфорда, а оттуда я поеду поездом.
Я беспомощно смотрела ему в спину, не двигаясь и ничего не понимая. Ветер завывал между нами. Я наконец взяла себя в руки и смогла задать вопрос:
— Почему?
— А почему бы и нет? У тети Бит есть тот, кто о ней позаботится, у дяди есть ты и Мэри, и он чувствует себя намного лучше, чем раньше. Я уже говорил с ним об этом в течение последних двух недель, так что с ним все будет в порядке. Так что я здесь больше не нужен. Ты же не можешь считать, что я проведу всю жизнь здесь, стоя на одном месте? — Он не сводил глаз с разрушенной деревни, и напряженная пружиной поза не давала повода усомниться в искренности его слов.
— Когда?
— Через пару часов.
Это был удар ниже пояса.
— И… надолго?
— Не знаю. Наверное, надолго.
— А… как же… — Я даже не смогла договорить.
Он оглянулся.
— У тебя все будет отлично. Будешь управлять поместьем, будто всю жизнь так и делала. И не забывай, ты теперь богатая наследница, перед тобой открываются тысячи путей. Так что мне не стоит делать из тебя посмешище для всего Лондона.
Я не могла двинуться с места, пораженная горем. Скорее всего, я уже была посмешищем, думаю, тетка Элис оттянулась на полную катушку. Но разве это меня волновало? Единственный человек вне Стрэнвайна, чье мнение мне было действительно дорого, это мистер Бэбкок, а он сказал однажды, что Лэйн «замечательный молодой человек». Так что на самом деле слова Лэйна не означали, что он уезжает из Стрэнвайна. Он уезжал от меня.
— И куда ты поедешь?
Он опустил голову.
— Куда глаза глядят.
Куда глаза глядят, лишь бы подальше отсюда? Я решила обманывать сама себя так же, как перед днем рождения.
— Посмотришь на море, — сказала я. — Помнишь, ты говорил, что хочешь увидеть море?
— Ага. Говорил. — Он смял кепку так, что я испугалась, что ткань не выдержит. — Ты не злишься.
Это был не вопрос, а скорее наблюдение, подпитанное любопытством. Нет, подумала я. Я совсем не злюсь. Я просто сломана внутри и истекаю кровью, хотя потом, возможно, я буду на тебя безумно зла.
Внезапно он бросился ко мне через полянку и рывком поднял на ноги. Ветер пронзил меня ледяным кинжалом, и в тот короткий момент, когда ладони Лэйна коснулись моего лица, я почувствовала напряжение, такое сильное, что оно почти переходило в боль. А потом он прикоснулся губами к моему лбу.
— Вперед, Кэтрин, — шепнул он. И я бросилась прочь по тропинке. То же самое сделал и он.
Поздно ночью я сидела в кресле у камина и слушала завывания ветра. Лебедь поблескивал оранжевым на моем туалетном столике, а на стене висел портрет отца, который принес Лэйн. Я снова заперла все двери, напугав бедную Мэри, чтобы побыть одной и ощутить всю боль своей изломанной душой. Я перебирала в памяти вещи, которые могла неправильно сделать, и приходила только к одному выводу — причина лежала гораздо глубже. Причиной всему была я сама. Все, что тетка Элис говорила мне, оказалось правдой.
