Экипаж (СИ) - Борисов Олег Николаевич

Бам-бам…

— Да задолбали уже, крысы бесхвостые! — долетел из центрального отсека многострадальный вопль акустика. — Старпом, там торпеда рядом с каютой капитана лежит, возьми ее в лапы и постучи хорошенько! Сколько можно спать, у меня уже уши отваливаются от этого шума!

Вздохнув, кэп грустно скомандовал:

— Всплываем. Если по нашу душу, то не отцепятся. Оденусь и на мостик выйду…

На поверхность выбрались удачно — миноносец лежал брюхом на палубе, изобразив эдакий “крест” с подлодкой. Толпа гоблинов возликовала и поделилась на две кучи, разбежавшись на нос и корму. Теперь они перебегали туда и обратно, устроив “железные качели”, заставляя бедный кораблик скрипеть всеми сочленениями. Наиболее придурковатые оседлали центральную мачту и мотались в такт раскачиванию с довольными воплями.

— Они нам торпеду не поцарапают? — забеспокоился старпом, разглядывая бесплатный цирк.

— Будет хуже, если один край перегрузят и скатятся с нас, как с горки. Под углом в девяносто градусов. Бульк — и все, минус одна боевая единица.

— Не засчитают, — авторитетно заявил шаман, пуча глаза на солнце над головой. Наш штурман и камлатель в одном лице решил в свободную минуту проверить счисление. А то по карте выходило, что мы уже пробурились куда-то в глубины ближайшего острова.

— Эй, мордастые, примите пакет! — в жестяной рупор проорал атаман банды морских мартышек. Стоял он при этом у ближайшего к нам борта и между капитанами набралось бы от силы метров десять.

Проковыряв звенящее ухо, шкипер уточнил у старпома:

— Когда кур ловили, вроде сачок забрали?

— Ага. Охрана еще возмущалась, что ничего на пирсе оставить нельзя, все сопрут.

— Тащи сюда.

Подцепив гоблина, выдернули его к себе и с доброй оскаленной улыбкой спросили:

— Так что ты там хотел? Какой такой пакет?

Но напугать чужого шкипера не удалось. Он добыл из кармана мятый мокрый комок бумаги и протянул в ответ:

— Во. Я там заглянул на всякий пожарный, чтобы ничего не перепутать. Сказано, что “Толстуха Берта” вместе с охранением из двух авиаматок, линкоров и прочей шушеры пройдет с дружественным визитом к соседям. Штаб требует проследить и пощипать караван, если такая возможность представится. Разведка утверждает, что вся шобла через неделю проплывет мимо Паучьей гряды.

— Что?! Гряды? — капитан обернулся на корму, за которой в слабой дымке были видны далекие острова. — Это совсем с другой стороны, нам снова мимо базы тащиться? В разведке полный придурки, не могли сразу сказать…

— Придурки, — согласился гоблин. — Они же через одного на подсосе сидят. Кто из вражин больше проплатит, ту информацию и подают наверх. Еще и торгуются, меньше чем за полсотни золотом даже не почешутся.

— Не, я туда не поплыву. Болтаться, как идиоту рядом с паучатником. А там вдов толпа. Выловят в проливе и заставят часть экипажа срочно жениться. Кто на борту останется?

— И не надо… Я не разведка, но мы сейчас в Таратуйск, за кофе и розовыми винами. Для специальных клиентов.

Капитан помнил, что розовую бурду пьют только ушастые уроды, которых он топит уже много лет.

— Так, это как раз по курсу. И?

— Заказ на полный трюм. Как раз для такой эскадры… Которая пойдет мимо пляжей Элегиума и дальше, к соседям. Как раз через неделю, максимум две.

Покопавшись в карманах, шкипер добыл огромную вонючую сигару и вручил коллеге:

— Слушай, не в службу, а в дружбу. Если вдруг бледнолицые передумают, пришли весточку. За мной не заржавеет, ты же знаешь. А “Берта” — это цель. Хорошая такая цель…

О “Толстухе Берте” мечтал любой подводник. Суперсовременный дредноут, в создание которого вбухали десять бюджетов. Оборудованный по последнему слову техники — джакузи, мраморная плитка на облицовке, пять синематографов и бассейн для высшего офицерского состава. Не считая двадцати огромных орудий, способных залпом перевернуть собственный корабль кверху килем. И все это чудо — в пределах возможной успешной атаки.

Конечно, если посмотреть на будущую вражескую эскадру, то там полным-полно вкусных целей и кроме монстра. Авиаматки, линкоры и даже пару-тройку крейсеров на закуску. Но “Берта” — это ничем не замутненный экстаз.

Принюхавшись к сигаре, гоблин поправил крохотную фуражку и согласился:

— Сделаю. Если не сам, то родню попрошу. Значит, если что-то поменяется, обязательно дадим знать. Только не забудь — если они мимо Элегиума попрут, то запросто могут там зависнуть на неделю-другую. Бордели, игорные дома, пляжи с золотистым песочком. Сам понимаешь.

— Ничего. Я дождусь. Хоть все три месяца буду на дне отлеживаться, но дожду-у-у-у-усь. В штаб сообщи, что пакет передал и я ушел на боевую позицию. И меня больше — не найти! А то паучатник опять разведке заплатит ради холостых и бодрых, выдернут посреди процесса.

— Я попробую…

— С меня ящик сигар.

Гоблин тут же оживился:

— Все, вопросов нет. Ты на позиции. Найти тебя невозможно!

Такую вонючую дрянь делали только орки. Ни один уважающий себя торговец не связывался с подобным товаром. А вставляла намешанная клыкастыми дурь похлеще мухоморов. Плюс — эксклюзив, манящий каждого настоящего торговца. Ведь когда у тебя одна сигара — ты просто пижон среди завистливо вздыхающей команды. А когда у тебя ящик — ты уже обладатель потенциального состояния.

— Отлично. Тогда — до встречи на базе.

Покосившись на миноносец, который раскачивался все сильнее, кэп спустился вниз и скомандовал:

— На полсотню медленно и печально. Еще утопим коротышек, будет обидно… Штурман, что с координатами?

— Две сотни до границы. Завтра к утру будем там.

— Запишите в журнал: “Выходим на боевую позицию согласно полученного приказа”. Объявить по центральной связи: мы идем охотиться на большую цель. Самую большую, которую сможем добыть в этой жизни…

С борта линкора под цветным флагом злобно орали и отталкивали миноносец баграми:

— Пошли нахрен, уроды! Нам ничего не надо!

Еще бы — все содержимое трюма уже распродали, теперь толпа гоблинов гроздьями висела на чужих крючьях, трясла бусами и орала:

— У нас лучший товар на Островах! Если не хотите жемчуг, то возьмите заговоренные амулеты! Даже если ваше корыто утопнет, сможете ходить по волнам и доберетесь до дома!

— К демонам жемчуг и амулеты! Мы с прошлой закупки это барахло в ломбарды сдать не можем!

— Тогда — вино, специи, дуранинум со скидкой! С минимальной предоплатой! За две недели доставим!

Обсуждение будущего заказа перешло в более конструктивное русло. Через час ругани и тыканья баграми капитан миноносца пересчитал тощую пачку наличных и приказал отправляться. Слетевший с мачты марсовый почесал отбитую рожу и прошептал:

— Все тут. Дальше не пускают, но разглядел эскадру в полном составе и под парами. Точно, как троюродный дядюшка обещал.

— Значит, домой. Быстренько так, на всех парах. Загрузимся ночью, чтобы штабные не перехватили, и в Элегиум. Надо распродать новую партию, пока клиентов к морским чертям не перетопили. Знаю я мордастого. Пока все торпеды не использует, не успокоится. А если какая железная дура не взорвется штатно, догонит и просто дыр в днище напротыкает. Обезьяна анаболическая.

Полюбовавшись выросшим за кормой пенным буруном, гоблин добыл коробку с сигарой, втянул манящий запах и мечтательно протянул:

— Зато какую забористую штуку они на потных спинах самок катают, эх… И такой дряни — целый ящик!..

Акустик

Наш акустик — это ходячее недоразумение. Начнем с того, что его мама отличилась тридцать лет назад. С кем из большого камерного оркестра она переспала, история умалчивает, но сынок уродился явно не в ближайшую родню. Высокий, худющий, печальный и вечно озабоченный здоровьем. Даже на подлодке он напяливает мохеровый свитер тройной вязки и заматывает горло многометровым шарфом, спасаясь от несуществующих сквозняков. На лапы надевает валенки с галошами, не забыв теплые шерстяные носки. У него единственного был собственный двухэтажный кубрик, в котором это печальное недоразумение могло сидеть, не согнувшись. А ради психического спокойствия экипажа мы скинулись и купили специальные наушники для личного патефона любителя классической музыки. Потому что в первый поход скрипку разломали к вечеру, а патефон раздолбали за сутки до возвращения на базу.