Воин в осаде (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

— Что? Кто? Как?! — зафырчала, ерзая, Рейко, — Ты… погоди… что?! Как?! Почему?!

— Всё просто, госпожа Эмберхарт, — скучным кислым тоном произнес я, — Мы вдвоем просто не справимся со всем объемом работы. У нас лишь три месяца, чтобы установить свою власть, параллельно готовя Хагонэ к приёму 11-и тысяч наших одноклассников и сверстников, учившихся ранее на Гаккошиме. Не стоит забывать про преподавательский состав с семьями и целый клан кицуне, который приведет сюда Ирукаи Сай. Ни Алистер Эмберхарт, ни Рейко Эмберхарт не справятся с таким объемом работ. У нас, несмотря на поддержку Соранеко, нет авторитета, нет солдат, нет ничего, чем мы можем подкрепить собственную власть. Кроме одного.

— Чего именно?! — рявкнула выведенная из равновесия жена, потрескивая разрядами электричества.

— Авторитарный беспредел Иеками, — улыбнулся я, глядя в преисполняющиеся пониманием глаза любимой женщины, — Там, где не справимся мы, великолепно подойдешь ты.

Глава 2

Когда-то, четыре сотни лет назад, Хагонэ был огромным монастырем, прибежищем сохеев, воинствующих монахов. В нем тренировали поколениями умелых бойцов, одинаково ловко управляющихся с луком и нагинатой. Три хабитата Камикочи снабжали сохеев провизией и новобранцами, окрестные лорды щедро платили золотом за отряды, способные сражаться одинаково эффективно в горах, лесу и на равнине, но… всему рано или поздно приходит конец. Тогдашнему императору было не по душе, что в его стране свили гнезда множество сообществ и культов, часть из которых располагает собственными вооруженными силами тревожно высокого уровня, и монарх принял меры.

Монахи-воины, лишенные поставок продовольствия из хабитатов, встали перед выбором — склониться перед волей императора или поднять восстание. Они склонились, разойдясь в разные стороны, растворились в населении острова, оставив после себя почти опустевший город-монастырь, с кузницами, лесопилками, рудными шахтами и множеством полезного скарба. Почти — потому что остались мастера, ковавшие им лезвия нагинат и кама, вырезавшие луки, шьющие одежду, остались работники и дети пленных. Кроме того, начавшие снова отправлять провизию хабитаты также щедро делились своими жителями, решившими сменить место жительства. Так родился тихий и сонный Хагонэ, разжиревшая за четыреста лет мира крепость, отличающаяся от хабитатов лишь звонов многочисленных кузниц, да тем, что вместо привычной всему миру полусферы, была выполнена в виде широкоступенчатой пирамиды.

Сегодня, 5 сентября 3284 года, покою и миру пришёл конец.

Раньше я мог лишь подозревать, что Иеками Рейко… как бы это сказать? Сдерживается. Будучи воспитанной, если это слово вообще можно применить, в роду самых одиозных, вспыльчивых, непоследовательных и заносчивых японских аристократов, пребывавших в опале все 600 лет собственной истории, Иеками Рейко представляла из себя просто образец адекватности, тишины и здравомыслия. Живая, улыбчивая, позитивная, она была похожа на остальных членов своей семьи меньше, чем мой не совсем живой конь-химера на шотландского барона.

Однако, кровь, как известно — не водица.

Перед нами стоял выбор — посвятить оставшиеся 15–16 часов до прибытия в Камикочи планированию, либо… наконец-то устроить себе первую брачную ночь. Рейко категорично выбрала второе.

Сейчас, глядя на нее, я понимал, что выбор этот был очень разумным, правильным и взвешенным решением. Невозможно планировать хаос. Моя же жена собиралась устроить именно его. Или, как она небрежно заявила — «буду импровизировать».

…забыв добавить: «в духе Иеками».

Началось все с того, что огромная тень «Клаузера» вопреки всем нормативам, предписаниям и актам о полетах зависла над центральным дворцовым комплексом бывшего монастыря. Колосс величественно выплыл из-за горы, заслоняя садящееся солнце и бросая свою тень на весь город, а затем просто замер на месте. За прошедший час, паникующее население города разделилось на несколько фракций — небольшая часть горожан подалась в бегство, большая боязливо выглядывала из-под крыш домов, а наиболее смелые, отважные и дурные начали скапливаться на центральной внутренней площади дворцового комплекса, оживленно делая то, что обычно делают такие люди в каждой непонятной ситуации — глазеть, шуметь и делиться мнениями.

По команде Рейко, капитан снизил дирижабль, выпуская десантную платформу на тросах. На платформе нас было всего шестеро — я, Рейко, Соранеко-но-ками со своим верховным жрецом, да Эдна с Камиллой, обряженные по случаю в кимоно, в качестве свиты. Наша же с женой одежда коренным образом различалась. В то время, как бывшая Иеками была при полном японском параде и даже слегка накрашенная, я щеголял своим вырвиглазно-красным костюмом, очками, тростью и сигаретой в зубах, озадаченный выглядеть чуждо и незаинтересованно. Толпа внизу, разохавшаяся при виде гигантского дымчатого кота, задумчиво смотрящего куда-то вдаль, совсем лишилась догадок о том, что её ждет.

Когда до плит площади оставался с десяток метров, с Рейко произошли изменения, которые я уловил, просто глядя на коротко стриженый затылок жены. Сначала мне, пребывающему в эйфорически легком настроении, показалось, что жена надулась от важности, став этаким полутораметровым колобком, который сейчас кого-нибудь на что-нибудь спровоцирует, дабы шарахнуть впоследствии молнией для устрашения. Но… я ошибался.

Рейко не надулась, а преисполнилась. Неумолимой, угрожающей силы, делающей из грудастой малышки смертельно опасное существо… нет, не существо. Стихию. Дернулся не только я, рядом стоящий Дзюбей тихо утробно завыл, под испуганное чертыхание своего жреца.

Когда она сошла с платформы, стоящие в первых рядах люди уже вовсю пятились назад, толкая стоящих позади несмотря на то, что от Рейко до них было более десятка метров. Не обращая ни на кого внимания, она взошла по ступеням главного комплекса, остановившись в центре, перед огромными древними воротами. Несколько непонятных личностей испуганного вида нырнули в эти ворота, быстренько их притворив, освобождая место на сцене. Рейко подождала молча, пока мы занимали свои места по бокам от нее. А затем проговорила:

— Подойдите!

Наверное те, кто был в передних рядах, не особо хотели подходить, задетые аурой бывшей Иеками, но их никто не собирался спрашивать. В Японии давным-давно уже не было войн, а в тех старых конфликтах не использовались воздушные бомбардировщики. Когда первый испуг прошел, жителями глубинки овладело любопытство и возмущение. Толпа, в которую все продолжали пребывать люди, хлынула на просторную площадь бывшего монастыря…

…чем ближе подходили горожане, тем большее их количество вставало, ощущая бьющую от Рейко силу. Жесткую, опасную, предельно неуютную. Люди пытались остановиться, но те, что сзади, напирали, подталкивая вперед тормозящих. Даже мне пришлось закрыться, чтобы продолжать играть беспечный вид. Тем временем площадь почти заполнилась, начал подниматься шум. Испуганный, затем удивленный, после — возмущенный, грозящий вскипеть, обозлиться, распространиться. Чувство толпы перед лицом зверя.

Между поднятыми кверху ладошками Рейко проскочил толстый ослепительно белый разряд молнии. Грохнуло. Шум моментально утих.

— Я представляю вам нового хозяина долины Камикочи! — отчетливо проговорила моя жена в тишине, поднимая руку, куда Эдна только что вложила развернутый пергамент с развевающейся на ветру печатью императора, — Именем его величества, великого императора страны Ямато, Таканобу Кейджи, от 12-го августа 3824-го года, все земли долины Камикочи становятся землями рода Эмберхарт! Сей муж, стоящий перед вами, есть Алистер Эмберхарт-сама, есть полновластный владелец долины!

Встав возле жены, я положил обе руки на рукоять трости, принимая максимально серьезный вид, но внутренне готовясь к любому развитию событий. Хагоне, несмотря на свою удаленность от цивилизации, вполне обладал телеграфным отделением, как и каждый из трех хабитатов долины, следовательно, местные жители вполне могли быть в курсе, что император мертв, а в стране разброд и крепнущая власть чужестранцев. При наихудшем развитии событий, если народ поднимет мятеж, мне придется воспользоваться Тишиной…