Лорд в кандалах (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

— Рискну предположить, что сложные масштабные заклинания в обязательном порядке имеют ряд таких недостатков, — хмыкнул я, не знакомый с волшебством, но имеющий понятие о погрешностях на больших и сложных производствах. Там частенько случались незапланированные «выхлопы» сконцентрированного эфира.

— Не таких. Гораздо серьезнее, — Меритт с кислым видом посмотрел, как я прикуриваю вторую сигарету, но комментировать не стал. Вместо этого, призрак величайшего волшебника небрежным жестом затушил шар, а затем призвал заново, только в десяток раз больше. Я почувствовал, как эфир устремляется в пылающее миниатюрное солнце с такой силой, что уже даже не нужно напрягать чувства. Это ощущалось как неприятный влажный ветер в спину.

Шар погас, повинуясь воле и жесту создателя. Меритт не использовал словесные или начертательные формы для создания магии. Ему хватало собственного воображения и воли.

— Смысл моей демонстрации в том, что наука, называемая «искусством магии», крайне неточна. Но доступна, — кивнул своим мыслям призрак, — Представь себе волшебника-самоучку, что решил спалить из мести небольшой деревянный город. Он планирует использовать парочку заклинаний. Одно для того, чтобы поджечь крыши, второе должно обеспечить очаги возгорания ветром для расширения воздействия. В детали тебе вникать незачем, но расскажу, что будет в итоге — из-за погрешностей сгорит не только город, но и соседний лес. Структурированная магия привлекает нейтральный эфир. В нашем случае пламя и ветер будут дополнительно насыщены энергией, от чего дома и деревья будут гореть куда активнее, чем рассчитывает маг. Особого вреда природе он, конечно, не нанесет, но, Алистер, я сейчас говорил о двух очень примитивных заклинаниях. Второй закон магии — чем сложнее заклинание, тем активнее его погрешности впитывают эфир. Если же оно будет наложено на какую-нибудь большую область, там же закрепятся и погрешности, что приведет в итоге…

— Перераспределение плотности эфира, — понял я.

— Именно. Аномальные зоны на месте ритуалов и битв волшебников. Места, где эфир поглощается какой-либо функционирующей частью заклинания, от чего там на постоянной основе искажены законы природы и мира. Невидимая смерть в воздухе, либо вечно пылающий огонь, снег, растения с кислотой вместо сока, чудовища и нежить. Вы живете в счастливом мире, где подобного не осталось. Можешь за это поблагодарить меня.

— Метеориты? — озарило меня.

— Догадливый, — Шебадд Меритт скупо улыбнулся, — Я опускал метеориты на… скажем так, «подушке» из определенным образом структурированного эфира. Железный камешек опускается, от него расходится круговая волна, дестабилизирующая любые рукотворные заклинания в радиусе до четырех сотен километров. Так планета и была очищена… правда, как вижу, история сохранила лишь моё «хобби», а не его последствия.

— То есть, суммируя сказанное тобой, развитие магии неминуемо приведет к повторному «загрязнению» планеты, — подытожил я.

— Так оно и есть, — развел руками призрак, — Далеко не все заклинания оставляют за собой устойчивый и искажающий эфир след, но ты уже должен понять. Если дать магам волю, всё повторится. А потом еще и еще раз. Ваша миазма от производств и области, ей загрязненные, покажутся смешной шуткой по сравнению с зонами-источниками смерти, болезней и мутантов.

Фактически, Шебадд Меритт только что признался мне, что цивилизация существует лишь благодаря ему. В архивах Эмберхартов содержались описания остаточных явлений от магических манипуляций, как и то, что эти остатки «подсасывают» эфир, запитывая себя сами, а заодно выдавая непредсказуемые и вредные эффекты, так что я лишь получил недостающий кусок паззла. Величайший тиран был величайшим спасителем, и… собирался стать им вновь.

— Твоя последняя жизнь. Ты её помнишь?

— Немного, — признался я, — Воспоминания сильно затуманены.

— Расскажи мне.

Все еще находясь в ошеломлении от новостей, я начал не спеша рассказывать о том, что помнил. Демократия, гласность, перестройка. Самолеты, интернет, социальное неравенство, постепенное отмирание религий и традиций. Компьютерные игры и кабельное телевидение. Мода на вегетарианство, восход меньшинств, беспорядки с чернокожими в Америке. Первая Мировая, Вторая Мировая…

Слова лились почти без участия сознания. Шебадд Меритт. Я… не знал, как к нему относиться. Он стоял передо мной, внимательно слушая и не задавая вопросов. Надменный, категоричный, предельно уверенный в себе. Каким-то образом я распознавал, что ко мне он относится не как к подчиненному. Партнеру? Вряд ли. Равному? Смотря в чем мы с ним равны. В его словах не было приказа, лишь слабый намек на просьбу. Наверное, он вообще не умеет просить.

— Нет эфира, значит, нет подобных мне, — наконец, задумчиво проговорил призрак, — Нет тех, кто может диктовать всему человечеству. Ваши земные правители, что могли бы оспорить это предложение? Не совсем то. Они продукт своего времени и среды. Общества. Такие же люди. Кровоточат, болеют, умирают. Ход развития той цивилизации можно назвать правильным, свободным. Малолетний пастух не пробудит в себе силы на смертное проклятие целой деревни. Телокрад во время Бури не заберет тело единственного потомка. Никаких хабитатов. И всё это лишь ценой энергетического дефицита, что служит одним из стимулов прогресса.

— Прогресс, знаешь ли, не абсолютное благо, — счел нужным заметить я Узурпатору Эфира, — Искусственно созданные вирусы, боевые отравляющие вещества, информационные технологии, превращающие человека в одержимого потребительским безумием…

— Сложности есть всегда, — отрезал призрак мага, — Надеюсь, ты не собираешься убедить меня в том, что эфир и то, что он с собой несет — благо? Ты можешь сравнивать, так сравнивай!

— Во-первых, я не всемогущий маг, — огрызнулся я, — Во-вторых, там я был простым смертным, ничем не отличаясь от миллиардов трудяг, а здесь я занимаю совсем другое место! У меня не было времени проникнуться чувствами и страхами простых людей. Но, если мы говорим о бытие среднестатистического жителя, то, разумеется, мир без эфира лучше. В моем старом мире даже житель отсталой деревни имел развлечений и возможностей к развитию куда больше местных императоров!

— А еще он, этот твой крестьянин, мог не бояться Бурь. Магов, колдунов, Иных, знать, богов, — методично перечислил призрак мага, — Не боялся, что его зарежет за корку хлеба беглый телокрад или…

— Тебе не нужно меня убеждать! — отрезал я, — Предпочту, чтобы мои дети жили в мире, не грозящем развалиться на части от малейшего чиха. Уже понятно, что созданная тобой система страха перед волшебством и прогрессом — это единственное, почему этот мир еще кое-как держится!

— А зачем ты тогда пришёл? — в голосе Шебадда промелькнула тень недоумения, — Твои дела еще не закончены.

Всё-таки, он меня… бесит. Особенно своей правотой, особенно потому, что я Эмберхарт. Тот, кому в голову тщательно вдалбливали придерживаться буквы и духа договоров. Мы условились с призраком, что я вернусь к нему, решив свои семейные дела, с развязанными руками. То есть, пленив Роберта для передачи Октопулусу. Было? Было.

Но кое-что произошло.

— Это твоих рук дело? — показал я призраку мятую газету, на передовице которой крупными черными буквами кричало: «НЕИЗВЕСТНАЯЭПИДЕМИЯ В КИТАЕ! МИЛЛИОНЫ ЖЕРТВ УЖЕ СЕГОДНЯ!»

Кое-что я о Китае ранее не знал. Мелочи, к примеру, как там устроена жизнь и быт простых людей. Как оказалось, в наиболее густонаселенных зонах существует нечто вроде электричек моего прошлого мира — регулярно ходящие пассажирские поезда на эфирном приводе, доставляющие рабочих из их поселков и городов к местам труда и обратно. Быстро, часто, регулярно. Эти же пассажирские поезда дальнего следования связывали между собой всю Поднебесную империю, пользуясь невероятной популярностью. Частного и общественного транспорта другого рода у китайцев не было, они вообще никогда не были сильны в технологиях, зато умудрились даже свои «мегаполисы» пронизать сетями мини-поездов.