Бегемот - Вестерфельд Скотт
Мимо прошла группа каких-то матросов. Интересно, не австрийцы ли? Если да, то они, конечно, могли бы назвать имя убитой эрцгерцогини — если б только поняли, чего от них добивается Дэрин.
Но потом ей вспомнилась вторая часть послания Алека, насчет того, что его разыскивают германцы. Наверняка вопросы про беглого принца от говорящего на английском моряка в робе жестянщиков лишь вызовут подозрение. Ответ придется искать самой. К счастью, семья Алека знаменита. Может, о ней что-нибудь есть в исторических справочниках? Остается лишь откопать какое-нибудь генеалогическое древо.
Через час Дэрин стояла на ступенях просторной мраморной лестницы с новенькой тетрадью для рисования в руке. Перед ней высилась, если верить информации, почерпнутой из шести диалогов на языке жестов и ломаном немецком, самая новая и самая большая библиотека во всем Стамбуле.
Матово поблескивали на солнце ее громадные бронзовые колонны, а пара крутящихся дверей непрерывно впускала и выпускала посетителей. Проходя через них, Дэрин ощущала примерно то же, что и в вагоне-салоне «Восточного экспресса»: в таком величаво-изысканном дворце ей не место. К тому же в глазах просто рябило от обилия суетящихся кругом машин.
Потолок представлял собой хитросплетение стеклянных трубок, по которым с почти неуловимой для глаза скоростью проносились миниатюрные цилиндры. Из стен торчали пальцы машинок-учетчиков, трепеща словно реснички разволновавшихся воздушных зверей. По мраморному полу, пригибаясь под весом книг, вышагивали заводные шагоходы не крупнее шляпной коробки.
За рядами столов восседала небольшая армия из служащих, но Дэрин, направляясь к монументальным книжным стеллажам, прошла через громадный вестибюль без остановки. Книг здесь были просто миллионы — должны же хоть некоторые из них оказаться на английском.
Однако на подходе ее ждала кружевная железная решетка, перегораживающая все помещение. Через каждые несколько футов висела одна и та же табличка, где на двух десятках языков повторялось: «Доступ закрыт. Обратитесь к служителю зала».
Дэрин возвратилась к столам и, собравшись с духом, подошла к тому из них, за которым сидел служитель наиболее подходящей, по ее мнению, наружности: длинная седая борода и пенсне. Ну и, понятно, феска. Служитель посмотрел на нее с улыбкой, выражающей легкое недоумение: должно быть, не привык видеть матросов, захаживающих в библиотеки во время увольнения на берег.
Дэрин, предварительно поклонившись, вырвала из своей рисовальной тетради два листа и положила их на стол. На одном она нарисовала габсбургский крест, украшавший нагрудную пластину штурмового шагохода Алека. На другом — раскидистое дерево с ветвями, похожими на схемы эволюции воздушных зверей, которые мистер Ригби заставлял их заучивать наизусть. Жестянщики, вероятно, свои семейные древа изображали на иной манер, но библиотекарь наверняка должен был разобраться.
Служитель поправил очки и, окинув наброски вдумчивым взглядом, вопросительно посмотрел на Дэрин.
БИБЛИОТЕЧНЫЙ КАТАЛОГ
— Вы из Австрии? — Пожилой джентльмен старательно выговаривал слова на языке жестянщиков.
— Нет, сэр. Из Америки. — Несмотря на некоторое знание немецкого, она попыталась зачем-то сымитировать акцент Эдди Мэлоуна. — Но я хочу… — мысли ее метались, — понять войну.
Служитель медленно кивнул.
— Весьма похвально, молодой человек. Минутку, пожалуйста. — Он повернулся к чему-то вроде вделанной в стол фортепианной клавиатуры и пробежался по клавишам. Музыки при этом не прозвучало, зато из прорези в столе высунулась перфокарта, которую он протянул Дэрин. — Удачи вам.
Дэрин с благодарностью поклонилась, вслед за чем прошла к будке в центре зала, на которую указал служитель. Вначале она посмотрела, как пользуется картой стоящая перед ней пожилая женщина. Свою карту женщина вставила в устройство, похожее на миниатюрный ткацкий станок. Карта скользнула подо что-то вроде гребня с тонкими зубчиками. Эти зубчики шустро ходили вверх-вниз, словно выискивая и пробуя на вкус дырочки в карте. Немного полежав под снующим гребнем, карта выскочила обратно. С верхней части будки спустился заводной шагоход, тут же заспешив к шеренгам стеллажей.
Упорное пристрастие жестянщиков к механизации всего и вся раздражало; тем не менее Дэрин шагнула вперед и повторила манипуляцию со своей картой. Когда та выскочила обратно, Дэрин обнаружила, что на ней проштамповался номер. Побродив немного по вестибюлю, она вышла к ряду столиков, тоже пронумерованных. Сев за тот, что соответствовал ее карте, Дэрин достала свою тетрадь для рисования.
Пока она рисовала, вокруг нее, как звук отдаленного прибоя, отдавалось жужжание и стрекот суетящихся вокруг машин. Интересно, как жестянщикам удается преобразовывать вопросы в выбитые на бумаге узоры из дырок? У них что, каждый светоч знания стоит под отдельным номером? Быть может, так и впрямь быстрей, чем бродить между книжных полок, поднимающихся от пола до самого потолка, но кто знает, какие книги Дэрин бы для себя открыла, случись ей проделать весь поиск самостоятельно?
Она поглядела на утыканные учетными машинками стены и невольно подумала: а для чего они здесь? Быть может, записывают каждый вопрос, заданный тому или иному библиотекарю? А если так, то кто просматривает сводные результаты? Дэрин вспомнились глаза, пристально следящие через щели в стене тронной залы, и она нервно забарабанила пальцами.
Впрочем, несколько вопросов о трагедии, из-за которой началась вся эта треклятая война, наверняка попросту затеряются в таком колоссальном потоке информации.
Наконец, словно принесшая кость собака, прискакала обратно ее заводная машинка, груженная полудюжиной книг: все как одна увесистые, в потрескавшихся кожаных переплетах.
Взяв одну, затем другую, затем третью, она увлеченно перелистывала толстые, с золотым тиснением страницы. Одни были исписаны готикой жестянщиков, другие непонятной вязью, третьи чем-то походили на письмена, которые Дэрин замечала на стенах снаружи. А вот в одной из них слов, можно сказать, не было вообще — только имена, даты и гербы. На титульном листе здесь красовались габсбургский крест и латинская фраза, которую Дэрин помнила с того самого дня, когда познакомились между собой Алек и доктор Барлоу:
«Bella gerant alii, tu Felix Austria, nube» — «Пусть воюют другие (первую часть Дэрин помнила особо отчетливо), а ты, счастливая Австрия, заключай браки».
— Вот черт, — буркнула Дэрин вполголоса, — сколько же их тут.
Габсбургов действительно было много. И сама книга была такая толстая, что впору подавиться гиппоэску. Корни императорской семьи уходили в историю аж на восемь веков. Впрочем, Алеку всего пятнадцать; значит, он должен быть где-то в конце. Дэрин пробежала последние страницы и действительно вскоре нашла сноску: «Александр, принц фон Гогенберг», а рядом — дату рождения и имена родителей: Франц Фердинанд и София Хотек.
— София, — победоносно шепнула Дэрин, с улыбкой откидываясь на спинку стула.
Оставив стопку книг на столе, она направилась к крутящимся дверям. Спустившись по ступеням мраморной лестницы, Дэрин устремилась к таксомотору, стоящему первым в ряду шестиногих шагоходов в форме здоровенных жуков.
— Отель «София», — засовывая руку в карман с оставшимися монетами, сказала она. По крайней мере, отель он и есть отель, что у жестянщиков, что у дарвинистов.
Водитель вначале кивнул, затем уточнил:
— Отель «Хагия София»?
Дэрин беспечно кивнула. Какая, собственно, разница: «София» — она ведь тоже где угодно София.
Таксист изучил пригоршню монет, после чего кивком указал на заднее сиденье. Дэрин запрыгнула в кабину, радуясь рокочущему под ней мотору, пусть даже это мотор жестянщиков. Разыскивать Алека в многомиллионном городе она предпочитала катаясь, а не гуляя своими ногами.
