Патриот. Звезда морей (СИ) - Шенгальц Игорь Александрович

С Хозяйкой я более не виделся, но постоянно чувствовал ее присутствие. Замок оживал, благодаря ей. Стены и пол теперь словно бы пульсировали, когда я к ним прикасался. Воздух вокруг стал чистым и очень насыщенным. Воду можно было пить прямо из озера, а вот с едой случились непредвиденные трудности — ее попросту не имелось, но я вполне мог поголодать денек-другой.

Но все кончилось на вторые сутки примерно после полудня по верхнему исчислению. Я, наконец, выбрал все, что мне требовалось, ознакомился и протестировал устройства и оружие, и был полностью готов, насколько это возможно, к предстоящей мне миссии.

После этого я зашел в комнату, где сидел постепенно сходивший с ума Хорьков, и обрадовал его:

— Не хотите ли прогуляться наружу? Самое время!

Делопроизводитель посмотрел на меня затравленным, неверящим взглядом. Уголки его губ дернулись, оба глаза лихорадочно заморгали.

— Мы… можем… вернуться?

— При одном условии, — я чуть остудил его пыл. — Вы, Хорьков, обязаны будете свидетельствовать в Верховном имперском суде против господина Морозова. Причем, сделать это нужно, приложив все бумажные доказательства измены. Если же вы с подобным не согласны, то придется вам остаться здесь еще не какое-то время, пока я не отыщу иного человека, способного разрешить все вопросы. Что скажете, Хорьков?

Маленький человечек расплакался. Рыдал он искренне, слезы текли по его щекам, он размазывал их грязным рукавом по лицу, и никак не мог остановиться.

Я терпеливо ждал, пока сие представление окончится. Не то, чтобы я не верил в искренность его чувств, просто в какой-то момент все мои сопереживательные функции атрофировались, и я плевать хотел на душевные драмы делопроизводителя.

Честно говоря, при нужде, я бы легко мог пытать его или даже убить. Для меня он стоял на нижнем уровне, где-то между тараканом и муравьем. Вдобавок, выступал Хорьков на стороне моих врагов — тех, кто был косвенно причастен к гибели отряда и кто уничтожил профессора Будникова и других жителей Черноснежинска и окрестностей.

При этом ненависти я не испытывал. Все гораздо проще. Я лишь хотел уничтожить каждого, кто был замешен в этом деле.

Хорьков не был дураком. Успокоившись, он, как мне кажется, вполне уловил мой настрой, потому как уверенным голосом заявил:

— Я все сделаю. Документы предоставлю, показания дам! Поверьте, я в этом деле незаменимый эксперт. Лучшего вам не найти!.. — Тут голос его слегка сорвался, и делопроизводитель добавил уже с совсем иными интонациями: — Только не оставляйте меня здесь одного! Умоляю!

Он попытался было броситься мне в ноги, но я вовремя пресек это действие. Я не верил Хорькову, я не верил вообще никому. Но он сыграет свою роль, ту, которую я для него запланировал, иного выбора у него попросту не имелось. Хорьков предстанет перед императорскими следователями и выдаст им полный расклад по уральской империи Морозова.

Вот только я в этот момент буду уже далеко.

Но перед отправлением мне предстояло сделать одно важное дело, и я был к этому готов.

Батискаф, в котором мне предстояло совершить переход сквозь портал прямо к лайнеру, представлял собой нечто вроде крупной железной бочки с небольшими обзорными иллюминаторами и отвинчивающееся плотной крышкой сверху. При желании, внутри могли поместиться несколько человек, вот только им пришлось бы там очень тесно. А для одного-жвух пространство хватало с избытком.

Удачно, что всю информацию по управлению батискафом, я получил вместе с другими знаниями. Но в целом, ничего сложного в системе не было, я бы и так разобрался. Несколько рычагов вертикальной и горизонтальной ориентации, рычаг скорости, но главное — система навигации. Требовалось задать скользящие координаты по движущейся в пространстве цели. Задача была сложная, и я оставил ее на потом.

Пока же я прицепил батискаф на трос к другому аппарату — больше всего напоминающего своей формой тарелку, на которую сверху положили еще одну тарелку «вверх ногами». Главные его достоинства заключались в двух вещах: этот аппарат умел летать и нес на борту сокрушительное вооружение. Да, летал он не слишком высоко и быстро — его предельная скорость составляла двадцать-тридцать километров в час, а максимальная высота подъема — сто метров. Но для моих целей этого вполне хватало. Вооружение же у него было весьма своеобразное: бортовая пушка, стреляющая тонкими, практически незримыми лучами, способными прожечь что угодно, и дополнительным огнеметом, предназначенным для поражения крупных целей.

Для личной защиты мне был выделен тонкий, почти невесомый костюм-оболочка, носить который нужно было под одеждой. По имеющейся информации, такой костюм мог выдержать попадание пулеметной очереди. Да, на теле остались бы синяки. Возможно, хрустнули бы ребра, но костюм отразил бы выстрелы. Очень неплохой аналог старой знаменитой брони — технологии чужаков, которую я давно и безнадежно утерял.

С личным оружием у Старых людей все было не слишком хорошо, но мой «дырокол» был незаменимым инструментом решения проблем. А для всего прочего вполне хватало ножа-бабочки и револьвера. И все же я прихватил с собой пару интересных игрушек, с которыми решил разобраться чуть позже.

А в целом, просто праздник какой-то!

Я и не надеялся на такие подарки судьбы. Значит, заслужил…

Самыми же важными из всех «подарков» были две вещи: небольшое устройство, с ладонь величиной, похожее на компас — оно должно было открыть ту самую воронку — переход в Пустошь, и баклажка, в которой плескалось немного тягучей, словно нефть, черной жидкости.

С баклажкой — понятно, при открытии перехода большинство живых существ в радиусе полукилометра превратится в черных тварей, часть попросту погибнет, но останется небольшой процент имунных и уснувших. Для иммунных дополнительного стимулятора не требуется, их организмы изначально приспособлены для борьбы с проявлениями тумана. А вот уснувшие — это категория тех, кто как бы зависнет между двумя состояниями, и как раз глоток жидкости из баклажки теоретически должен помочь им вернуться к жизни. Очень полезная штука! Жаль, жидкости там крайне мало, и добыть новую уже не получится.

Компас же нужно установить в надежном месте на борту лайнера и активировать. Тогда начнет открываться Переход. После чего продержаться сутки, вовремя сбежать на батискафе прочь — и дело в шляпе!

Задерживаться мне было незачем, я собрал вещи, посадил Хорькова в летающую сдвоенную тарелку — там было достаточно просторно внутри, и мы, вместе с батискафом на тросе, двинулись сначала по озеру наискосок, потом по узкой подземной реке, и где-то через три часа выбрались наружу. Карту местности мне тоже вложили в память, так что теперь я прекрасно ориентировался и под землей и на поверхности.

Хозяйку Медной Горы я так более не увидел, но этого и не требовалось — все ее дары работали, как должно. Ее указаниям я собирался следовать, что бы ни случилось. Наши цели совпадали, поэтому мне не было смысла не доверять ей. Спастись от Бездны хотели мы оба, а я же вдобавок желал большего — уничтожить тварь навсегда!

Солнечный свет с непривычки ударил сквозь смотровые фильтры по глазам. Сколько времени мы провели под землей? Всего ничего, но я приходил в себя не меньше четверти часа.

Хорьков же попросту расплакался. Это стало входить у него в привычку.

— Солнышко… уж и не думал… — бормотал он себе под нос, вытирая сопли и слюни рукавом потрепанного пиджака. — Спасибо вам, господин Бреннер! Я считал, что со мной все уже кончено…

— Крепитесь, Хорьков! — подбодрил я его крепким похлапыванием по плечу, отчего делопроизводитель согнулся в три погибели. — И держитесь меня! Не пропадем!

Управлять летающей тарелкой было легче легкого, но я делал все очень аккуратно, чтобы ненароком не потерять батискаф, тащившийся позади на тросе.

Выбрались мы наружу далеко от входа в прииск, но это и к лучшему. Вокруг голубело крупное озеро, мы вынырнули из неприметной дыры в одной из скальных расщелин. Людей видно не было.