Империя Чугунного Неба (СИ) - Чернец Лев
Он обернулся к Машине.
К Маргарет.
— Ничего. Всё будет хорошо… Ничего… Я всё исправлю. Я создам новый мир. Для тебя.
Он рванулся к пульту, начал что-то бешено вводить. Машина взревела с новой силой.
Как будто пространство вокруг сжалось. Фигуры в нишах забились в тихой агонии. Из тьмы на краю ангара стали проявляться новые формы — бледные, кривые, с пустыми глазницами. Мокрые недоделанные искривленные человеческие формы, кто без кожи, а кто без глаз.
— Остановись! — кричала Руби.
Гефест боролся с болью, с правдой, с самим собой.
Он был порождением этого кошмара. Но он был и тем, кем его сделали Лоренц, Брант, Руби.
Тем, кто сделал выбор.
Он посмотрел на Улисса, ослеплённого своей болью.
На куклу Маргарет с её мёртвой улыбкой.
На души, запертые в агонии.
И он сделал выбор.
С рёвом, в котором смешались скрежет металла и человеческий крик, он рванулся вперёд.
Не к Улиссу.
К сердцу Машины — к пульсирующему ядру, откуда тянулись трубки.
— НЕТ! — завопил Улисс.
Гефест врезался в конструкцию. Его мощные руки впились в пучок шипящих проводов. Посыпались искры. Он рвал, ломал, крушил, принимая на себя удары волн. Его броня плавилась, оптические сенсоры лопались один за другим.
Раздался оглушительный хлопок — и свет погас. Машина замолкла. Голубоватое сияние угасло, сменившись аварийным красным свечением и клубами дыма.
Гефест, объятый пламенем, медленно рухнул на колени, а затем на бок.
И он потух. Навсегда.
Ошмёток чужой души обрёл покой.
В наступившей тишине было слышно только шипение горящей проводки и прерывистое дыхание Улисса.
Он подбежал к своей Маргарет. Взрыв искривил её. Одна рука неестественно вывернута, кожа на щеке сползла, обнажая плоть. Один глаз закатился, другой смотрел в пустоту.
Улисс не видел этого. Он видел только её. Свою Маргарет.
— Всё хорошо … всё хорошо… — он бормотал, обнимая её, не обращая внимания на острые края и запах горелой плоти.
Он гладил её по волосам, целовал в холодный, неподвижный лоб. По его щекам текли слёзы, оставляя чистые полосы на лице, испачканном сажей и горем.
— Мы будем вместе. Всегда.
Руби смотрела на это.
На безумца, целующего своего уродливого голема.
На развороченную машину.
На труп лорда.
На дымящиеся останки того, кто был ей другом.
Всё внутри неё опустошилось.
Не осталось ни ненависти, ни злобы, ни даже отвращения.
Только бесконечная, вселенская усталость.
Она медленно подошла, вытащила из кобуры свой револьвер. Не для того, чтобы стрелять. Она бросила его к ногам Улисса. Он звякнул о бетонный пол.
— Кончено, Улисс. Будешь… — её голос был тихим, плоским, без всяких эмоций. — Живи тут со своими куклами. Или не живи… Делай что хочешь.
Она развернулась и пошла прочь.
К выходу. Из этого ада. В другой ад, который зовётся миром.
Улисс сидел на полу, качал на руках свою искорёженную куклу и плакал.
Его взгляд упал на револьвер. Он потянулся, подобрал его дрожащими пальцами.
—Смотри, Маргарет. Звездочки. Мы будем смотреть на них вместе. Ты же любишь смотреть на звёзды… Обнимай меня…
Конец.
