Серый Дол - Николай Покуш
- Так просто вам меня не взять, уродцы! - хрипло проорал им Ханрис. – Ну, давайте! Подходите, что же вы!
Но монстры сделали с точностью обратное. Они, словно сговорившись, почти синхронно отступили назад, и вышли из поля зрения Ханриса, растворившись в темноте.
Охотник поднял факел над головой, вглядываясь в ночной лес, но так и не увидел, куда делись противники. Его лёгкие жгло огнём, и Ханрис чувствовал, что вот-вот может случиться новый приступ. Обычно они не происходили так часто, но после такой физической нагрузки, болезнь могла проснуться и дать о себе знать.
«Не сейчас, не сейчас!» - заговорил с поселившимся у него в груди недугом Ханрис. - «Только не сейчас, слышишь?! Не смей! Дай мне время выпутаться из этого дерьма!».
Атака произошла стремительно. Монстр, видимо бесшумно обошедший охотника, атаковал его сзади, из-за дерева, к которому Ханрис прижался спиной. Но целью его был факел, а не сам человек. Он, буквально вырвав из руки Ханриса столь ненавистное ему оружие, с победным рёвом откинул его далеко в сторону. Охотник тут же ткнул мечом во врага. Удар был произведён почти вслепую, а бил Ханрис куда-то на уровне своей головы, и ощутил, как лезвие вонзилось в плоть почти на половину, после чего он тут же выдернул оружие. Прыгнул в сторону, перекатился и, развернувшись, встал. Монстр, хрипя, укатился куда-то за деревья, но отброшенный им факел теперь лежал ярдах в двадцати от Ханриса. Бежать к нему не было никакого смысла - там-то его и буду поджидать. Следопыт готов был сражаться до последнего, но сразу понял, что долго этот бой теперь не продлится. Ведь он лишился главного своего преимущества - света, оставшись в темноте, один против нескольких, превосходящих его по силам противников.
«Дело - дрянь».
Он окинул взглядом лес, и вдруг осознал, что не видит Драйгана. От паренька остался только его факел, лежащий на земле, почти у самого края обрыва. Звуков боя тоже было не слышно. Видимо твари всё же достали и убили юношу.
«Прости Маллид!» - подумал в ту секунду Ханрис. - «Ты так и не узнаешь, сколь достойным и сильным был твой сын! Прости меня, старый пёс! Твой друг - круглый дурак!»
Провоцировать этот бой было ошибкой, теперь Ханрис это понял. Хотя, возможно, продолжая сидеть и ждать возле затухающего костра, они только лишь отсрочили бы неизбежный финал.
Из тьмы выступил силуэт чудища, с горящими жёлтыми глазами. Боковым зрением Ханрис заметил движение справа и, встав в оборонительную стойку, приготовился отражать атаку. Он не собирался погибать без боя. Всю свою жизнь дрался, будет драться и сейчас.
«Весна! Никам! Лилейн!» - Ханрис стал перебирать в своей голове имена самых дорогих ему людей, который больше уже никогда не увидит. - «Весна! Никам! Лилейн!»
Он крепче стиснул меч.
«Весна! Никам! Лилейн!»
Монстр сделал ещё один шаг на встречу к охотнику. Не бросился, как раньше, не атаковал, а лишь сократил дистанцию.
«Весна! Никам! Лилейн!»
Ханрис собрался сделать выпад и, если повезёт, обезглавить тварь. Но, лишь мельком взглянув в жёлтые глаза, застал, словно статуя. Теперь, во мраке, они засияли ещё ярче, притягивая взгляд. И всё вокруг стало стремительно заволакивать темнотой, в которой исчезал и стиснутый в руках меч, и лес, и огонёк тлеющего костерка, и пламя факелов. Всё пропало, остались только эти глаза. Он не мог пошевелиться, не мог закричать, не мог атаковать и продать свою жизнь подороже. Только лишь стоять и смотреть в эти глаза.
«Весна! Никам! Лилейн!» - повторил он в голове свою посмертную мантру.
Затем, вдруг, пропали и жёлтые глаза. Океан тьмы разверзся, вбирая в себя сознание Ханриса.
Глава 4: Ночные Кошмары
Перевалило за полночь. Ломар Готхол не спал, однако же, ни единой свечи не горело в его доме, только слабо тлела лучина на маленьком блюдце. Хозяин дома сидел за круглым столом, за который уже много лет никто кроме него не садился, и неотрывно взирал в пустые глазницы черепа, что лежал на белоснежном платке, прямо перед ним. Белеющая во мраке кость была покрыта чёрными письменами, тянущимися ровными строками ото лба на затылок.
- Арсия, - прошептал Ломар с благоговение в голосе, и повторил на выдохе: - Арсия.
Он протянул трясущуюся руку, и провёл пальцами по надбровным дугам, затем по скулам черепа, с такой нежностью, словно то был живой человек, при том бесконечно ему дорогой.
- Арсия, - вновь выговорил Ломар это странное имя.
Внизу, у ног хозяина зашевелился пёс. Собака, прежде спящая под столом, вдруг, чем-то встревоженная, села, уставившись в тёмный угол дома. То был хороший знак – значит врата в потусторонний мир открыты. Зоркий всегда чувствовал это первым. Но скоро и Ломар ощутил знакомое покалывание на коже и мурашки, как будто по комнате гуляет сквознячок. Письмена на черепе слабо засветились оранжевым светом. Улыбнувшись так, будто с его плеч спала тяжёлая ноша, Ломар откинулся на спинку стула, жалобно под ним заскрипевшего, и стал ждать, считая секунды.
Зоркий вертел головой, всматриваясь во мрак, а затем коротко гавкнул, не с угрозой, а скорее в знак приветствия.
