Тайны старой аптеки (СИ) - Торин Владимир
Джеймс, как мог, намекал мистеру Флибушу, что его ждут и другие адресаты, но тот лишь махал на это рукой и продолжал травить байки. Слегка отравленный ими Джеймс все порывался попрощаться и уйти, но никак не решался на это. А мистер Флибуш бормотал свой полубессвязный бред, грыз мундштук трубки и порой доставал из кармана бушлата компас (видимо, чтобы проверить курс), прерываясь лишь на то, чтобы отдать какую-нибудь команду старпому (обращался он при этом к ржавому кофейному варителю).
Спустя полчаса старик слегка выдохся и впал в ностальгическую меланхолию. В итоге он сказал, что готовится к очередному плаванью и предложил Джеймсу должность юнги, на что тот вежливо отказался. Старик вздохнул, бросил: «Так что ты там приволок?» — и, когда Джеймс наконец передал ему бумажный пакет с лекарствами, ворча о нынешней дороговизне пилюль, заплатил за них.
Попрощавшись с мистером Флибушем, Джеймс перебрался по трапу обратно на крышу и отправился искать следующего адресата. На этот раз он запретил себе вообще на что-либо надеяться, заранее готовясь к тому, кто же его ждет дальше.
Миссис Вудберри жила в доме № 26 на третьем этаже, и поначалу все оказалось не так страшно. На стук хозяйка попыталась открыть дверь, вот только вышло это у нее не сразу — что-то щелкнуло, потом повернулась ручка, но дверь так и осталась закрытой, после чего снова раздалось щелканье. Наконец дверь открылась.
— Прошу прощения, я вечно путаю эти замки, — сказала миссис Вудберри. — Никак не могу запомнить, какой нужно открывать… я очень рассеянная.
Что ж, это было очевидно, стоило только на миссис Вудберри взглянуть. Некоторые пуговицы на длинном клетчатом платье она не застегнула, на одной ее ноге была элегантная женская туфелька, на другой — стоптанная мужская туфля. Отдельного внимания заслуживала прическа женщины: часть волос была подвита и уложена, а часть торчала во все стороны перепутанным ворохом, похожим на ком проволоки, и в нем застрял забытый гребешок.
Под мышкой миссис Вудберри держала грустного рыжего кота в детском чепчике и слюнявчике, в руке сжимала ложку. Судя по всему, перед появлением Джеймса она собиралась его покормить.
— Я принес вам лекарства, миссис Вудберри, — сказал Джеймс и уже в который раз объяснил, почему пришел он, а не мадам Клопп.
Женщина обрадованно покивала:
— О, пилюли от рассеянности! Теперь я смогу прочитать моему сыночку Билли книжку про медвежонка Фредди, не перескакивая через строки…
Кот жалобно мяукнул, и миссис Вудберри недоуменно на него уставилась. Кажется, она ожидала увидеть кого-то другого.
— Моби? Что ты здесь?.. Но как же Билли? — Она обернулась, и Джеймс увидел упитанного младенца, который сидел на полу в прихожей и пил молоко из кошачьей миски. — Как я могла перепутать моего сыночка с котом! Ох, уж эта рассеянность! Нужно все исправить поскорее! Благодарю за пилюли. Доброй вам ночи, мисс.
Миссис Вудберри закрыла дверь, а Джеймс, почесав подбородок, направился к лестнице. Тут-то его беды и подстерегали…
Откуда-то снизу раздавалось пение:
Не гнушаюсь ничего!
Потому что я — злодей!
И мне нужно так немного…
Только слезы от людей!
Не гнушаюсь ничего!
Улыбаюсь до ушей!
Буду я творить злодейства,
Хоть и выгонят взашей!
Джеймс замер: только этого и не хватало! Он узнал голос человека, который пел. Хриплый, надтреснутый голос…
Он выглянул на лестницу. Все верно: у раскрытых дверей антресольной квартиры, располагавшейся между этажами, стоял мистер Грызлобич.
В руках он держал странный механизм, представлявший собой ящик с медными раструбами, поршнями и большой деревянной ручкой. На плече у этого типа висела бухта смотанного резинового шланга.
Почувствовав, что на него глядят, Грызлобич поднял взгляд. В первый миг он испуганно вздрогнул, а затем, узнав Джеймса, усмехнулся.
— О, мистер-из-аптеки!
— Добрый день, мистер Грызлобич, — сказал Джеймс. — Что вы здесь делаете?
— Что я делаю в этом доме? Или что делаю прямо сейчас? — спросил Грызлобич, и, не дожидаясь ответа, тут же объяснил: — Я здесь живу, вообще-то. А готовлю я сейчас очень коварное злодейство. Хотите расскажу вам свой план?
— На самом деле я тороплюсь — нужно доставить еще одно…
— Ладно, слушайте! — перебил Грызлобич, и Джеймс вздохнул: — Я раздобыл этот насос у одного типчика с канала. Вот, собираюсь присоединить к нему шланг. Точнее шлангов будет два. Один я просуну в окно, а другой — в щель для газет моего заклятого врага, этого Браммина из семнадцатой квартиры. А потом я включу насос и закачаю туман с улицы в квартирку Браммина. Вот его будет ждать сюрприз, когда он вернется. Изобретательно, правда?
— И очень по-злодейски, — соврал Джеймс, чтобы не огорчать горе-злодея.
— Вот-вот! И это еще не все! Когда он выскочит из своей квартиры, как ошпаренный, его будет ждать…
— Не говорите, мистер Грызлобич!
— Что? Почему?
Джеймс заговорщически приставил ладонь к губам:
— У стен есть уши. Вы же не хотите, чтобы мистер Браммин прознал о вашем плане раньше времени?
Грызлобич задумался, а затем кивнул и расплылся в улыбке.
— Точно!
— Хорошего дня, мистер Грызлобич, — сказал Джеймс и направился вниз по лестнице.
— Эй, почтенный! — бросил Грызлобич ему вслед. — Уговорите мистера Лемони продать мне череп! Он мне нужен!..
Джеймс вышел из дома с мыслью: «Хорошо, что этот Грызлобич занят своими злодействами, а то он — кто его знает? — еще увязался бы следом».
Впереди ждал последний адресат, и Джеймс пошагал в мастерскую «Звенящие рычажники Шмаэура».
Мастерская располагалась в подвальчике дома № 31, и, чтобы протиснуться внутрь, Джеймсу пришлось пробраться через настоящее загромождение сломанных автоматонов, кофейных варителей, часовых механизмов и прочего ржавого металлического хлама.
Толкнув дверцу, он оказался в тесном помещении с низким потолком. Как и на улице, здесь было не развернуться из-за различных механизмов разной степени собранности. Тусклый свет керосиновой лампы выхватывал из полутьмы помещения расставленных вдоль стен автоматонов, над головой висели механические конечности, повсюду стояли ящики с пружинами, шестеренками, часовыми стрелками, поршнями и рогами от граммофонов.
В глубине мастерской располагался верстак, над которым скрючился старик в фартуке, сплошь покрытом блестящими потеками от машинного масла. Седые бакенбарды, сморщенное лицо и копна взлохмаченных волос скрывались под тонким налетом бурой ржавчины, отчего и сам мастер походил на одно из своих творений. На его голове на ремешках крепился налобный фонарь, а на правом глазу сидел выдвижной монокуляр с несколькими линзами. Помимо собственных рук, в работе ему помогали две непрестанно жужжащие механические. Одна устанавливала детали, другая закручивала винты.
Помимо старика, в мастерской присутствовали две дамы, очевидно, ожидавшие свой заказ. Одна из них, в черном платье с турнюром и широкополой шляпке с вуалью выглядела так, будто то ли собиралась на кладбище, то ли только что там побывала. В ней ощущалось нечто паучье. Другая, в бордовом платье и полосатом жакетике в тон ему, сжимала в руках сложенный антитуманный зонтик и небольшую сумочку. Вуаль она не носила, и Джеймсу предстало довольно миловидное, чуть округлое лицо с большими карими глазами, коротким прямым носом и губами, на которых застыла легкая полуулыбка.
Джеймс уже было шагнул к верстаку, но дама в черном преградила ему путь.
— Дождитесь своей очереди, мистер! — воскликнула она.
— Но я только отдать…
— Своей очереди, — процедила строгая дама.
— Мастер скоро освободится, — мягко сказала вторая женщина — она была не в пример приятнее.
Джеймс кивнул и отошел в сторону. Оставалось надеяться, что долго он здесь не задержится — ему не терпелось как можно скорее отдать последний заказ и вернуться в аптеку: кто знает, вдруг он успеет и мадам Клопп все еще будет спать?
