Рыцарь в потускневших доспехах (ЛП) - Макмастер Бек
– Я б тя прикончил за такое, – сказал он, а затем вдруг рассмеялся. – Но се равно те не жить. Как я люблю говорить, чему быть – того не миновать.
Задрав ей юбки, Хиггинс поймал одну ногу за лодыжку и потянул в сторону. Эсме заерзала. Кожаные ремни на запястьях не поддавались. Сердце громыхало.
«Нет. Пожалуйста, нет… только не это».
По периметру стола шли канавки, ведущие к дыре в дальнем конце, к которой подсоединялась трубка. Таким образом любая жидкость попадала в стоявший в углу огромный стеклянный сосуд почти с Эсме размером. Этот сосуд высился на сияющей медной машине.
Эсме снова дернулась. Из глаз лились слезы. Рип. Где же Рип? От испуга Эсме едва могла дышать, но знала: он придет за ней. Как только поймет, что она пропала…
А вдруг он уснул? Или решил, что она пошла к себе? Эсме снова дернулась, и пряжка на левом запястье слегка подалась.
Хиггинс отвернулся к тележке с инструментами. Низкорослый горбун жадно наблюдал за Эсме из угла. Она не осмеливалась двинуться. Урод за все время не проронил ни слова, но если заметит, что ремень ослаб, может поднять тревогу.
У нее будет только один шанс.
Хиггинс выбрал шприц для подкожных инъекций с длинной иглой. Эсме уже видела такие. Мать Тома часто вводила себе морфий или настойку опия, когда мучилась подагрой.
Тесаки осквернили медицинское приспособление, забирая кровь, а не вводя лекарства. К шприцу крепилась резиновая трубка, уходившая к сосуду в углу.
– Модо, заводи фильтрационную машину, – скомандовал Хиггинс.
Горбун метнулся к устройству и, ухватившись огромными руками за рычаг, стал его поворачивать с искаженным от натуги лицом. Механизм завелся, и Хиггинс открыл воздухозаборник. Приток кислорода зажег фитиль внутри, и котел зашипел. Машина затряслась, и горбун перестал крутить рычаг.
Поднялся ужасный шум. Эсме попыталась высвободить руку, пока мучители уставились на устройство, но ремень врезался в кожу.
«Ну же». Она снова дернула – бесполезно. Как бы Эсме не старалась отвести взгляд, все равно невольно смотрела на тележку с жуткими приспособлениями: шприцы, подсоединенные к фильтрационной машине, острые бритвы – разрезать вены; топорик. Она знала, для чего это. Избавляться от тел. Тесаки старались не привлекать к себе нежелательное внимание.
– Почти готово, – пробормотал Хиггинс, со скрежетом проводя крюком по стеклянной канистре. Затем глянул на Эсме. – Жаль, мы спешим, милашка. Я б с тобой подзадержалси. – По мерзкой ухмылке нетрудно было понять, на что он намекает. – Шоб тваму дружку еще хлеще пришлось. Хотя, када он тя найдет – ну или то, че от тебя останется, – тож не обрадуется. – Хиггинс с мечтательной улыбкой шагнул ближе. – Ток представь: я б мог отправлять ему посылки раз в месяц. Банку с заспиртованным языком. Или ухом.
– Это если Рип сам еще тебя не отыскал. – Эсме уставилась на мучителя, стараясь не представлять описанные им картинки. Если поддаться сдавливавшему грудь ужасу, то она закричит и уже не остановится. – Ты потому так спешишь? Боишься, что он тебя найдет?
Хиггинс прищурился.
– Не найдет. Я на славу замел следы. – Он коснулся ее губ кончиком крюка. – Энтот гад много моих людей перебил. Не принимал мя всерьез. Думал, я ему не угроза. – Хиггинс говорил все громче, его глаза сверкали. – Теперича я покажу ублюдку и его наставнику, как они ошиблись. Я за вами приглядывал. Видел тя пару раз. Как ты целовалась с ним на улице – тада и придумал план. Вот и посмотрим, хто посмеется последним.
Он схватил шприц. Эсме напряглась, но ублюдок ухитрился крюком разорвать ее рукав и затянул кожаный жгут у плеча. От боли в глазах у Эсме потемнело. Блейд никогда так грубо не сдавливал.
Хиггинс жестко придавил ее руку крюком, одновременно вводя иглу. Эсме закричала. Машина жадно засосала, в секунду наполнив шприц, затем кровь полилась по трубке в огромную канистру в углу.
– Нет!
Хиггинс рывком сдернул жгут. Пальцы Эсме холодели. Боль от иглы сводила с ума. Эсме прошиб холодный пот. Она беспомощно смотрела, как мучитель повернулся к тележке за новым шприцом.
Рев эхом пронесся по комнате. Эсме повернула голову в сторону двери:
– Джон! Джон!
Сердце вновь бешено застучало в груди. Эсме дернулась. Рука высвободилась еще немного. Хиггинс пошел к выходу.
– Че за черт?
Дверь распахнулась, какой-то мужчина влетел внутрь и врезался в Хиггинса. Оба рухнули у тележки. Шея «снаряда» оказалась изогнута под неестественным углом.
Рип ворвался в комнату, впившись черными глазами в Эсме. Она всхлипнула и дернулась. Зрение застилали слезы.
– Будь осторожен. Умоляю, будь осторожен.
Хиггинс бросился на соперника. Рип снова взревел от ярости, схватил ублюдка за крюк и вбил тот глубоко в угол стола. Хиггинс задергался, оскалился, но крюк застрял. Рип врезал похитителю. Кровь и зубы полетели во все стороны.
Рука Эсме все холодела. Машина по-прежнему высасывала кровь.
– Скорее, – позвала Эсме.
Рип обернулся, понял, что происходит, мигом оказался рядом, выдернул иглу из вены и зажал дырочку. Кровь смочила его пальцы. Рип уставился на них, не смея дышать.
– Джон.
Он моргнул и снова зажал ранку.
– Осторожно!..
Рип закричал – что-то напало на него сзади. Левое колено согнулось, и он рухнул вперед. Горбун вытащил клинок из бедра Рипа и снова занес для удара.
Но в следующий миг пролетел через комнату и врезался в стеклянную канистру. Осколки брызнули во все стороны, а самый острый пронзил уродливую тварь.
– Нет! – заорал Хиггинс, заходя справа и замахиваясь крюком.
Они с Рипом сцепились. Последний припадал на раненую ногу.
Эсме снова рванулась из пут, сдирая кожу. От боли перехватывало дыхание. Наконец рука выскользнула. Не мешкая, Эсме высвободила вторую.
Рип швырнул Хиггинса на стол, и тот рухнул под их общим весом. Эсме в ужасе наблюдала, как ублюдок вонзил крюк в спину ее спасителя.
«Он исцелится», – сказала она себе и принялась освобождать ноги. Убить голубокровного крайне трудно. Однако… возможно.
Спрыгнув со стола, она зашаталась. Голова кружилась. Хиггинс снова замахнулся крюком, Рип схватил ублюдка за горло. Эсме не стала раздумывать. Увидела топорик на полу, подхватила его и привычным движением взвесила в руке. Как обращаться с этим предметом, она знала.
Крюк Хиггинса – это просто ощипанный цыпленок на разделочной доске. Эсме занесла свое оружие и разрубила руку ублюдка до кости.
Хиггинс заорал. Теплая кровь брызнула ей в лицо. Топорик застрял, и Эсме дернула его, сглатывая ком в горле. Наверное, сравнение с цыпленком неудачное. Она снова замахнулась, твердо решив закончить начатое. Ее мужчина и так уже ранен. Никто больше не причинит ему вреда.
На этот раз получилось, и крюк отлетел в сторону. Боевой настрой покинул Хиггинса. Он сыпал проклятиями и орал до тех пор, пока Рип не свернул ему шею.
Эсме покачнулась.
– Иисусе. – Рип посмотрел на топорик.
Она содрогнулась и выронила оружие. Желудок скрутило. Эсме не могла смотреть на крюк с кровавым обрубком руки. Вместо этого она подхватила Рипа и помогла ему сесть.
– Ты в порядке? – прошептала Эсме, глядя, как чернота уходит из его глаз.
Рип моргнул, словно только заметив раны. Наверное, так и есть. Охваченный жаждой голубокровный не замечал ничего, кроме цели.
Эсме осмотрела бок Рипа. Кровь запачкала рубашку, рана медленно закрывалась.
– Ты мало пил крови. Она уже должна была исцелиться.
Глубоко вздохнув, Эсме взяла одно из лезвий, валявшихся на полу.
– Нет. – Рип перехватил ее руку и покачал головой. Его глаза снова были черны как ночь. – Нет.
Однако он шатался. Кровопотеря и борьба с самим собой ослабили его сильнее, чем должно. Эсме оседлала колени Рипа и сделала надрез на запястье, зашипев от боли.
– Тебе это нужно.
Ноздри Рипа раздулись. Он снова попытался оттолкнуть ее руку, но запах крови завораживал его как факир змею. И вот Рип сдался.
