Голиаф - Вестерфельд Скотт
Алек стоял на месте бледный и с ножом в руке. На плече у него все так же, вытянувшись, сидел Бовриль с расширенными от напряженного внимания глазенками.
Дэрин поднесла к губам палец, вслед за чем повернулась, снова закрыла дверь на замок и махнула рукой, жестом указывая Алеку в направлении мичманской столовой. Тот пошел следом. Напряжение не спадало, глаза принца нервно рыскали по коридору.
— Это можешь убрать, — сказала, наконец, Дэрин, закрыв за ними дверь в столовую.
Секунду-другую Алек таращился на свой нож, затем сунул его под штанину.
— Это было сущее безумие, — признался он, — томиться вот так без дела. Когда тот доносчик пробыл несколько минут, я уже вот-вот готов был броситься в комнату чтобы узнать, как ты там.
— Хорошо, что ты этого не сделал, — сказала Дэрин, по-прежнему недоумевая, отчего Алек нынче такой нервный. — Ты бы только поднял напрасный шум. И глянь-ка, что я нашел, пока прятался под кроватью от того русского!
Дэрин вытащила из кармана кусочек металла и поместила на длинную столешницу. Здесь, под светом, выглядел он безобидно — так, блестящий черный зубчик размером с мизинчик Бовриля.
— Да ну, — не поверил Алек. — Тесла не мог явиться в такую даль ради этого. Он же микроскопический.
— Да это лишь малюсенький кусочек, думмкопф. Остальное размером с твою дурную башку.
Алек выдвинул из-за стола стул и сел. Вид у него был совершенно изможденный.
— Все равно, уж очень он маленький. И как только его могло обнаружить то устройство?
— А вот ты глянь. — Она вынула компас и поднесла его к заусенцу, отчего стрелка тотчас заюлила. — Это намагниченное железо!
Бовриль слез с плеча Алека и, подобравшись поближе, понюхал.
— Намагниченное, — повторил он.
— Не понимаю, — Алек тряхнул головой, — какое отношение магнетизм имеет к взрыву?
— Над этим, видно, придется ломать голову нашим ученым.
— Я Клоппа тоже расспрошу. Нам нужно узнать, говорит ли Тесла правду, прежде чем он покинет этот корабль.
— А зачем? — насторожилась Дэрин.
Алек нервно побарабанил пальцами по столу:
— Не могу тебе сказать.
Дэрин занервничала. Да что же это с ним такое: всю ночь дергается как на иголках, а теперь вот, судя по глазам, откровенно крысится. Нет, это не просто усталость или нервы.
— Как это понимать «не могу тебе сказать»? — повысила она голос. — Да что с тобой, Алек, такое творится?
— Мне нужно задать тебе простой по сути вопрос, — произнес он задумчиво. — Ты выслушаешь каждое мое слово? И будешь отвечать мне правдиво?
— Ну, спрашивай, — кивнула она нетерпеливо.
— Что ж, изволь. — Он медленно набрал в грудь воздух: — Я могу доверять тебе, Дэрин? В самом деле, могу?
— Ну конечно. Конечно, можешь.
Алек, вставая, протяжно выдохнул. А затем повернулся и без слов побрел прочь. Дэрин нахмурилась. Да что он, черт, в самом деле…
— Я могу доверять тебе, Дэрин? — повторил Бовриль и расстелился по столу, хихикая.
Что-то жестким обручем больно стиснуло грудь. Алек назвал ее Дэрин. Он знал.
ГЛАВА 12
Она была девчонкой. Звали ее Дэрин Шарп, и она была переодета в мальчишку. Алек шел к своей каюте твердым решительным шагом, хотя пол под ногами предательски плыл. Мягкое зеленоватое свечение коридоров ощущалось болезненно, тошнотно, как тогда, когда он впервые ступил на борт «Левиафана». Он поднял для защиты руку, и пальцы скользили по стене как у слепца. Фабрикатное дерево под ними подрагивало, весь этот жутковатый призрачный корабль пульсировал чуждой жизнью. Он был заперт внутри чудовища, внутри кошмара. Его, Алека, лучший друг лгал ему с самого момента их знакомства.
— Алек! — послышался сзади взволнованный шепот.
Часть его была рада, что Дэрин идет следом. Не потому, что ему хотелось с ней говорить, а потому, чтобы снова и снова от нее отдаляться. Идти прочь. И он шел.
— Алек! — повторила она, срываясь на плач в голос, которым можно было перебудить кого угодно. Алек был уже почти у офицерских кают. Пускай девчонка рыдает, чтобы они услышали.
Ведь получается, она врала им всем. Своему капитану, командирам, товарищам по команде. И ее торжественная присяга королю Георгу тоже, получается, пустой звук.
На плечо ему легла ее рука:
— Дурачина ты, принц, стой!
Алек обернулся резким рывком, и они в тишине воззрились друг на друга. Его жалило это открытое созерцание ее резких, тонких черт — невыносимо было видеть то, насколько же он был одурачен.
— Ты мне лгала, — выдавил он наконец.
— А то нет. Какую еще банальность сморозишь?
Глаза у Алека округлились. У этой… девчонки хватает еще духа дерзить?
— Вот и вся цена твоим разглагольствованиям о воинском долге — ты вообще не солдат.
— Я солдат, и причем хороший! — огрызнулась она.
— Ты девчонка, одетая в мундир.
Алек видел, что его слова ее больно ранят, и снова отвернулся. Мелочное удовлетворение мешалось в нем с праведным гневом.
Он не верил вплоть до этого момента ни газетной писанине, ни ее россказням экипажу про своего отца, ни даже шепотку проницательного лори; все это его не убеждало. Но она так легко откликнулась на свое имя…
— А ну повтори, — процедила она у него за спиной.
Алек продолжал шагать. Этот абсурдный разговор был невыносим. Все, что ему хотелось, это добраться до своей каюты и запереть изнутри дверь.
И тут его внезапно толкнуло вперед. Ноги запутались, и он упал на четвереньки, изумленно глядя в пол.
— Меня что… ты толкнула? — обернувшись, спросил он, глядя снизу вверх.
— Да, я, — ответила она, дико сверкнув глазами. — А ну, повтори еще раз.
Алек поднялся на ноги:
— Повторить что?
— Что я не настоящий солдат.
— Пожалуйста. Ты не нас… Ай!
Алек шатнулся назад; от тычка в ребра занялось дыхание. От удара в живот он спиной ударился о каютную дверь. Ого, крепко.
Алек сжал кулаки, чувствуя, как кровь закипает от гнева. На миг он отметил, что кулаки она держит чуть низко, да еще и подволакивает ушибленную ногу. Но еще прежде чем замахнуться, он понял, что сдачи дать не сможет. Не потому, что она девчонка, а потому, что ей уж очень хотелось драться. Она была готова на что угодно, чтобы чувствовать себя настоящим мальчишкой.
Алек выпрямился:
— Ты предлагаешь, чтобы мы уладили вопрос на кулачках?
— Я предлагаю тебе сказать, что я настоящий солдат.
В полумраке он разглядел, что глаза у нее блестят от слез, и улыбнулся одними губами:
— Вот так ревут настоящие солдаты?
Дэрин забористо выругалась, большим пальцем смахнув со щеки слезу. Кулаки у нее были все еще сжаты:
— Это не слезы, это…
Она вдруг замолчала в тот момент, когда у Алека за спиной отворилась дверь. В проеме стоял заспанный доктор Баск в ночном халате.
— Что здесь происходит, Шарп? — спросил он с недовольным видом.
Руки Дэрин упали вдоль боков:
— Ничего, сэр. Нам показалось, что мы слышали шаги кого-то из русских. Может, шпик или кто-то просто заблудился.
Ученая шишка оглядел коридор в оба конца:
— Шпик, говорите? Ну-ну. Уж вы при встрече попросите его, юноша, не поднимать лишнего шума.
— Слушаю, сэр, — коротко кивнул Алек. — Приношу вам свои извинения.
Доктор Баск ответил поклоном:
— Не стоит, ваше высочество. Спокойной ночи.
Дверь закрылась, и глаза Алека и Дэрин снова встретились. Ее откровенный страх задел его душу. Она думала, что он все расскажет ученому. Ведь именно об этом она сейчас подумала?
Алек повернулся и снова зашагал к своей каюте.
Сзади слышались тихие шаги Дэрин, она шла словно по зову. Алек тяжело вздохнул, и гнев постепенно отступил, напоминая о себе разве что ноющей болью там, где она ткнула его в живот. Оставалось расставить все точки над «i».
Подойдя к двери, он открыл ее и вытянул перед собой руку:
— Дам пропускают вперед.
— Да пошел ты, — парировала она, но вошла первой как ни в чем не бывало.
