Шаг в небеса (СИ) - Сапожников Борис Владимирович
Эскадрон чоновцев выстроился в две ровные линии. Пустили коней шагом. Затем рысью. И набрав скорость, врезались в нестройную толпу бандитов.
Бой был коротким, но жестоким и кровавым. Даже с воздуха это выглядело отвратительно. А уж каково на земле, среди этой жаркой схватки. Мне об этом думать не хотелось. Собственно, сопротивление чоновцам оказал только тот, кто стрелял в меня. Он выпустил в налетающих чоновцев несколько пуль, а следом взялся за шашку. Я потом видел эту шашку, и даже подержал немного. Одной рукой её было не поднять, не то что орудовать. Однако этот здоровила легко управлялся с ней. Чоновцы вылетали из сёдел, обливаясь кровью. А могучий разбойник проскакал через них - и пустил коня в галоп к лесу. За ним бросились несколько всадников в коже, но как-то без особой резвости. Всех слишком впечатлила судьба убитых товарищей.
А вот я легко могу нагнать его. И никакой опасности для меня здоровяк не представляет. Я бросил «Ястреб» в пике. Прицелился. Взял упреждение. И надавил на гашетку. Две дорожки вспороли снег рядом с мчащимся галопом конём здоровяка. Прошили его тело и тело всадника. В овчинном тулупе его появились несколько дыр. Конь и всадник покатились по снегу. Я поднял аэроплан, выходя из пике. Но успел заметить, как скачущий первым чоновец приветственно машет мне рукой. Я отдал ему честь на урдский манер, но не был уверен, что он это увидел.
Бой был закончен. Чоновцы внизу перевязывали своих раненых, ловили разбежавшихся коней. С маслозавода выдвинулась небольшая делегация защитников. Их предводитель о чём-то заговорил с главным чоновцем. В общем, нам тут делать больше нечего. Эскадрилья, конечно, ещё долго может кружить над заводом, но без толку гонять машины не надо. Я махнул рукой в сторону Усть-Илима. Пора домой.
Чоновцы, конечно, в город приехали позже нас. Но в кабак мы попали практически одновременно. Ни один из летунов не покинул аэродром, пока наши машины не загнали в ангары и не обиходили - бытовало ту такое слово. К аэропланам тут относились практически как к породистым скакунам.
Я проследил за тем, как Велимысл со своими ребятами обслуживает мой «Ястреб». Вынимает почти пустые цинки, почти разряженные аккумуляторы. В это время его люди чистили фюзеляж и шасси. Парочка копала в двигателе.
- Забыл, немчура, - крикнул мне высунувшийся из кабины Велимысл. В руке он держал мою маску. - Ты что же, так без неё всю дорогу и пролетал?
Я только плечами пожал. Забрал у него маску, о которой забыл напрочь. И ведь лицо как будто и не замёрзло совсем. По крайней мере, не сильнее чем на земле.
Так с бумажным свёртком я и отправился в кабак.
А там уже вовсю гуляли чоновцы. На один столик были свалены их кожаные плащи, карабины и шашки. Эти ребята ничего не боялись в Усть-Илиме. Тем более, когда бандитов разгромили у маслозавода. Кто теперь сунется в город - только самоубийца. Прямо перед входом в кабак висела внушительная шашка в ножнах. Я сразу понял, кому она принадлежала.
- Он, гад, ей людей, как лозу, рубал! - выпалил чоновец в кавалерийской гимнастёрке без знаков различия. - Одной рукой с нею управлялся! Сволочь бандитская!
В голосе молодого чоновца через ненависть сквозило неподдельное уважение.
- Ты чего к военлёту пристал! - крикнул командир отряда. Тоже нестарый ещё человек. Лицо его «украшал» жуткий сабельный шрам, уродующий лоб и правую щеку. Звали его Духовлад - и я был с ним шапочно знаком. Он несколько раз подменял контрразведчика, гласно наблюдавшего за мной. Бегло опрашивал о прошедших днях, быстро записывал с моих слов и убегал куда-то по своим чоновским делам. - Погодите-ка, да это же сам Готлинд! - Надо же, он запомнил моё имя с тех пор. - Это ведь он Избыгнева завалил!
Меня тут же подхватили под руки подчинённые Духовлада и усадили за стол командира. Чтобы освободить мне место, они даже изгнали кого-то из простых чоновцев. Но тот только усмехнулся и даже стул мне пододвинул.
- А ведь он живой, - уже тише, но всё ещё едва не оглушая меня, говорил Духовлад. - Избыгнев-то. Ты его с конём пулями насквозь пробил, а ему хоть бы хны! Его к трупам тащить, а он нас по матушке. Так и так. Такие-сякие!
- Во здоровье, - поразился юноша в старорежимной форме студента-медика. - Я его осматривал. И вот что я вам скажу - не живут после таких ран. Не выживают! Да конь его меньше пуль получил - и помер!
- А кони, - поддержал его самый, наверное, немолодой чоновец, - и живучей чем люди-то. Ещё на фронте видал сколь раз. И пулями им, и осколками доставалось. И в проволоке запутывались. А всё им нипочём как будто.
- Конь-то на самом деле подох, - добавил командир отряда, как будто я без его слов не верил бойцам. - Жуткое дело, Готлинд. Ну да чёрт с ним! - настроение у Духовлада менялось быстро, как у всех молодых людей, что бы им ни пришлось пройти. - А славно вы их с воздуха секли! И от леса грамотно отрезали. Мы уж думали, что не успеем. В тайге эту контру гонять то ещё удовольствие. Большая часть ушла бы. А уж эта сволочь Избыгнев - это и к гадалке не ходи. Сбежал бы!
Духовлад пододвинул ко мне стакан. Поднял свой. Остальные чоновцы присоединились к тосту.
- За военлётов! Наших товарищей по борьбе!
Все подняли стаканы. Сдвинули их. Раздался не особенно мелодичный звон. Стеклянные стаканы были далеко не у всех. Многие обходились глиняными кружками.
Я с сомнением приложился к своему стакану. В нём оказалась чистейшая казёнка. А вовсе не обычный шмурдяк - одно из непереводимых на другие языки местных словечек - который тут обычно наливали. Хотя, конечно же, любой половой с пеной у рта убеждал, что это казённая водка ещё «из старых запасов», а потом подмигнул бы и добавил - «только для вас».
Сделав хороший глоток, я подхватил кусок хлеба, чтобы поскорее закусить. Пить на Урдском севере учишься быстро.
- Наш человек! - рассмеялся Духовлад и добавил: - Хоть и инспец.
Мы довольно долго просидели в кабаке. Чоновцы гуляли вместе с военлётами. По десятому разу вспоминали особенно острые моменты боя. Потом, точно не помню, когда именно, к нам присоединились бойцы с маслозавода. Гарнизон там сменили после боя, выдав охранявшим его солдатам дополнительное денежное довольствие. И они тут же отправились в кабак. Семейных среди них почти не было, а потому наличность они предпочитали тратить самым незамысловатым способом.
В итоге вечера, меня пришлось доставлять домой молодым и более стойким к алкоголю чоновцам. Проснулся я раздетым на своей койке в общежитии военлётов. Одежда моя лежала аккуратно сложенной на стуле рядом с ней. Даже я сам редко оставлял её в таком порядке. Голова была тяжёлой, но казёнка вчера оказалась настоящей, а потому ни о каком похмелье и речи не шло. Правда, соображал я туговато. Потому далеко не сразу обратил внимание на то, что на соседней койке сидит отнюдь не мой сосед по комнате.
Глава 2.
Он сидел на койке моего соседа. Прямо поверх аккуратно сложенного одеяла. Надо сказать, что с того дня, когда я видел его, как мне казалось, в последний раз, изменился он мало. Да, собственно, не изменился вовсе. Всё те же потёртая лётная куртка и белый шарф. Только шлема не было. Вместо него на голове смутно знакомого пилота красовалась роскошная меховая шапка.
Я машинально сунул руку под подушку. Но револьвера там не было.
- Спокойно, Готлинд, - усмехнулся Вадхильд, кажется, так назвал его командор китобоев. - Я не брал твоего оружия.
Он кивнул на стул, где были аккуратно сложены мои вещи. На спинке его висел пояс с кобурой. А из неё торчала рукоять револьвера. Ну да, конечно, я ведь не сам раздевался. Хотя, наверное, и чоновцы спят с оружием под подушкой. Но его кладь туда не стали. Правда, пьяны они были не менее моего, так что ничего удивительного.
- Вставай уже, - в том же шутливом тоне продолжал Вадхильд. - Есть разговор.
- Пять минут, - хриплым голосом ответил ему я. В горло как будто песка насыпали.
