Клан на прицеле (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

Напали на эфиромобиль едва только наш транспорт покинул пределы Турина. Перед ним на дорогу с визгом ЭДАС-ов неожиданно резко выскочил самый обыкновенный трактор, исходящий паром из-за перегрева, а затем по борту, мудро ниже окон, полоснула предупредительная автоматная очередь. Посмотрев по сторонам, я увидел, как эфиромобиль окружают вооруженные автоматами фигуры, по пять человек с каждой стороны.

— Сэр? — совершенно спокойным голосом спросил Уокер, извлекая из-за пазухи когда-то подаренный мной пистолет. Рядом с ним возбужденно засопела Регина, массируя пальцами свою кобуру. Ей явно хотелось насилия. Вот что значит, когда человек долго на диете.

— Разберусь, — коротко пробурчал я, напяливая свою шляпу, что в относительной тесноте автомобиля сделать было не очень-то и просто.

Выйти так, чтобы за мной не успели выскочить девушки, оказалось еще более сложным занятием. Надолго задержать их мне было ни к чему, лишь на отрезок времени, нужный бандитам, чтобы сосредоточить своё внимание на мне. Это было проделано сразу благодаря ярко-красной одежде и шляпе. Итальянские гопники, иначе и не назовёшь, тут же начали скалиться, демонстрируя прокуренные зубы. Я спокойно стоял у эфиромобиля, блокируя с помощью напряженных мышц икры попытки Момо и Регины выскочить. Обе в тряпках, вместо нормальных вещей, прошитых «ирландской паутинкой», да и это бронирование против автоматов мало поможет…

Огнестрельные автоматические машинки были всего у троих, остальные довольствовались пистолетами и ножами. Одет криминалитет был во вполне пристойные наряды горожан, выдающие в нем трудовой народ, явно не имеющий своего куска хлеба с маслом от туристов. Плюс, я заметил удивительное — в числе тех, кто приближался с другой стороны эфиромобиля, были две женщины. Куда катится мир…

— Чао, синьоре! — веселым тоном начал один из них, подходя ко мне поближе.

Это были его последние слова.

Мой пафосный, бросающийся в глаза долгополый наряд и неуместно широкополая шляпа обладают рядом скрытых достоинств. Одним из главных можно назвать полное бронирование моего тыла, широкие поля шляпы, чуть оседая, надежно заслоняют затылок. Не самая надежная защита от автоматной очереди, конечно, но, когда позади тебя массивный эфиромобиль…

С вежливым я поступил точно также, как и ранее в Лондоне, когда пришлось бегать от науськанных на меня бандитов. То есть, я просто схватил человека за горло и приподнял, сильно сжимая пальцы и одновременно с этим выхватывая другой рукой из набедренной кобуры «атлант». Под хруст чужой трахеи и судороги агонизирующего тела, моментально потерявшего интерес к своему автомату, я быстро опустошил барабан револьвера — пять выстрелов с четверку бандитов, а последний, на всякий случай, в бок удерживаемому умирающему под углом к сердцу. Последний выстрел сделать советовала логика — оторопевшие от происходящего налетчики даже не стали в меня стрелять, покорно падая на землю после ударов крупнокалиберных пуль, а вот у того, кого я держал на весу, могло хватить упорства или злобы, чтобы нажать спусковой крючок.

Далее я сместился ближе к багажнику мобиля, рассчитывая быстро перестрелять остатки замешкавших налетчиков, но сработал эффект неожиданности — освобожденная мной дверца транспортного средства открылась, выпустив наружу разъяренную бывшую инквизиторшу, которая одним ловким движением ввинтилась под брюхо автомашины, откуда и открыла шквальный огонь из своего пистолета. Я успел только, высунувшись, выстрелить один раз, проделывая сквозную дыру в груди что-то вопящей и оглядывающейся по сторонам женщины, как все было кончено.

Как обычно и бывает: что-то кончается, что-то начинается. Как только мы расположились в люкс-каютах на большом транспортном воздушном судне, держащем путь в Берлин, в спальню, где я мирно разбирал корреспонденцию за чашкой кофе, проникла Регина Праудмур, полная разных чувств, в основном состоящих из возмущения, негодования и давно сдерживаемого «наконец-то».

— Лорд! — выпалила она от входа, — Изволь объясниться!

— Если ответишь на один вопрос, — парировал я, откладывая документы, — Ну, или на два. Как только ответишь, я буду весь в твоем распоряжении.

— Задавай! — не делая паузы ни на секунду выпалила девушка, явно раззадоренная короткой схваткой по самое «не могу».

— Ты белье мерила? — тоном, как будто мы на светском рауте, спросил я её, — Если да, то сколько? Сколько экземпляров?

— «Алистер, ты садист?»

— «Нет», — ответил я мысленно внутреннему демону, — «Подожди немного, сейчас всё тебе станет ясно».

За считанные секунды Регина побледнела, покраснела, надулась, сдулась, возненавидела меня взглядом, им же жалобно поумоляла взять вопрос назад, обиделась, осунулась, вспомнила, что всё это не сработает, от чего, потупив глаза, призналась еле слышным шепотом:

— Да. Все комплекты…

— Прекрасно, — поощрительно улыбнулся я, — Очень рад это слышать. Теперь я полностью в твоем распоряжении! Спрашивай о чём хочешь!

— «Всё-таки ты садист», — поставил мне диагноз голос в голове. Боевой настрой у Регины оказался сбит, но являясь, всё же, больше солдатом чем женщиной, в атаку она всё-таки кинулась, вопросом:

— Что я тебе плохого сделала?! За что ты надо мной издеваешься?!

Наверное, при этом стоило слегка наполнить глаза слезами, приняв вид жалобный и обиженный, но тут сработал фактор номер два: девушка нервничала, а на её излюбленный антидепрессант у меня была монополия. Поэтому жалобный вид рыжей пришлось совмещать с домогательствами до моего портсигара, что слегка исказило сцену. Окончательно обрушил её я. Дождавшись, пока девушка закурит, сделав глубокую затяжку, я выдал:

— Я всего-навсего пытаюсь спасти тебя от смерти.

Такого не ожидал никто. В смысле ни закашлявшаяся Праудмур, ни Эйлакс. К их чести, нужно сказать, что оба в таких тонкостях жизни человеков простых, не ориентировались совершенно. Вопрос «что?!» прозвучал у меня сразу и в голове, и в ушах.

— Позволь мне объясниться, — я принял позу поудобнее, закуривая сам, — Начну с того, что ты получала за свою деятельность инструктором в Камикочи сорок тысяч фунтов стерлингов каждый месяц. Так?

— Так, — кивнула, серьезнея, рыжая.

— Учитывая, что твой зарплатный счет не является для меня секретом, а также то, что именно по моей просьбе мессир Инганнаморте перевел на него твои предыдущие накопления, я точно знаю сумму средств, которой ты располагаешь, Регина. Это, если для простоты перевести всё в фунты — шесть миллионов двести тридцать две тысячи восемьсот двадцать два фунта. Включая те средства, естественно, которые выплатил тебе я. Ровно пять миллионов.

— Огромная куча денег…, - скуксившись, нехотя пробубнила бывшая инквизиторша, пытаясь спрятаться от меня за клубом собственноручно произведенного дыма. Из-за этой завесы и было спрошено с отчаянным вызовом, — И что?!

— А то, что из этих денег ты не потратила ни одного фунта с тех пор, как оказалась в Камикочи, — грустно улыбнулся я, — Ни йены. Ты вообще не обращалась за деньгами в банк с… да, с момента нашего знакомства.

— Мне хватало! — с отчаянным вызовом и какой-то беспомощностью выпалила девушка, — Я т-тратила!

— «Рейкъявик Аетерна», — задумчиво сказал я, шлепая ладонью по креслу, на котором сидел, — Отличный пассажирский дирижабль. Берет на борт восемь десятков простых пассажиров и имеет четыре комплекса кают высокого класса. Вот как эта. За рейс Турин-Берлин должен приносить владельцу… ммм, скажем, 60 000 — 65 000 фунтов. Цена этого красавца — не более четырех миллионов. Обслуживание за счет арендующей страны. Скажем, в месяц он делает четыре… нет, три рейса. Округлим. 150 000 фунтов деньги достойные. Наверное, столько получает сам магистр. Понимаешь, к чему я веду?

— Нет! — пробурчала девушка, отчаянно пряча взгляд. Понимает, но как это часто бывает — многие вещи нужно озвучить. Пока не озвучишь, они как бы не существуют.

Регина Праудмур боялась. Ее страшила жизнь вне казарм, вне общества, к которому она привыкла. Вне правил, сильно отличающихся от общепринятых. Она не верила в деньги, в их власть над людьми, в то, что именно деньги насаждают правила. Принадлежа с ранних лет к Инквизиции, она с первыми ругательствами сержантов впитала в себя идеи этой организации. Да, в виду характера, темперамента и поведения, её списали, пусть даже и после огромной ошибки, получившей название в истории как «Токийское истребление нечисти», но…