Серый Дол - Николай Покуш
- Ронар, братец. - Видя, что нём сейчас идёт борьба, Синта обошла стол, подойдя к Ронару на расстояние вытянутой руки и вновь протянула монету. - Возьми её Ронар. Вспомни, кто твоя семья, и помоги нам.
- Мне это ненужно! - взревел Ронар, и резким взмахом, который Синта даже не успела увидеть, выбрил из её руки монету. Та отлетела в дальний угол комнаты и, отскочив от стены, покатилась по полу.
Синта отступила на два шага, держась за кисть, - на внутренней стороне ладони остались глубокие раны от когтей Ронара, из которых заструилась кровь.
- Я не хочу быть им! - ревел Ронар, утрачивая всё человеческое, что в нём разглядела сестра. - Я лучше него!
Понимая, что словами его уже не убедить, Синта кинулась к мечу, прислонённому к стене. Схватив оружие, она направила острие клинка на Ронара.
- Вон оно как, сестрица. Отказываешься принять нового меня?
Ронар глухо зарычал, выгнув спину и разведя руки с растопыренным пальцами - своё новое, смертоносное оружие.
- Я отказываюсь принять чудовище, которым ты стал, - вымолвила Синта, сжимая меч обеими руками, чувствуя как струящаяся из ран на руке кровь сбегает по её предплечью под рукав. Боль от этих ран не шла ни в какое сравнение, с той ужасной болью в груди, которую испытывала девушка при виде создания, в которое превратился её брат.
- Чудовище? - Ронар снова обнажил клыки в безумной улыбке, и по его подбородку побежала струйка слюны. - Я избранник Бога, сестрица, а не чудовище! И я говорю не о том лживом идоле, о котором талдычил нам пастор Тарон в своих гнилых проповедях. Я видел чего стоит его божество. Жалкое зрелище. Но там, в лесу, в горе, живёт Бог истинный. Ночной владыка. И он одарил меня своей силой. Одарит и тебя, если пойдёшь со мной. А если нет... - Ронар провёл провёл языком по зубам и неприятно цокнул.
- Пожалуйста братик, прошу тебя, вернись к нам. - Синта едва сдерживала слёзы. - Не оставляй свою семью.
- Думаешь это я оставил семью? Дура! Это семья оставила меня! Предала! Мать уехала прочь, страшась меня, даже не пытаясь понять. А ты променяла на соседского сынка.
- Это не так, Ронар!
- Ты давно мечтала, чтобы Драйган поимел тебя, разве я не прав, лживая сука?!
- Брат, умоляю...
- Заткнись, Синта! Не хочешь идти со мной по хорошему, значит я тебя заставлю.
И Ронар бросился на сестру. Синта не успела даже вскинуть меч, как брат без труда отвёл лезвие одной рукой, а второй сильно толкнул ей в грудь, сбивая с ног. И девушка, хватая ртом воздух, повалилась спиной назад. Она так сильно ударилась затылком об пол, что перед глазами заплясали мерцающие круги, затмевая собой всё.
Ронар сел сверху, выхватил у сестры из рук меч и схватил когтистой лапой за горло.
- Ты красавица, Синта! - захрипел он. - Знаешь, наверное когда ты станешь такой как я, нас уже не будут связывать все эти людские предрассудки. И тогда я смогу овладеть тобой.
Комната кружилась перед Синтой, она всё ещё не могла восстановить дыхание, и едва понимала, о каких мерзостях говорит Ронар. Но ведь они были не одни. Две жёлтые точки - глаза брата, - вдруг исчезли, за мгновение, если не меньше, до того, как клинок прорезал над девушкой воздух. Ей тут же стало легче дышать, потому что брат отпрыгнул в сторону и поднялся, сжимая в руках меч отца.
Только тогда Синта поняла, что ей на помощь пришёл Драйган.
- Отлично! Ты прав! - рычал Ронар, брызжа слюной. - Сперва следует избавиться от тебя, недоносок! Как давно я об этом мечтал!
- Ну так давай! - Драйган встал в фехтовальную позицию, широко расставив ноги и опустив меч в удобном положение как для атаки, так и для защиты. - Вот он я. Нападай!
Ронар кинулся на Драйгана. Сталь ударилась о сталь.
***
С грохотом распахнув дверь, Сайн почти что выбежал из дома повитухи в холодный ночной воздух, разгорячённый, покрытый потом, бисеринки которого блестели на его лбу, щеках и подбородке. Им же была пропитана рубаха, на которой, спереди, виднелись алые пятна крови. В крови были и руки Сайна. Быстрым шагом он прошёл по трескучему инею к к углу дома и опустил руки в наполненную до краёв бочку. Едва образовавшийся на поверхности воды, тонкий, почти невидимый слой льда, разбился вдребезги. Сайн быстро принялся стирать кровь со своих ладоней. Затем зачерпнул ледяной воды, выплеснул себе в лицо и омыл шею. После склонился, уперев руки в края бочки, и замер над кажущейся чёрной гладью воды, едва различая в ней своё отражение, благодаря тусклому свету Рунона, бледный диск которого показывался в разрывах ползущих по небу туч. Температура на улице приводила его в чувство, словно вырывая из сна, которым теперь казалось всё произошедшее в доме. Но стоило лишь вспомнить об этом, как Сайна замутило и закружилась голова, - следствия сильнейшего стресса и невероятного напряжения, в котором он пребывал последние несколько часов. И теперь, когда всё кончилось, пережитое навалилось на его плечи тяжёлым грузом, лишая сил. Захотелось опуститься на землю, прямо здесь, рядом с бочкой, прислониться к ней и забыться долгим, глубоким сном. Бороться с этим чувством стоило немалых усилий. Спина вдруг словно одеревенела и отказалась разгибаться, а ноги наоборот, ослабели, и казалось, что вот вот подкосятся.
