Фальдийская восьмерка - Андрей Андросов
Пары турбин на крыльях хватает драку, чтобы поднять свою тушу в воздух и сутками находиться в воздухе. Что будет, если эти турбины свести к маленькому, легкому флиру и запитать от бака? Ответ – тяжелый клановый флир. Больше металла, больше маневренности, больше дальность полета. И самое главное – безумная скорость, которая позволяет обгонять в полете драков и преодолевать дневной перегон за пару часов. Расплачиваться за это приходилось неумеренным аппетитом до эйра и требованиями к мастерству пилота – жонглировать одновременно турбинами, гравкой и крыльями было шаргово сложно.
Если какому-нибудь умельцу придет в голову и дальше улучшать качества тяжелого флира, направление его мыслей легко угадать. Добавить гравок для грузоподъемности и устойчивости. Больше объем баков, больше движков. Полностью закрытая кабина, маленький внутренний трюм, чтобы не приходилось таскать в подвесе. Пожалуй, место для второго пилота, чтобы помогал с управлением и мог сменить уставшего основного. Дырку для нечистот, ящики под еду для долгих перелетов, нагреватель… Сотворивший такое умелец с удивлением осознает, что он заново изобретает колесо. Подобные машины во всевозможных вариациях давным-давно бороздят небеса над архипелагом. Их называют стрейбами и используют… да для чего только не используют, от войны до перевозки особой почты. Стрейбы быстры, относительно надежны и неприхотливы. Недостатков у них всего два, но зато каких! Во-первых это сложность постройки, требующая целый россыпи не самых дешевых эйносов и усилий мастера, который сможет их собрать в летающую машину. Отсюда – дороговизна. А во-вторых, стрейбы унаследовали от тяжелых флиров не только достоинства, но и недостатки, к тому же усилив их десятикратно.
Стрейбы требуют просто прорву эйра. Надо океаном это почти не ощущается, так как почти всегда можно приводниться в глухих местах и неспешно заполнить баки. Да и в целом там в разы проще, чем на континенте. Грамотно построенный стрейб может собирать эйр прямо в полете, благо в воздухе над океаном его полно. Знай, выбирай себе маршрут через особо густые скопления. Над сушей все сложнее. Заправиться где-попало не выйдет, сжигать в котле кри дорого, да и воду нужно откуда-то брать. Груз перевезти гораздо проще по земле, флиры дешевле и быстрее. Зачем связываться со стрейбами?
Все, что по размерам превышает летающий трак, считалось цепом. И тут уже знания Брака откровенно пасовали – вариаций летающих кораблей было превеликое множество: от скромных торговых лоханок и до тяжелых боевых стрикторов, длиной стволов которых любили меряться доминионы. Разве что способ, которым судно удерживается в воздухе, позволял относительно легко определять возраст и место постройки. Островитяне предпочитали гравицепы, удерживаемые на лету исключительно мощью многочисленных гравок. Ну а обитатели суши предпочитали подстраховаться, подвешивая над корпусом цепа объемистые баллоны с летучим газом. Секрет его производства одно время тщательно скрывался канторскими садмитами, которые некогда и придумали столь необычный способ передвижения. Потом уже, в процессе исследования архипелага, были открыты свойства гравок, так что некогда самый оберегаемый секрет старого мира стал попросту не нужен и пошел по рукам. Брак, кстати, секрета летучего газа не знал, но и не стремился. Зачем кочевникам связываться с сложными и неудобными баллонами?
Потерпевший крушение цеп как раз из таких, о чем безусловно свидетельствуют наполовину обгоревшие куски полотнища и канатной обвязки, частично накрывающие место катастрофы. Наверняка пожар был вызван газом из разорванных баллонов, тот известен своими горючими свойствами при контакте с воздухом. Гравки на таких цепах хоть и ставят, но их совместных усилий хватило бы только на то, чтобы слегка смягчить падение. Да и то ценой полного выжигания хрупких эйносов от чрезмерной нагрузки.
Брак уже с полчаса стоял на одном месте, прикрывшись стволом дерева, и внимательно разглядывал цеп. Спешить было нельзя. Кто знает, есть ли в крушении выжившие? А если есть, то как они отреагируют на появившегося со стороны опушки незнакомца? Сомнительно, что обрадуются – места здесь глухие и одиночке взяться попросту неоткуда. Зато дым легко мог привлечь внимание лесовиков или, что куда хуже, клановых искателей. А рухнувший цеп, да еще и относительно целый, это завидная добыча, при разделке которой никто не будет считаться с мнением законных владельцев. Поэтому Брак старательно вслушивался и всматривался, надеясь уловить голоса или заметить неосторожно пошевелившегося часового с жахателем наперевес.
Неизвестно, что именно имел ввиду Оршаг, утверждая, что Брак найдет здесь помощь. Пока что рухнувший с небес корабль сулил исключительно неприятности. А судя по очередному гразгу, деловито проползшему в лес мимо калеки – неприятности он сулил исключительные.
Цеп явно старый, если не сказать – древний. Даже со столь неудобного ракурса было видно, что обводы корпуса грубые, рубленые. Слишком много прямых линий, слишком много тупых углов. Создатели явно не утруждали себя попытками сделать красиво, предпочтя изяществу форм грубую элегантность кирпича. Занимавший большую часть цепа трюм явно способен был вместить не меньше пяти траков. Один из безусловных плюсов архаичных газовых баллонов – в отличие от своих собратьев гравицепов, баллонники плевать хотели на развесовку, к тому же перевозили больше груза за меньшие кри. Если где перекашивает – всегда можно подправить гравками. За это цепы любили все обитатели суши, от мелких торговцев до исследователей дальних закоулков континента. Если тебе надо медленно, дешево и много – выбирай цеп, не прогадаешь. И не слушай чванливо поджимающих губы островитян – за пределами океана капитанам их хваленых гравицепов только и остается, что с ужасом следить за стремительно пустеющими баками и молиться о подходящем для заправки водоеме.
Во всяком случае, именно так утверждал Часовщик, когда Брак начинал приставать к нему с расспросами о повелителях небес. Сам механик, по понятным причинам, летать не любил и другим не советовал, хотя и признавал преимущества такого способа передвижения. Но сводить для Кронга стрейб отказывался категорически, хотя наверняка смог бы.
Рухнул лежавший на цепе ствол дерева, со скрежетом проехавшись по обшивке мостика и подняв кучу пепла. Брак замер, прислушиваясь, но кроме ставшего уже привычным пересвиста птиц не услышал ничего. Ни испуганных возгласов, ни разговоров. Мертвая, болезненная тишина. Либо в цепе все давно мертвы, либо настолько хорошо прячутся, что никогда себя не выдадут.
