Красным по белому (СИ) - Костин Константин Александрович
Впрочем, путешествие по перегринским дорогам было вполне себе мирным: больгу часть пути он проделал на поезде, а во время конной поездки отстреливался всего-то два раза. Из них один раз — от своры каких-то невнятных волков рыжего цвета, а другой — от не менее невнятной парочки грязных и пыльных бродяг на тощих конях с винтовками… Йохан встряхнул голову, пытаясь изгнать непрошенное зрелище двух коней на задних ногах, с винтовками в копытах, поправил широкополую шляпу и еще раз помечтал о том, как он прибудет на место. Потом оттянул ворот рубашки и чуть ослабил галстук.
Что удивляло в перегринцах, так это, в первую очередь, их страсть к соблюдению традиций. Хотя, казалось бы, какие могут быть традиции у страны, появившейся на свет сто лет назад? Но нет, они были и перегринцы их соблюдали. Если в городке, Спрингфилде или Ривердейде, традиционно пекут по воскресеньям пирог из сладкого картофеля — то его будут печь все жители, отчего вдоль единственной улицы будет густыми клубами стелиться запах выпечки. А в соседнем городке вполне возможно никогда такого пирога и не пробовали и по воскресеньям они развлекаются метанием коровьих лепешек или кузнечных наковален. Точно так же традиционны перегринцы и в одежде — если ты приличный человек, так уж будь любезен, одевайся как приличный человек, а не как какой-то бродяга. Отчего даже крестьянин, годами не видящий на свое ферме других людей, кроме жены и трех дочек, и приезжающий в городок только по воскресеньям — и тот будет носить шляпу и костюм с жилетом и галстуком. Ну и револьвер на поясе, конечно, без которого в Перегрине выйти в люди — все равно что брандскому щеголю без трости.
Так что и ему, Йохану, пришлось нарядиться точно так же, несмотря на несколько жарковатую для такой одежды погоду.
Второе же, что удивляло его в перегринцах — это их крайне ленивое отношение к закону. Когда, после стычки с бродягами, Йохан, еще не изживший в себе законопослушного белоземельца, зашел в ближайшем же городке к шерифу и сообщил, что в нескольких милях отсюда на дороге лежат два тела, немножко мертвых. Шериф, не снимая ног со стола, пыхнул сигарой, и мотнул головой в сторону стены, на висящие гравюры с портретами, мол, узнаешь кого-нибудь? Йохан опознал одного, после чего шериф надвинул на глаза шляпу и сказал, что братья Йорки таки добегались. И что если бы он, мистер Фабер, привез сюда из головы, то получил бы вознаграждение в размере 10 марок. За обоих. А так — нет. На этом история и закончилась.
Точно такими же ленивыми взглядами сейчас провожали Йохана немногочисленные жители городка Гринвилл. Немногочисленные — в том смысле, что на улице их было немного. Вернее, даже — на улице прохожих не было вовсе, если не считать какого-то незнакомого всадника на противоположном конце, который неторопливо выезжал из городка в тот момент, когда Йохан туда въезжал. Остальные жители прятались в теньке, расположившись в плетеных креслах на открытых верандах своих домов. Никто даже и не пошевелился, чтобы, к примеру, прокричать — как обязательно сделали бы белоземельские сельчане — «Слышь, Генрих, а кто это едет там?» и тут же получить в ответ «Не знаю, Иогнанн, возможно, опять кто-то приехал в гости к малышке Гретхен!». При этом Йохан был твердо уверен, что не менее чем полчаса спустя уже весь городок будет знать, и кто приехал, и на ком, и зачем, и даже, возможно — вкратце его биографию. И при этом никто со своих кресел так и не встанет.
Такова магия маленьких городков.
Йохан привязал своего конька у бара, набрал ведро воды и плеснул в поилку, после чего, толкнув двустворчатые двери, вошел в полутемное помещение.
Внутри… внутри был обычный перегринский бар, картину которого можно было смело вклеивать в энциклопедию в статью «Перегринский бар».
Дощатый пол, дощатые стены, на которых висели картины — судя по качеству, художник проживал где-то здесь же, в городке — и здоровенный череп перегринского тура, тысячи которых носятся по здешним степям. Под дощатым потолком покачивалось тележное колесо, под которым болтались керосиновые лампы, по случаю белого дня — потушенные. Несколько круглых столиков, пустых, по случаю того же белого, да еще и буднего, дня. За одним ковыряет черный стейк — а может и подошву сапога, по цвету больше походило — мрачный тип в черной широкополой шляпе. Впрочем, его мрачность вызвана не злодейской сущностью, а одолевающим его похмельем. В дальнем углу за столиком задумчиво рассматривает миску супа уже совершенно точно похмельный мужчина в черном костюме. Мочит длинные усы в кружке пива высокий загорелый старик… о, тут есть своя пивоварня! Два молодых парня бросают кости, но судя по отсутствию азарта — просто коротают время.
За широкой массивной стойкой, сколоченной даже не из досок — из плах, протирает стаканы бармен, лысый, объемистый, в белом — ну, когда-то белом — фартуке.
На бочонке возле стойки играет что-то развеселое на повизгивающей скрипке молодой парнишка. Как только Йохан шагнул внутрь бара — скрипка умолкла и все взгляды повернулись на него.
А через секунду — все опять отвернулись и скрипка заиграла снова. Не настолько интересное зрелище представлял собой Йохан, просто еще один путешественник в запыленном плаще-пыльнике. Этот плащ, собственно, и нужен только для того, чтобы не приходилось после каждой поездки выколачивать костюм.
— Добрый день, сэр, — Йохан подошел к стойке.
Забавно — в Перегрине нет никаких дворян, но зато в ходу обращение «сэр», каковым, правда, называют не дворян, а вообще всех, кто старше тебя или выше по положению. Ну, если ты к этому кому-то относишься с уважением, конечно.
— Добрый день, — кивнул бармен, потом, несколько недоуменно присмотрелся к Йохану, чье лицо, по большей части, пряталось в тени шляпы, и уточнил — господин Дженкинс?
— Нет, — качнул шляпой Йохан, — но я его ищу.
— Вы что, родственники, что ли?
— Нет. Друг семьи.
— А похожи, как братья.
— Возможно. Где я могу его найти?
— Зависит от того, с какой целью вы его ищете.
— Передать привет от семьи, разумеется.
— А этот привет, случайно, не у вас на поясе висит?
Йохан молчал достал из кобуры револьвер и положил на стойку:
— Нет.
— Тогда он в четвертом номере на втором этаже.
Юноша наклонил голову в знак благодарности и двинулся к лестнице.
2
— Войдите! — послышался из-за двери с кривовато выжженной цифрой «4» веселый голос.
Йохан толкнул дверь.
В номере валялся на кровати, положив сапоги с блестящими подковками на спинку, молодой парнишка, в темном костюме, с кричаще-голубым жилетом. Лет восемнадцати, широкоплечий, светловолосый, с веселыми светло-голубыми глазами… В общем, когда бармен принял Йохана за него — он был не так уж и неправ. Кроме того, у обоих было схожим кое-что еще.
Акцент. Брумосский. У обоих.
У Йохана — выученный, у господина Дженкинса — прирожденный.
— Скажи мне, что ты и есть тот самый Фабер, которого я жду! — с искренней мольбой вскричал парнишка, — Я сижу здесь почти безвылазно уже почти неделю! Да я уже знаю в лицо и по имени всех здешних тараканов!
— Здесь у каждого таракана есть имя? — безразлично спросил Йохан.
— Теперь есть. Я их всех назвал. Вон там, видишь? Это Билли. А вот это — малышка Моника побежала. Скажи, что ты Фабер, умоляю!
— Я — Фабер.
— Господи, ты есть!!! — парнишка возвел очи горе и упруго спрыгнул с кровати. Протянул руку Йохану:
— Джонни Дженкинс. Сирота, иммигрант, немножко путешественник, немножко игрок.
— Карл Фабер. Сирота, иммигрант, немного путешественник, немного игрок, — на последнем слове Йохан не удержался и чуть ухмыльнулся.
Фройд и Штайн, неразлучная пара, подробно расписали ему, что он должен сделать, чтобы выполнить задание. И первым в длинной — очень длинной — цепочке, было прибыть в городок Гринвилл, где встретиться с молодым игроком по имени Джонни Дженкинс. А до этого — научиться играть. Так что правила игры в крэпс он теперь знал лучше многих настоящих игроков, а уж правильно выбросить кости на стол из стаканчика… ну, не лучше, но уж точно не хуже.
