Первое знамя - Алексей Александрович Иванов
— Тогда всем спать. Бахал, мы с тобой первая стража.
Судя по сваленной в углу груде одеял, больше похожих на кучу грязного тряпья, тут достаточно безопасно, чтобы узники прямо тут отдыхали, а значит и с нами ничего не случится.
Без особого удовольствия и даже с содроганием растащив одеяла, остатки «освободительной армии» расползлись по углам, чтобы провалиться в тревожный сон. Нужно восстановить силы. После отдыха нам предстоит подъем на поверхность. И кто его знает, что нас ждет?
— А что другие пленники? — спросил я, кивнув на припасы. — Могли спастись?
Сомнительно, столько времени прошло. Но кто его знает?
Бахал крепко задумался.
— Оставалось лишь пятеро. И их следов я что-то не наблюдаю, — он придирчиво огляделся. — Все же, чаще всего нас возвращали на первый ярус и держали рядом с выходом из рудника. Если бы кто-то уцелел, то обязательно вспомнил про этот склад и подъел припасы.
Отрадно это слышать. Меньшее, что нам сейчас нужно, это нападение из темноты спятивших узников. Или это вновь моя паранойя шалит? Ищет все самое худшее, что может с нами случиться. Впрочем, после очередного привета из прошлого в лице мага-предателя, оно и не удивительно.
Мой взгляд машинально остановился на Бринне и Элле. Пожалуй, с предателями нужно что-то решать радикально. До всех мне не дотянуться, но два потенциальных все еще находятся в моем окружении. Как только выберемся из этой заварушки, так тут же и займусь этим вопросом.
Мыслей на этот счет пока что нет. Но что-нибудь придумаю.
Несмотря на усталость, спать не хотелось. Не знаю, что там снаружи, день или ночь, но в моих природных часах что-то сильно сбилось, который час на ногах, а сна ни в одном глазу. Но не спалось не только мне и Бахалу. Поерзав на своем месте, ласс Венг Фрид перестал притворяться и присоединился к нашей «ночной страже».
Некоторое время мы довольно спокойно общались на разные темы. Фрид неплохо разбирался в паро-магических големах и огнестрельном оружии, что для магов нехарактерно. Да и в целом оказался довольно приятным собеседником.
Но вскоре беседа начала затихать, а маг заинтересовался узорами на стенах. Изучив их на левой стене, он перешел к узорам на правой, водя по вырезанным в камне линиям тонкими пальцами. Его заинтересованность не была притворством. Он явно что-то видел в этом причудливом хитросплетении линий. Хотя лично у меня при взгляде на них начинала болеть голова.
— Нашел что-то интересное? — заинтересовался я.
Не скажу, что за время этого подземного путешествия мы сдружились, но отбросили условности и перешли на более неформальное общение.
— Нет, просто это что-то невероятное. Я столько читал про руины древних. И вот я здесь, но у нас совершенно нет времени, чтобы их вдумчиво изучить. Такой огромный подземный город. Сколько тут ярусов? — повернулся он к Бахалу.
— Не знаю. Ходил слух, что некоторые спускались до седьмого.
— Счастливчики, — вздохнул маг, глаза его светились исследовательским азартом.
— Да не сказал бы, — спустил его с небес на землю Бахал, — все они мертвы.
Венг Фрид ничего не ответил. Повернулся к стене и стал еще более вдумчиво изучать узоры древних. Не знаю, что он в них видел, но напомнил мне, что есть у родовитых магов одно качество. В чем-то положительное, в чем-то отрицательное. А именно — тяга к магическим знаниям. Высокородные фольхи — из тех, кому посчастливилось вытащить счастливый билет дважды: не только родиться в правильной семье, но и получить сильный магический дар — те еще высокомерные засранцы. Исключения случаются, но только подтверждают общие правила. Но когда речь заходит о новых магических знаниях, они становятся похожи на прожженных курильщиков опиума, для которых нет иной цели в жизни, кроме скорейшего возвращения в дым подпольной опиумной курильни. Железный маркграф долго с ними боролся, гневя островитян, но окончательно победить это зло так и не смог.
Я поежился. Неприятная, но весьма похожая на правду ассоциация. Маги в плане знаний настоящие наркоманы.
— Интересно, интересно, — тихо пробормотал Венг, продолжая водить пальцами по узорам.
— Линии, они и есть линии, — пожал я плечами. — Мне больше интересно, как их так ловко вырезали в камне.
— Магия? — предположил Бахал. Простое и универсальное объяснение для любой загадки мира.
— А зачем тратить магию, чтобы создать какой-то узор? Ладно бы свой портрет, это я еще могу понять. Картинку красивую, чтобы глаза радовала. А это… — я с неприятием покосился на гипнотическое переплетения линий. — Если долго всматриваться, начинает болеть голова.
— У древних нет других изображений, — наставительно пояснил Венг. — Только подобные причудливые узоры. Одни считают, что древние обладали другими, недоступными нам возможностями магическими или техно-магическими для передачи образов. Другие исследователи полагают, что существовал запрет на любые изображения живых существ.
— Как у ликанов? — удивился я, вспомнив один из наименее кровавых обычаев дикарей. — Они считают, что изображение любого живого существа похищает его суть.
— Тоже мне сравнение, — Венга передернуло, словно он наступил на что-то мерзкое. — Ликаны — просто полуразумные животные. Что они могут знать о культуре и искусстве? Их запреты порождены низким уровнем развития. А древние — это древние! — решительно закончил молодой маг.
Я вновь посмотрел на причудливые узоры. И вспомнил, где видел что-то похожее — на боевых поясах ликанов иногда встречается схожая по структуре вышивка. Похоже, наши кровожадные дикари знали древних. Ну, или они сами и есть те самые одичавшие древние. Хотя эта версия не выдерживает никакой критики. Столь развитая цивилизация просто не могла скатиться до подобного примитивного уровня. А если бы и скатилась, то к моменту появления на Суренасиле первых людей, должна была восстановиться. А ликаны, как бегали тысячу лет назад с голым задом, так и бегают. Все их развитие — более изощренная магия, кислотные гранаты и некоторые специфические виды ядов. И это притом, что империя у них под боком. Те же дхивальцы за каких-то сто лет постепенно перестали быть дикарями с копьем и луком. Теперь у них не только винтовки и пушки, но и примитивные паро-магические големы есть. Уступающие имперским и островным, но
