Лорд в кандалах (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

Прекрасно быть собой.

— Алистер и Рейко Эмберхарт, супруги, — кратко озвучил я сутулому пожилому церемониймейстеру, встречающему гостей перед главным входом. Коротко поклонившись, он собственноручно отворил нам двери.

Приём был приличным. Ничего сверх стандарта — закуски, легкая, ненавязчивая музыка, мирный гомон гостей, знакомящихся друг с другом, обсуждающих последние события, поднимающих бокалы, чтобы сделать крохотный глоток вина. Стандартное общение полувысшего полусвета, как иногда иронизировал один из моих наставников. Единственным, кто здесь испытывал яркие эмоции, была Рейко. За фасадом вежливой полуулыбки, царящей на её лице, бесновалась буря далеко не самых приятных эмоций.

Причину я не просто знал, а видел воочию. Рейко принадлежит к японским аристократам, сыздавна имевшим общее потомство с рядом сверхъестественных существ. Одним из её прямых предков был бог Райдзин, и хоть подобное и является исключением, но имеет общие черты с другими знатными японскими семьями. Такие союзы порождали потомство, лишенное физиологических изъянов, здоровое, красивое, с прекрасной иммунной системой и долгим сроком жизни, доходящим до 150 лет. А здесь были европейцы. Самые обычные люди, возраст большинства из которых перевалил за 30 лет и не доходил до 60-ти. Для моей жены они были воплощенным кошмаром — проклятыми, искаженными, гротескными пародиями на человека.

Как она говорила? Хуже, чем в Аду? Ну, в чем-то коротышка действительно права. Особенно сейчас, когда я вижу пару перекормленных девиц передержанного возраста, что шепчутся, бросая косые взгляды на короткую стрижку Рейко. В Токио я видел и тётушек попривлекательнее. Причем на рынке, среди простолюдинов.

Моя же внешность вызывала куда более яркое впечатление, чем три года назад, когда я покинул Лондон. За это время я здорово прибавил в весте и росте, а фамильные черты вошли в силу. За полчаса меня трижды спутали с халифатцем, пытаясь узнать, сыном какого из эмиров я являюсь. Единственное, что утешало — делали это битые жизнью вояки, воинственно шевелящие усами в поисках громкого скандала, а может быть, и попойки. Услышав имя, фамилию и титул, господа быстро ретировались. Никому не нравится, когда над ним нависают, а уж принадлежность к знати Японии отпугивает всех как проказа.

Это один из тех приемов, где почти всё является лишь формальностью «для галочки». Скорее, его можно назвать бизнес-раутом, тренировочной площадкой, на которой зашедшие сюда на огонёк являются лишь ширмой, фоном для нескольких десятков человек, привычно обсуждающих свои дела. Среднее вино, средняя музыка, хозяйка вечера даже не обходит своих гостей, а вместо слуг здесь нанятый персонал.

Ждать пришлось недолго. Наша колоритная парочка, застывшая у стола с закусками и определенно явившаяся без какого-либо сопровождения, чтобы быть представленными кому-либо в зале, стремительно выгрызла в уме баронессы Дриссекс огромную дыру, тут же заполненную женским любопытством. Долго вытерпеть Елена не смогла, отправив за нами человека с приглашением посетить баронессу в её кабинете, где последняя довольно нервно опустошала бокал, глядя в окно.

Сама баронесса мало чем отличалась от большинства английских женщин её сорокалетнего возраста. Такие делятся всегда на два типа — либо высушенные унылые рыбы, начавшие увядать с момента, как им стукает 20 лет, либо обычные широкозадые тетушки похожие на припудренные мешочки с влажным безвольным мясом. Англичане не самая красивая нация, а занятия спортом среди женского пола в Лондоне популярны настолько же, как и броски сушеным дерьмом на дальность.

Елена Дриссекс была форменной англичанкой — молодящейся, жеманной, в бледно-розовом платье модного фасона, а заодно и фанатичной приверженицей популярнейшей игры «а что скажут люди?». Взгляд её блеклых серых глаз по этой причине был полон раздражения, смешанного со страхом и любопытством.

— Леди Дриссекс, — слегка поклонился я, — Для меня честь быть приглашенным вами…

— Оставим! — неожиданно властным и резким жестом прервала меня женщина, — Вы сюда явились именно за этим разговором! Иначе, я не могу придумать причин, зачем ваша… жена заставила всех господ, чувствительных к аурам, столпиться в самом отдаленном от нее месте, как баранов! Это оскорбительно и хамски, л-лорд Эмберхарт! Я требую объяснений!

— Извольте, — пожал я плечами, — Я нахожусь в Лондоне проездом и весьма ограничен во времени. Предстать перед вашими глазами таким образом было наилучшим способом сэкономить это самое время.

— Это — уже не простое хамство, юноша! — тут же вырвалось у баронессы, — А вызов, требующий ответных мер!

— Вы не зовете слуг, чтобы вышвырнуть меня отсюда, — тут же заметил я, — Вот такой поворот бы кончился очень плохо.

— Не считайте меня дурой, — фыркнула женщина, забирая с стоящего около неё подноса второй бокал, — Фамилию «Эмберхарт» произносят при дворе редко, но с незапамятных пор. Это и лишь это принуждает меня вас сначала выслушать, но если вы надеетесь на вежливость и понимание, то поищите их в другом месте! И чем скорее, тем лучше! Чем обязана?!

— Всё дело в вашем прадеде, — холодно ухмыльнулся я, — Оно всегда в вашем прадеде, Константине Дриссексе, не так ли?

Константин Дриссекс был легендарным путешественником и картографом. С совершеннолетия он не провел на территории Англии ни месяца своей жизни, а жил он, что примечательно, аж до 93-ех лет. Как всегда и происходит, природа отдохнула на детях гениев, позволив его потомкам вести праздную жизнь в течение нескольких поколений за счет накопленных знаний и капиталов Константина. Уже лет десять как знаменитый архив барона начал показывать дно, однако, в нем хранилось еще немало тайн и сокровищ, ждущих своего покупателя. За одним из них я и явился.

— Есть хоть одна уважительная причина тому, что вы ведете себя так вызывающе и оскорбительно, лорд? — поджав губы, спросила женщина. Она была права, причем, Рейко разделяла ее чувства по этому вопросу, но ответ у меня тоже был.

— Такая причина существует, леди Дриссекс, — кивнул я, — Взгляните в окно.

Елена выполнила мою просьбу, лишь затем, чтобы с глухим криком отшатнуться от стекол. Вид смотрящего на неё из темноты Арка был более чем пугающим, всё-таки, ворон был слишком большим для любых известных естествопытателям стандартов. Птица негромко стукнула клювом по стеклу, а затем нахохлилась, не отводя от женщины взгляда.

— Я прибыл к вам в надежде на нестандартную сделку, и, как уже упоминал, ограничен во времени, — вздохнул я, — Для того, чтобы в это время получилось уложиться, пришлось создать некоторые условия, что позволят вам меня воспринять серьезно сразу. Если вы настроены выслушать моё очень короткое предложение, леди Дриссекс…

— Настроена! Я вас внимательно слушаю! — тут же отреагировала баронесса, продолжая нервно коситься на фамильяра. В этом то и глупость. На её месте я бы косился на Рейко, которая может уничтожить это поместье за пару минут даже в своем ослабленном состоянии, но, что взять с этих англичан, не слышавших про возможности японской знати?

— Мне нужна карта акватории Океании, — начал перечислять я, — Настоящая. Полная. Не мазня Оппельхаймера, которую вы продаете чаще всего. Не дорогостоящая подделка Гегера, достающаяся вашим «избранным». Копия карты Дриссекса-Аутоберца, с заметками. Подобное, разумеется, я мог приобрести и в другом месте, по вполне приемлемой цене в три миллиона фунтов стерлингов, но вот дневники Логинова… они есть только у вас. Я хочу эти дневники. Оригинал.

— Вы… вы… — англичанке пришлось поставить бокал, слишком уж сильно у неё затряслись руки, — Как вы…

— А разве это важно, леди Дриссекс? — поднял бровь я, — Другое дело, чем я собираюсь рассчитаться. Кстати да, если вы откажетесь, то я тут же покину ваше поместье и мы вряд ли когда-либо еще увидимся. Без каких-либо последствий с моей стороны, уверяю вас.

— Что же такого вы собираетесь предложить, лорд? — взяла себя в руки женщина.