Антон Орлов - Сказки Долгой Земли
У нее было превосходное настроение, словно весь мир протерли мокрой тряпкой и краски засияли ярче.
– Этот старый фокусник опять меня обыграл! Знала бы, не повела бы тебя к нему в гости, хрыч зловредный…
У Лерки зародилось подозрение, что во время чаепития ее втихушку изнасиловали, да так, что она и не заметила. А что, каким-нибудь магическим способом… Дальнейшие излияния Златы показали, что все не так плохо.
– Я надеялась, что он так или иначе проговорится насчет Лидии, чем черт не шутит… Лерка, этот древний хитрец всех троих знает – и прошлую Лидию, и колдуна с колдуньей. Если не был лично знаком, ему, по крайней мере, известно, как их зовут, кто такие, где жили. Я поняла это еще в тот раз, когда водила к нему Лидию. Он тогда так уставился на ее лицо в зеркале, словно узнал: вот, мол, оказывается, кто это! И про ту колоритную парочку своих коллег тоже, знаешь, выспрашивал все подробности с таким жадным любопытством… А сам в ответ – ни гу-гу. Кто он после этого?!
– Может быть, их разыскивать опасно? – с ходу предположила Лерка.
– Я же не собираюсь с ними ругаться или совать нос туда, где его прищемят. Я работник социально значимой службы, обычно граждане все понимают и идут нам навстречу, а в случае с Лидией все наперекосяк! Ну, просто какой-то детектив… Если бы дед выдал их имена, я могла бы обратиться в сыскное бюро, Глеб Никес оплатит расходы. Он хоть и прячется от меня каждый раз или в шкаф, или под стол, по-своему любит своих детей, Лидию тоже, и заинтересован в том, чтобы у нее все наладилось. Хитрый старый пень…
В сердцах Злата так резко взяла поворот, что машину чуть не занесло на пустой тротуар, усыпанный крылатыми семенами какого-то дерева.
Курьера, о котором говорил Хуста, перехватили в закусочной на улице Чароустойчивых Комбайнов. По дороге туда Стаха накрыло азартное напряжение, словно идешь не по городу, а по Лесу, на шее автомат, на поясе меч, того и гляди из засады ринутся в атаку серые… Он и сам не понимал, чего на самом деле опасается. Не кесу ведь, неоткуда им тут взяться. Возможно, того, что опять откуда ни возьмись выскочит Инга, одержимая своим соперничеством с Эгле – та ведь предупреждала, что сообщество, к которому Инга принадлежит, не должно узнать об этом задании, иначе будут проблемы.
Когда в сквере перед закусочной заколыхалась и затрещала усыпанная зелеными стручками акация, Стах решил: ага, начинается, и за что мне такая напасть, лучше бы девушка и дальше бегала за Темным Властителем… Но из кустарника вместо Высшей выбрался, ломая ветки, толстый щекастый мальчик с новеньким сиденьем для унитаза, надетым на шею на манер хомута.
Он уставился на двух мужчин отчаянно и решительно, как будто собирался то ли сообщить что-то важное, то ли расплакаться. Сверстники обидели? Если так, надо бы паршивцам накостылять.
– А вы знаете, что у нас сегодня скидки?! – дико сверкнув глазами, выкрикнул мальчишка звонким фальцетом. Словно в речку с разбегу прыгнул.
– Парень, ты в своем уме? – вымолвил оторопевший Стах.
– Я?.. Нет… Но у вас есть уникальная возможность протестировать высококачественное сантехническое оборудование… В нашей сети магазинов… – он вдруг сбился, стушевался и, повернувшись обширным тылом, полез обратно в кусты.
– Юные менеджеры резвятся, – пояснил недомаг. – Этот, наверное, новенький, еще не втянулся. Обычно у них от зубов отскакивает. Шмыга, стой! – он вовремя ухватил за хвост крысобелку, тоже нацелившуюся сигануть в заросли акации.
Закусочная – синий одноэтажный домик с верандой на центральной площадке сквера. Курьер заходит сюда выпить чаю и поесть блинчиков, когда носится с поручениями по Птичьему Стану. Стах и Хуста прождали около часа, потягивая в углу пиво и лениво болтая, пока он не появился.
Худой, угловатый, быстрый в движениях, на плече потрепанная спортивная сумка. Загар с примесью тусклой нездоровой желтизны, копна волос цвета темной меди. Впалые щеки, чуть кривоватый нос, глаза неглупые, настороженные, с грустью на донышке. Отбитые костяшки на руках свидетельствуют о том, что парень не дурак подраться. И ведь Стах его уже где-то видел… Точно, это же он тогда чуть не сверзился на лестнице Лесных Дев.
– Демчо, ты, что ли? – окликнул Хуста, будто бы не сразу узнав. – Подваливай сюда, хочешь пива? Это Равул, правильный парень, он угощает. А это Шмыга… Присаживайся, не стесняйся. Шмыгу помнишь?
Демчо, судя по его смышленой мине, и Шмыгу помнил, и сразу же уловил, что от него чего-то позарез хотят. Ну, молодец Хуста, раздобыл информатора! Этот парнишка себе на уме и напоминает скорее разведчика на чужой территории, чем болтуна, который все тебе выложит за кружкой пива.
Как и следовало ожидать, о делах своих клиентов он не спешил распространяться и увиливал от ответов, словно мелкая рыбешка, ускользающая между пальцев в мутной воде. Еще бы колдуны-наниматели его не ценили.
Недомаг, перехватив взгляд Стаха, украдкой скорчил умильную извиняющуюся рожу. Ладно, что с него взять… Будем работать над этим вопросом дальше, как он давеча пообещал Эгле.
– Эй, ты чего?! Эй…
Выпустив кружку, Демчо с закатившимися глазами откинулся на спинку стула. Его мелко трясло, изжелта-бледная физиономия покрылась испариной.
– П-приступ… – кусанул себе нижнюю губу так, что брызнула кровь, и сам, кажется, не заметил. – Не зараза, не бойтесь… Пройдет сейчас, это недолго…
– Наружу его надо вывести, – предложил Хуста. – Чуешь, как душно? Не воздух, а сплошные пивные миазмы! Он тут окочурится. Демчо, давай-ка на улицу пойдем… Глянь, он сейчас отключится, носилки нужны!
– Да без них обойдемся, – Стах подхватил парня на руки и шагнул к выходу. – Захвати его сумку, чтоб не увели.
Подарок колдуна все-таки вышел Лерке боком: ее привлекли к участию в рекламной акции «Если в доме нету ваз». Потому что нечего было изгаляться, инициатива наказуема.
Работать ей досталось в паре с Лидией. То ли младшая богиня смерти приложила руку, то ли Берт решил, что дело у них пойдет на лад, так как уже успели сдружиться. Что ж, оно и пошло. Убедившись, что никто из юных менеджеров за ними не наблюдает, девушки спрятали унитазные сиденья в сквере под травой, скошенной по предписанию Санитарной службы, купили мороженого и отправились гулять. Сквер с каменной скорлупой высохшего фонтана и раскидистыми деревьями в белых соцветиях-свечках почти пустовал, не считая нескольких старушек на лавочках, вряд ли кто-нибудь уведет реквизит.
Дома и тротуары из розового кирпича. Магазин музыкальных инструментов с нотным ключом на вывеске и темноватыми, словно заполненными водой, витринами. Круглая тумба перед магазином оклеена афишами, объявлениями и плакатами социальной рекламы – смысл последней сводился к тому, что пьяница, уснувший в газоне на ночь глядя, кормит своей кровью медузников, которые благодаря этому усиленно размножаются и нападают на непьющих граждан, да к тому же налогоплательщики вынуждены оплачивать похороны выпивохи. Лерке подумалось, что сочинить это зловещее назидание в картинках можно было только с очень большого бодуна, маясь жестоким похмельем. На те же мысли наводил и небрежный стиль рисунка.
– Ты не вспомнила, где находится тот дом-на-слом с разрушенными лестницами? – спросила она, когда закончили рассматривать антиалкогольные художества и двинулись дальше.
– Нет, – равнодушно отозвалась Лидия. – Может, он вообще не на Кордее, а на Магаране или на Лаконоде. Или в Танхале. Там запрещено жить, но маги иногда нарушают запреты, и их не трогают, если это никому не мешает. Где-то в Танхале есть еще наш дом, где мы жили с братом и сестрой, его мне даже больше хочется найти, но я не помню, как называлась улица.
– Брата и сестру тоже собираешься разыскивать?
– Да. Если бы мне предложили выбирать, с кем встретиться, с ними или с любовником, я бы выбрала с ними. Они были настоящие, не так, как у нас в супермаркете.
– А ты много про них помнишь? Как зовут, как они выглядели?
– Нет. У меня же всего вторая степень. Я их даже не узнала бы, если б увидела. Брат был старше, кажется, на несколько лет, но я совсем не помню его лица. А сестра маленькая – косички, бантики, платьица с оборками… Сейчас она, конечно, другая, давно выросла. Зрительно я только любовника хорошо запомнила.
Лерка подумала, что Злате это ничего не даст, а потом ей стало не до младшей богини смерти с ее терапией. Навстречу по мощенному розовым кирпичом тротуару валила компания из пяти-шести подростков. На рубашках вышиты факелы. На физиономиях – узнавание и злорадное предвкушение. Вот дрянь… Шокера у Лерки в этот раз не было, после того происшествия она его с собой не таскала: попадешься – гарантированы неприятности с законом. И вряд ли поможет, если опять закричать «Полиция!», убежать-то убегут, но расквасить ей лицо перед этим успеют. До праздника осталось чуть больше суток, Глория сегодня сказала, что ее уже внесли в списки… А теперь, значит, вынесут. Она прищурилась, чтобы не было видно, что испугалась, и стиснула зубы.
