Георг Смит - ДИКИЙ ВОЛК(Сборник НФ)
Древний дорожный знак. Эта земля давно оберегалась от хищных корпораций. Слава Богу, не все американские леса пошли на изготовление мебели и бумаги, кое-что осталось.
Поворот направо — Сунславский национальный парк. Не проклятая древесная ферма — сплошные пни и саженцы, а настоящий лес. Большие клены заслоняли лунное небо.
Знак, который она искала, был почти не виден в густой тени ветвей. Она снова повернула и с милю медленно проехала до первой из избитых дорог, где увидела первый дачный домик. Луна освещала черепичную крышу. Шел девятый час.
Домиков было много. Они стояли в тридцати-сорока футах друг от друга. Деревья почти не тронуты, но подлесок расчищен.
Только в одном домике было освещено окно. Ночь со вторника ранней весной — еще мало отпускников. Открыв дверь машины, она поразилась шуму ручья — вечный, непрекращающийся напев. Она пошла к освещенной даче, дважды споткнувшись в темноте, А что если этот человек не Орр, если там окажется незнакомец?
Что ж, ведь не съедят же ее. Она постучала.
Немного погодя постучала вторично.
Громко шумел ручей, в лесу было очень тихо.
Орр открыл дверь. Волосы у него были взлохмаченные, глаза покраснели, губы пересохли. Он, мигая, смотрел на нее.
Выглядел он опустившимся и погибшим.
Она испугалась.
— Вы больны? — резко спросила она.
— Нет, я… Входите.
Придется войти. К печи прислонена кочерга, ею можно защищаться. Конечно, если он не схватит первым.
Ох, да Хитзер ведь не меньше его, тем более, она в гораздо лучшей физической форме. Трусиха.
— У вас температура?
— Нет, я…
— Что с вами?
— Я не могу спать.
В комнате удивительно приятно пахло дымом и свежими дровами. Здесь находилась печь, ящик, полный дров, шкаф, стол, стул, кушетка.
— Садитесь, — сказала Хитзер. — Вы ужасно выглядите. Хотите пить? Вам нужен доктор. У меня в машине бренди. Поехали со мной, мы отыщем врача в Линкольн-сити.
— Я здоров, просто хочу спать.
— Вы сказали, что не можете спать.
Он посмотрел на нее красными, мутными глазами.
— Я не могу позволить себе спать, боюсь!
— О боже! И давно?
— С воскресенья.
— Вы не спали с воскресенья?
— С субботы… — неуверенно сказал он.
— Вы что-нибудь принимали? Таблетки?
Он покачал головой.
— Я несколько раз засыпал, — сказал он отчетливо.
На мгновение он уснул, как будто ему было лет девяносто. Она недоверчиво смотрела на Джорджа. Но он тут же очнулся и поинтересовался:
— Вы за мной?
— А за кем же еще? Вы лишили меня обеда вчера вечером.
— Ох!
Он, очевидно, пытался смотреть на нее.
— Простите. Я был не в себе.
И тут он снова стал собой, несмотря на свои безумные глаза и лохматые волосы — человеком, чье достоинство лежит так глубоко, что почти не видно.
— Ничего. Я не сержусь. Новы пропустили сеанс лечения.
Он кивнул.
— Хотите кофе? — спросил он.
Бесконечные возможности, неограниченная цельность, могучее бездействие, существо, которое, будучи ничем, только собой, является всем.
Она на мгновение увидела это, и больше всего ее поразила его сила. Он — самая могучая личность из тех, кого она знает, потому что его невозможно сдвинуть с центра, поэтому он ей и нравится. Ее тянуло к нему, как бабочку на огонь. С детства она не чувствовала нехватки внимания и любви, но не было того, на кого она могла бы опереться — люди искали поддержку в ней. Тридцать лет она мечтает встретить человека, которому не нужна ее поддержка, который сам…
Вот он, в укрытии, с налитыми кровью глазами, сумасшедший — вот ее башня силы. «Жизнь — невероятная путаница, — подумала Хитзер. — Никогда не догадаешься, что дальше». Она сняла плащ, а Орр достал из шкафа чашки и консервированное молоко. Потом принес крепкий кофе.
— А вы?
— Я и так много выпил. Слишком много.
— Как насчет бренди?
Он задумчиво посмотрел на нее.
— Оно вас не усыпит, только подбодрит немного. Я схожу за ним.
Он посветил ей по дороге к машине.
Ручей кричал, деревья нависали молча.
Луна сверкала над головой, луна чужаков.
В комнате Орр налил себе немного бренди и попробовал. Вздрогнул.
— Хорошо. Он выпил.
Она одобрительно следила за ним.
— Я всегда вожу с собой фляжку, — сказала она. — Держу в отделении для перчаток, потому что если останавливают полицейские и спрашивают права, она странно выглядит в моей сумочке. Но оно всегда со мной и частенько оказывается очень кстати.
— Поэтому вы и носите с собой такую большую сумку?
— Да, угадали. Я налью себе немного кофе.
В то же время она снова наполнила его стакан.
— Как вам удалось не спать шестьдесят или семьдесят часов?
— Я не ложился. Можно задремать сидя, но трудно уснуть по-настоящему, Нужно лечь, чтобы расслабить мышцы. Я прочел об этом в книгах. Действует. Мне ничего не снилось. Невозможность расслабиться тут же будит. А позже у меня было что-то вроде галлюцинаций. Какие-то существа на стене.
— Вы не можете так продолжать.
— Да, я знаю. Просто мне нужно уйти от Хабера.
Пауза. Он, казалось, опять погрузился в дремоту, потом глуповато рассмеялся.
— Единственное решение, которое я вижу, это убить себя. Но я не хочу. Это кажется неправильным!
— Но нужно как-то остановиться.
Она не хотела понять его и не могла.
— Прекрасное место, — сказала она. — Уже двадцать лет я не ощущала запаха древесного дыма.
— Очищает воздух, — сказал он.
Он слабо улыбнулся. Казалось, он уснул, но она заметила, что он держится прямо и даже не прислоняется к стене.
Несколько раз он мигнул.
— Когда вы постучали, я решил, что это сон, потому и вышел сразу.
— Вы говорили, что увидели эту дачу во сне. Для сна она довольно скромна. Почему бы не вилла на берегу моря или замок в горах?
Он нахмурился, покачал головой.
— Это все, чего я хотел.
Он еще помигал.
— Что случилось с вами а пятницу, в кабинете Хабера на сеансе?
— Об этом я и пришла поговорить.
Тут он проснулся.
— Вы знаете…
— Вероятно, да. Я знаю, что что-то произошло. С тех пор мне все время приходится в одной машине двигаться по двум дорогам. В воскресенье в собственной квартире я налетела на стену! Видите?
Она показала синяк на лбу.
— Стена была и в то же время ее не было. Как жить с этим? Как знать, где что?
— Не знаю, — ответил Орр. — У меня все смешалось. Я не могу справиться с противоречивой информацией. Я… Вы действительно верите мне?
— Что же мне еще делать? Я видела, что произошло с городом. Я смотрела в окно. Не думайте, что я хочу поверить, я не хочу, стараюсь не верить. Боже, это ужасно. Доктор Хабер тоже не хотел, чтобы я поверила. Он начал слишком много говорить. Потом вы проснулись и сказали… И это столкновение со стеной, и на работу я иду не в тот дом. Я все думала: «А что ему снилось после пятницы?» Мир изменился, но я не знаю, как, потому что меня там не было, и я продолжаю думать, что изменилось, что реально, а что нет. Это ужасно.
— Да. Послушайте, вы знаете о войне на Ближнем Востоке?
— Конечно. Там был убит мой муж.
— Муж?
Он потрясенно взглянул на нее.
— Когда?
— За три дня до конца, за два дня до Тегеранской конференции и договора США с Китаем. Через день после того, как чужаки взорвали Лунную базу.
Он смотрел на нее в ужасе.
— А что? Это старый рубец, шесть лет прошло, почти семь. И если бы он жил, мы бы давно развелись. Неудачный брак. Слушайте, это не ваша вина.
— Я больше не знаю, в чем моя вина.
— Ну, не в этом. Джим был большим, красивым, черным несчастливым парнем. В двадцать шесть лет стал капитаном военно-воздушного флота, а в двадцать семь лет его убили. Не вы изобрели это, так бывало уже тысячу лет и с другими тоже, и до пятницы бывало, когда мир был переполнен. Жаль только, что в самом конце войны.
Голос ее дрогнул.
— Боже! Не в начале, а в самом конце. Война продолжалась…и не было чужаков?
Орр утвердительно кивнул.
— Они вам приснились?
— Он заставил меня видеть сон о мире. Мир на Земле, добрая воля среди людей. И я придумал чужаков, чтобы было с чем бороться.
— Это не вы. Это его машина.
— Нет. Я это делаю и без машины, мисс Лилач. Она просто сокращает время, сразу погружая меня в сон. Хотя сейчас она это делает лучше. Хабер все время совершенствует ее.
— Зовите меня Хитзер.
— Красивое имя.
— Ваше имя Джордж. Он называл вас так во время сеанса. Как будто вы умный пудель или обезьяна. «Ложитесь, Джордж».
Он рассмеялся. Зубы у него были белые, смех приятный.
— Это не я. Он говорил не со мной, а с моим подсознанием. Для его целей все равно что, собака или обезьяна. Оно не разумно, но его можно научить подчиняться.
