Роберт Хайнлайн - Чужак в чужой стране

— Я не говорил со всеми, Джубал. Но… да, они счастливы. Настолько, что кажутся идеально счастливыми. Но где-то должен быть подвох.

— Может быть, этот подвох в тебе?

— Как это?

— Очень жаль, что твои вкусы были в молодости направлены по неверному пути. Даже три дня того, что тебе предлагали, ты бы с удовольствием вспоминал потом, достигнув моего возраста. А ты, юный идиот, позволил ревности увести себя оттуда! В твоем возрасте я не поколебался бы сделаться эскимосом… Знаешь, я настолько раздражен, что единственное мое утешение — это твердая уверенность, что ты раскаешься. Годы не прибавляют мудрости, Бен, но открывают перспективу… и грустнее всего видеть далеко-далеко позади искушения, которые ты отверг. Мне есть о чем жалеть… но в моей жизни не было ничего похожего на то чудовищное бремя, которое теперь предстоит нести тебе.

— Джубал, сколько можно!

— Терпение, человече! Или ты жалкий червь? Я просто стараюсь наставить тебя на путь истинный. Что это ты орешь на пожилого человека? Я бы на твоем месте сейчас летел в Гнездо, словно почтовый голубь! Черт, да будь я на двадцать лет моложе, я бы немедленно присоединился к церкви Майка.

— Не горячитесь, Джубал. А что вы на самом деле думаете о его церкви?

— Ты сам сказал, что это, в основном, обучение языку.

— Да и нет. Предполагается, что это Истина с большой буквы «И», поскольку Майк взял идею у марсианских Старших.

— Старшие? Для меня это пустой звук.

— Майк верит в них.

— Бен, я знавал промышленника, который верил, что советуется с духом Александра Гамильтона[53]. Однако… черт, почему это я должен быть адвокатом дьявола?

— Что вас не устраивает на этот раз?

— Бен, самый отвратительный грешник изо всех — это лицемер, извлекающий доход из религии. Но пусть дьявол делает свое дело. Майк верит и учит истине, которую видит. Что же до Старших, то я не знаю, что их не существует. Мне просто трудно переварить эту идею. Что же касается кредо Ты-Есть-Бог, оно заслуживает не большего и не меньшего доверия, чем любое другое. Придет Судный День, и мы можем обнаружить, что конголезский божок Мумбо-Юмбо и есть Большой Босс.

— Ну что вы городите, Джубал!

— Как знать, Бен, чье имя вытащат из шляпы. Уж так устроен человек, что он не может представить собственную смерть. Поэтому люди придумывают все новые религии. Хотя это убеждение никоим образом не доказывает бессмертия, возникающие при этом вопросы чрезвычайно важны. Природа жизни, как в теле появляется сознание, проблемы самого сознания и почему каждый человек кажется себе центром Вселенной, смысл жизни, смысл Вселенной — все это вопросы величайшей важности, Бен, их никак нельзя назвать тривиальными. Наука не может ответить на них… и кто я такой, чтобы насмехаться над религией за ее попытки ответить, как бы неубедителен для меня ни был ответ? Старик Мумбо-Юмбо запросто может слопать меня. Я не могу отвергнуть его только потому, что он не имеет прекрасных соборов. И точно так же я не могу отвергнуть одного парнишку-богоборца, проповедующего культ секса на каком-то там чердаке. Он вполне может оказаться мессией. Вот единственное религиозное убеждение, которое я считаю верным: самосознание — это не только ворох аминокислот, связанных друг с другом!

— Фью! Джубал, вам бы быть проповедником.

— По счастью, я упустил такую возможность. Если Майк способен показать нам лучший способ жизни на этой протухшей планете, его сексуальные обычаи не нуждаются а оправдании. Гениям простительно презрительное отношение к мнению низших. Они часто бывают равнодушны к племенным сексуальным обычаям. Они устанавливают свои собственные правила. Майк — гений. Поэтому он игнорирует миссис Гранди[54] и делает то, что удобно ему.

Но с теологической точки зрения сексуальное поведение Майка так же ортодоксально, как Санта Клаус. Он проповедует, будто все живые существа — это совокупный Бог… что делает Майка и его последователей единственными богами этой планеты, имеющими самосознание… и это дает ему полное право на брачный союз по правилам, принятым между богами. Тем правилам, что всегда дозволяли богам сексуальную свободу, ограниченную только лишь их собственным здравым смыслом.

Хочешь примеры? Леда и лебедь. Похищение Европы. Осирис, Изида и Гор. Кровосмешение норвежских богов. Не буду упоминать восточные религии. Тамошние боги вытворяли такое, что способно смутить даже смотрителя зоопарка. Но рассмотрим триединство, характерное для большинства уважаемых западных религий. Единственный способ примирить это религиозное утверждение с взаимоотношениями того, что принято называть монотеизмом, заключается в том, чтобы принять, что божеские правила воспитания отличаются от правил воспитания простых смертных. Но большинство людей не думают об этом. Они укрывают такие вещи от посторонних глаз и вешают табличку: «Святое. Не трогать».

Майку вполне позволены все милости, позволенные другим богам. Один бог распадается, по крайней мере, на две части, которые затем совокупляются. Не только Иегова, а все они. Группа богов совокупляется подобно кроликам и так же мало уделяет внимания человеческим приличиям. Как только Майк включился в эти божественные дела, оргии стали так же предсказуемы, как восход солнца. Так что забудь о местных стандартах и суди их по морали Олимпа.

Джубал сердито посмотрел на Бена.

— Но для того, чтобы это понять, ты должен начать с признания их искренности.

— Это-то я признаю! Я как раз…

— Так ли? Ты начал с предположения, что они неправы, и судил их посредством той самой морали, которую отвергаешь сам. Лучше примени логику, Бен: это «сближение» посредством сексуального единения, это превращение множественности в единство логически не оставляет места для моногамии. Поскольку свободная любовь является основой этого кредо (факт, который делает твой отчет кристально ясным), то почему она должна быть скрываема? Скрывают то, чего стыдятся. Они же этого не стыдятся, а наоборот, прославляют. Прятаться да закрытыми дверями — значит следовать той самой морали, которую они отвергают… или заявлять во всеуслышание, что ты — посторонний, которого никогда не признают равным.

— Может, я и не собираюсь становиться равным.

— Это очевидно. И Майк явно это предчувствовал. Но Джиллиан настаивала. Так?

— Это только ухудшило дело!

— Вот как? Она хотела, чтобы ты стал одним из них «во всей полноте», как сказал бы Майк. Она любит тебя — и не ревнует. Но ты ревнуешь ее… и хотя утверждаешь, будто любишь, твое поведение доказывает обратное.

— Проклятье, но я люблю ее!

— Вот как? Возможно, ты просто не понял те олимпийские почести, которые тебе предложили.

— Пожалуй, да, — мрачно признался Бен.

— Я предлагаю тебе выход. Ты, помнится, удивился, как это Майк избавился от одежды. Хочешь, я скажу тебе?

— И как?

— Это было чудо.

— Господи!

— Это всего лишь гипотеза. Ставлю тысячу долларов, что это было чудо. Иди и спроси Майка. Пусть он покажет тебе. Потом пришлешь мне деньги.

— Джубал, я вовсе не хочу облегчать ваш кошелек.

— Тебе это и не удастся. Спорим?

— Джубал, вы пойдете выяснять это. Я не могу туда вернуться.

— Они примут тебя с распростертыми объятиями и не станут спрашивать, почему ты сбежал. Тысячу долларов и на это предсказание. Бен, ты пробыл там меньше суток. Ты провел тщательное расследование, какое обычно проводишь, прежде чем вскрыть в своей колонке очередной гнойник общественной жизни?

— Но…

— Да или нет?

— Нет, но…

— Господи, Бен! Ты твердишь, что любишь Джил… а сам не даешь ей ни единого мгновения на объяснения, хотя позволяешь оправдаться даже прожженнейшим политиканам. Ты не делаешь и десятой доли тех усилий, которые прилагает она, чтобы помочь тебе выбраться из затруднительного положения. Что бы стало с тобой, если бы она вела себя так же вяло? Скорее всего, ты жарился бы в аду. Ты скулишь из-за того, что твои друзья вступили в интимные отношения. Знаешь, что страшит меня?

— Что?

— Христос был распят за свои проповеди безо всякого ордера. Подумай-ка лучше над этим!

Кэкстон молча пососал палец и вдруг поднялся.

— Я пошел.

— После ленча.

— Сейчас.

Двадцать четыре часа спустя Бен перевел Джубалу две тысячи долларов. Через неделю Джубал, не получив от него никаких других известий, послал на адрес его офиса открытку: «Черт бы тебя взял, чем это ты так занят?» С некоторой задержкой пришел ответ: «Учу марсианский. Ваш водный брат Бен».

Часть 5

Его счастливая участь

Глава 34