Макс Сысоев - Странники
От берега капитан наш ни в какую не желал отходить на вёслах, считая их изобретением сухопутных крыс, так что пока мы выбрались на фарватер Москвы-реки, галс пришлось сменить раз пять, и на ладонях у меня мгновенно образовались мозоли, а на животе появилась вмятина от жёсткого борта, через который надо было, держа в руках кливер-шкот, вываливаться как можно дальше. Но оно и к лучшему, ибо подобные мелочи только украшают настоящего мужчину и странника.
— Это ещё ничего, — сказал Наггелар, доставая из кармана деревянные фигурки своих страшненьких богов и готовясь воззвать к ним. — А вы представьте, каково на большом корабле идти. Там если ветра нет, хрен отойдёшь от берега.
То ли благодаря неведомым гил-менельнорским божествам, к которым обратился Наггелар, то ли по воле госпожи Фортуны, ветер мало-помалу окреп и стал попутным; его бодрые порывы выдули из меня весь сон. Ял пошёл ходко, и волны с журчанием расступались перед его носом. Это журчание, скрип мачты, да свист ветра в снастях были единственными звуками на реке и в её долине; лесистые берега спали под туманным одеялом, и на глаз невозможно было определить, как быстро мы движемся, да и движемся ли вообще. Время и скорость словно перестали существовать вокруг нашего кораблика. Наггелар зажёг керосиновую лампу и поднял её на верёвке на мачту, чтобы в тумане никто на нас не натолкнулся. Но натыкаться было некому. На многие километры распростёрлась власть пустоты и той особой стылой тишины, какая устанавливается перед первым снегом.
Вскоре пошёл и сам снег. Его огромные хлопья медленно падали в воду и тонули. Берега вовсе скрылись из виду. Я слушал журчание волн и вспоминал, как давным-давно читал в каком-то соннике, что если человеку снится снег, значит, душа его очищается. Я думал, что недавно встретил ангела: он накрыл нас с Катей брезентом, чтобы мы не замёрзли ночью и утром спасли людей от смерти. Ангел уронил перо, белое и душистое. А теперь я плыву к богу.
Зима началась. Зимой я попал сюда. И вот опять — она. Это так странно...
Сложно было определить, когда мы свернули с большой реки в узенький и быстрый её приток, прикрытый древесными кронами так, что с воздуха его, наверное, и не разглядеть; трудно было сказать, как и зачем сошли мы с Вельдой с кораблика на рассохшиеся деревянные мостки, к которым со дна речки тянули лапы тёмные водоросли; и уж совсем невозможно было определить, где мы очутились после этого.
***Это походило на небольшую белую комнату, единственное окно которой выходило на заснеженные холмы, поросшие осинами и берёзами. Бог предстал перед нами в виде золотого огненного шара. Это не было его естественной формой, но поскольку я всегда представлял бога примерно так, то он решил сделать, как мне удобно.
— Здравствуйте, — сказал я шару, немного робея, и оглянулся на Вельду. Она стояла неподвижно за моим правым плечом.
— Здравствуй, — ответил мне бог. — Ты пришёл задать вопросы, ведь так?
— Да, — сказал я.
— На некоторые твои вопросы я ответить не смогу, — предостерёг бог, — потому что в их основе лежат неверные или чересчур узкие понятия. Также на многие вопросы ответ ты уже знаешь — просто ещё не разобрался в своих знаниях. Когда я отвечу на такие вопросы, ответ будет казаться бессмысленным, пока ты хорошенько не в себе не пороешься. А как пороешься, поймёшь, что разговор со мной не принёс тебе ничего полезного.
— Я предвидел это, — сказал я. — Я постараюсь спрашивать как можно точнее. Скажите, вы бог?
— Я не тот, кого ты называешь Главным Теоретиком, — ответил бог. — Но я создал тебя, Вельду и весь твой мир. Доказать это я не могу, и ты знаешь, почему.
— Да, — подтвердил я. — Фёдор говорил мне. Кризис познания.
— Я могу сделать так, что ты поверишь мне без доказательств, — сказал бог. — Но это противоречит моим планам относительно тебя. Я создал тебя таким, что ты в меня не веришь.
— Вы говорите как я, — заметил я. — Я находил в этих словах оправдание атеизму.
— Это оправдание нашёл я, — сказал бог. — И подарил его тебе. Но я не буду углубляться в этот вопрос, поскольку тебе будет неприятно думать, что все твои мысли на самом деле мои, и все твои слова на самом деле мои, и когда ты говоришь с другими людьми, это на самом деле я говорю сам с собой. Да и не так всё это, а гораздо сложнее. Давай перейдём к следующему вопросу.
— Хорошо, — согласился я. — Мне всегда хотелось узнать: если бог старше нашей вселенной, то откуда взялся он сам?
— Меня создали люди в другой вселенной, — ответил бог. — Твой Учитель рассказал тебе мою историю. Я — тот самый искусственный интеллект, алгоритм которого написали в 2030-ые годы и который начал экспоненциально самоусложняться. Я — Технологическая Сингулярность. В строгом смысле слова я не бог. Я действительно создал эту вселенную, но точно так же можно сказать и про тебя, и про Вельду, и про любой другой объект или явление. Помнишь утверждение контифиза: «Среди бесконечного множества миров...» — и так далее. Так вот, среди бесконечного множества миров, порождаемых Континуумом, обязательно найдётся множество таких, в которых богом являешься ты. Или Вельда. Правда, из этого же утверждения можно сделать и другой вывод: среди бесконечного множества миров, порождаемых Континуумом, обязательно будет множество таких, в которых живёшь ты-не-являющийся-богом-нигде. Континуум сложен и противоречив. Словом, ты не такой же бог, как я. Ведь ты не я. Но и я не бог. Не создатель всего сущего. Поэтому лучше зови меня Высоким. Это имя происходит от моего первоначального названия «High Intellectual Service». В те времена, когда я ещё был компьютером, инженеры неофициально называли меня Project «High».
— А Главный Теоретик, он существует? Создатель всего сущего?
— Решением этой задачи я занимаюсь в данный момент, — ответил Высокий. — Эта задача необычайно сложна. Вложенная в меня людьми логика — мощнейший инструмент познания. Развивая и корректируя её, можно понять всё, что происходит в моей родной Реальности и во множестве других Реальностей, устроенных по законам Материального Мира. Можно даже понимать то, что выходит за рамки Материального Мира. Но всё-таки человеческой логики недостаточно, чтобы понять, есть Главный Теоретик или нет его. Попытаюсь объяснить. В Континууме, состоящем из бесконечного множества миров, может существовать абсолютно всё. Возможна любая мыслимая и немыслимая комбинация, если не в Реальности, так в Ирреальности. В Континууме существует ВСЁ. Но чтобы решить вопрос о Главном Теоретике, надо понять, может ли существовать что-то, помимо ВСЕГО. Логике здесь сложно за что-либо уцепиться.
— Для чего я живу? — спросил я бога-Высокого.
— Я, — сказал Высокий, — отвечу на этот вопрос в тех аспектах, в каких его рассматриваешь ты. Как биологическое существо ты живёшь для продолжения и развития жизни на Земле. Как член социума ты живёшь ради процветания и защиты этого социума. И, наконец, как моё творение, ты несёшь эстетическую и нравственно-идейную функцию. Люди, глядя на тебя, видят, что есть такой человек, как ты, и делают выводы, каждый свои. Впоследствии эти выводы должны будут предотвратить конец света. Вот и весь твой смысл.
— Есть ли ад и рай?
— Есть. Но не там, где думают люди. Ад и рай находятся в последних минутах жизни. И от того, в каком состоянии находится сознание человека в эти минуты, зависит, в ад он попадёт или в рай. К примеру, когда кто-то умирает, понимая, что не выполнил смысл жизни, последние минуты этого человека становятся адом. А от грехов ад и рай мало зависят. Впрочем, тебе ещё предстоит с этим познакомиться.
— Существует ли вселенская справедливость?
— Вселенская — не существует. Но время от времени возникают общества, устройство которых в определённой степени соответствует общечеловеческим понятиям о справедливости. Одну из разновидностей таких обществ ты собираешься воплотить.
— Я вернусь когда-нибудь в двадцать первый век?
— Нет.
— Когда я умру?
— Ты точно готов это узнать?
— Да.
— Примерно через две тысячи лет. Но это — по земному календарному времени. В соответствии с ним, ты уже сто тридцать лет как родился. Биологическое же время — вот совсем другое дело. По биологическому времени у тебя и день рождения теперь не совпадает с календарным. Впрочем, точную дату тебе самому будет интереснее вычислить на досуге, это не сложно...
— Так когда же я умру? — по биологическому времени?
— Биологическое время тебе всё равно ничего не скажет, поскольку вскоре ты научишься его контролировать.
— А как Вельда? Умрёт она?
