Мира Грант - Крайний срок

Открылась дверь.

Я резко вздернул голову и напрягся. Я ждал, что в комнату войдут вооруженные люди. «Вдруг пришлют Бекс, чтобы она меня пристрелила? — гадал я. — Может, она об этом попросила?» Мы с ней долго были коллегами, а ирвины склонны считать убийство зараженных соратников частью своей работы. Это знак уважения.

Я увидел доктора Эбби. В руках она держала складной стул.

На секунду я перестал дышать и вытаращил глаза. Следом за Шеннон в комнату протопал Джо, весело размахивая хвостом.

— Вы позволите ему находиться здесь, когда будете меня убивать? — спросил я. — Слишком жестоко. То есть, конечно, не мне судить, но, по-моему, это — уже чересчур.

Она улыбнулась.

— Привет, Шон. — Доктор Эбби закрыла дверь и дождалась момента, пока прекратится шипение механизмов герметизации. Потом она раскрыла стул и села напротив меня. — Как ты себя чувствуешь?

— Вам не следовало бы здесь находиться, — произнес я.

Джо обошел вокруг стола и положил свою огромную морду мне на колени. Он вроде бы приветствовал меня по-собачьи. Я уже забыл о крови у себя на руке, а когда вспомнил, оттолкнул пса.

— Это небезопасно.

— О да, конечно. Ведь ты заразен. — Доктор Эбби достала из кармана белого халата банку колы и поставила на середину стола. — Ты, наверное, пить хочешь. Ты уже давно здесь.

Я потерял дар речи.

— Давай, открой ее, — сказала она. — Хочу посмотреть, как у тебя с мелкой моторикой.

Я послушался. Банка оказалась холодной и тяжелой. Мне было приятно открывать ее. Подняв металлический язычок, я закрыл глаза и сделал большой глоток газировки. Вкуснее я ничего в жизни не пробовал.

Наконец я открыл глаза. Сцена была все та же. Доктор Эбби внимательно наблюдала за мной.

— Как горло, Шон? — спросила она.

— Небольшая сухость. Я не понимаю, что вы делаете… — я замолчал, обнаружив, что сухость исчезла. Осталось только небольшое покалывание. Так всегда бывает после питья колы, столь обожаемой Джорджией. — … здесь, — закончил я фразу.

— Нам важно поговорить о результатах твоего анализа, Шон. — Она снова сунула руку в карман и достала стандартный, современный полевой анализатор крови. Заметив мое удивление, она улыбнулась: — Не бойся. Он модифицирован, поэтому выгрузки данных не будет. Вообще-то сам прибор посчитает, что все происходит как обычно, но тебе не надо беспокоиться. О вашем местоположении не узнает ни ЦКЗ, ни кто-либо еще.

— А мой первый анализ не работал?

— Отнюдь, с ним все в порядке. А теперь, пожалуйста, рассмеши женщину, которая готова рискнуть жизнью, предоставляя убежище твоей команде. Пройди еще раз этот треклятый анализ.

— Ладно. — По крайней мере, на устройстве имелись огоньки. Я открыл крышку и прошептал: — Один.

Подождав, когда Джорджия скажет «два», я прижал ладонь к панели. Иглы впились в мою плоть — быстро и болезненно. Привычные ощущения. Появились огоньки. Красный — зеленый, красный — зеленый… Сначала они мигали быстро, затем все медленнее. Последний перестал мерцать через тридцать секунд.

Все пять зажглись ровным зеленым светом.

Я сдвинул брови и оторопело уставился на Шеннон. Джо уткнулся носом в мою руку. Не обращая внимания на мастифа, я произнес:

— Наверное, побочный эффект блокирования передачи результатов? Вы изменили что-то в конструкции анализатора, и он выдает положительные результаты за отрицательные?

— Нет, Шон. — Доктор Эбби спокойно закрыла крышку прибора. Ее движения были медленными и методичными. Она старалась не испугать меня. Но я пребывал в шоке и уже никак не реагировал. — Ни одна из тех переделок, которые мы произвели с нашим оборудованием, не настолько самоубийственна и глупа, чтобы выдавать положительный результат за отрицательный. Здесь отключено считывание, как и в случае с первым анализом. Данные поступили на мой компьютер. Мне удалось прочесть весь твой вирусный профиль.

— Что вы пытаетесь сказать?

— Я не пытаюсь. Я утверждаю, что ты — чист. Это касается всех твоих анализов крови, которые ты сдал сейчас в моей лаборатории. — Доктор Эбби торжественно посмотрела на меня, с трудом скрывая волнение. — Ты не болен, Шон. Активации вирусного процесса у тебя не будет. Я не знаю, что вытворил твой организм, но он встретился с Келлис-Эмберли… и поборол его. Ты будешь жить.

Я не знал, что ответить. Поэтому я просто сидел и таращился на Шеннон, а на панели прибора ровно горели зеленые огоньки — будто обвинение в преступлении, которого я не замышлял. Я всегда был прав: активация была бы слишком легким выходом. Когда у меня появился шанс, я каким-то образом справился с заражением. Я мог жить дальше.

И что теперь?

Кода: Жить для тебя.

Я уже не понимаю, что происходит. Когда мир утратил всякий смысл?

Что же здесь, в конце концов, творится?

Один сочинитель спросил меня сегодня утром: если бы у меня было желание — одно-единственное на свете, маленькое или большое — чего бы я пожелал? Чего бы я хотел? Да, чтобы Вселенная изменилась и исчез вирус Келлис-Эмберли. Черт, я мог бы попросить, чтобы вообще не было никакого Пробуждения. Пусть бы все стало, как прежде. Мы бы оказались в нормальном мире — без зомби и без нашей одержимости дезинфекцией и стерилизацией. Но я молча смотрел на сочинителя до тех пор, пока он не осознал нелепость и глупость своего вопроса. Он поспешно ретировался: наверняка догадался, что я могу вот-вот распустить руки.

Он не ошибся.

Если бы я мог загадать желание — огромное или совсем крошечное — я бы пожелал, чтобы вернулась Джорджия. Без нее — ничего не имеет смысла. А если вам не нравится мой ответ, можете убираться куда подальше. Мне плевать.

Двадцать семь

Я очнулась на кровати в белой комнате, где пахло хлоркой. Внутри моего мозга еще таилась спутанная паутина сна, вгрызавшаяся в сознание, словно крыса. Я ахнула и села, обнаружив, что одета в просторную хлопковую пижаму и укрыта одеялом в пододеяльнике без пуговиц и петель. Я сделала вдох, потом — еще один, пытаясь заставить сердце биться медленнее. Потом я обвела взглядом помещение.

Здесь находились только кровать и тумбочка с закругленными углами. Я протянула руку к тумбочке и попробовала ее качнуть. Она была привинчена к полу. Вероятно, кровать тоже. В комнате ничего нельзя было использовать в качестве оружия — ну разве что удушить себя простынями. Даже повеситься невозможно — не на что набросить веревку.

Всю стену занимало огромное встроенное зеркало. Полагаю, с другой стороны через него можно было вести наблюдение. Наличие подобного устройства может означать только одно: медицинское учреждение. Видимо, принадлежащее ЦКЗ. Моя догадка вполне согласовывалась с теми кошмарами, которые мне снились. Они были путаные — что-то про масштабную вспышку инфекции. Хотя точнее — про локальную… Людей в моих снах было не слишком много… По крайней мере, когда мы заперли двери. А нам пришлось сделать это, потому что…

— Я вижу, вы проснулись.

Голос донесся из динамика, встроенного в стену над зеркалом. Звук стал для меня полной неожиданностью. Я негромко вскрикнула и натянула одеяло до шеи, но тут же поняла, как глупо себя веду. Кто бы меня ни засунул в ЦКЗ, они могли бы сделать со мной гораздо более чудовищные вещи, кроме вежливых разговоров… если бы только пожелали. Я подозрительно уставилась на динамик и разжала пальцы, сжимавшие одеяло.

— Я проснулась, — подтвердила я.

— Хорошо. Поначалу у вас может отмечаться небольшая дрожь. Не советую вам ходить, пока вы не окрепнете.

Еще до того, как голос закончил фразу, я вскочила с кровати и направилась к зеркалу. Я резко остановилась и замерла, увидев свое отражение. Для моих глаз односторонние зеркала никогда не являлись преградой. Я была уверена, что обнаружу своего собеседника, скрывающегося в соседней комнате.

Но по какой-то причине все стало по-другому. Я видела лишь себя.

Пижама была мне на пару размеров велика, но, возможно, я просто похудела. Вид у меня был такой, словно я выздоравливала после долгой тяжелой болезни. Бледная кожа, косточки тонкие, как у птицы. Ключицы торчали, как ножи, и из-за этого я казалась невероятно хрупкой. Волосы слишком отросли. Пряди ниспадали до плеч и завивались густыми волнами. Они всегда появлялись, если я позволяла волосам отрастать. А мои глаза… С ними случилось что-то непонятное.

Я все еще не могла оторваться от зеркала, когда спокойный голос зазвучал вновь. Он наполнил собой все пространство.

— Мы очень рады видеть вас проснувшейся. На первых порах вы будете ощущать дезориентацию, но бояться этого не нужно. Динамики, установленные в вашей комнате, реагируют на голос. Не стоит искать кнопки или клавиши. Просто говорите четко и громко, и мы вас поймем. Будьте так добры, назовите ваше имя и скажите, каковы ваши последние воспоминания?