Гарри Гаррисон - К звездам!
А вот тогда!.. Ян уже заготовил метровый кусок толстого провода — и предвкушал, с каким наслаждением придушит этого гада, солдафона, сукина сына.
Глава 15
— Вот они! Глянь-ка, каков флот… Он идет в память, тех? Если нет, то я сейчас…
— Все записывается, сэр. На дискету пишется и на молекулярную пластинку дублируется. Я и одно и другое поставил, там все в порядке.
— Это хорошо, это хорошо… — зловеще бормотал капитан Ластрэп. — Сейчас ложимся на обратный курс. Как только главная тарелка нацелится на Землю — ты сразу врубай передачу, все ватты, сколько у тебя есть. Ясно?
— Да, сэр. Я этого давно ждал.
В голосе Яна звучала неподдельная радость. Говоря это, он старательно наматывал на руки концы своего провода. Потом натянул его и посмотрел, что получилось. Сантиметров семьдесят свободных — как раз то, что надо. Не выпуская провода из рук, он отстегнулся от кресла, оттолкнулся ногой и полетел в сторону пилота, поворачиваясь таким образом, чтобы приблизиться к нему головой, с вытянутыми вперед руками.
Ластрэп краем глаза заметил его приближение. Он обернулся — но успел только глянуть удивленно; и тотчас провод оказался у него на горле, а Ян скрестил руки и затянул концы.
Ян очень долго готовился к этому моменту и успел досконально продумать каждое движение. Вот так, тихонечко, резких рывков не надо — незачем ему шею ломать, пусть живет… Ян вовсе не собирался убивать капитана, его надо только отключить. Борьба шла в молчании, тишину нарушало лишь трудное дыхание Яна. А капитан уже не дышал. Он еще немного подергался — но ничего не смог сделать. Очень скоро глаза его закрылись и тело обмякло. Ян ослабил провод; но был готов затянуть снова, если окажется, что Ластрэп притворился. Нет, он на самом деле без сознания. Дышит тяжело, но ровно, и видно, как на шее сильно бьется пульс… Отлично. Он связал капитану руки за спиной — тем же проводом, — потом взял еще такой же кусок и замотал лодыжки. На запястьях у капитана осталось еще достаточно провода, чтобы привязать его к задней переборке. Там он помешать не сможет.
Ну, лиха беда начало. У Яна и в мыслях не было пытаться управлять кораблем. Он достаточно внимательно изучил управление за время своих одиночных вахт и понял, что, вытаскивая из компьютерной памяти учебные инструкции, космическим пилотом стать невозможно. Эти инструкции предполагали слишком много специальных знаний. И он решил положиться на простой, древний закон Ньютона: любой движущийся объект стремится двигаться по прямой и с неизменной скоростью. Теперь таким объектом был «ИП-256», а прямая была направлена довольно точно на приближающийся повстанческий флот. Как раз решение Ластрэпа изменить этот курс и заставило Яна поскорей придушить его. Изменение курса было уже рассчитано компьютером, и оставалось только включить команду, — но Ян и не думал этого делать. Обезвредив капитана, Ян попросту забыл о нем и обратился к экранам своих приборов.
Надеяться, что их курсы совпадут так точно, чтобы разведчик лоб в лоб столкнулся с повстанцами, не приходилось. Такого не бывает. Но если удастся установить контакт с ними, то это и не нужно. Ян включил питание и повернул самую большую параболическую антенну в сторону повстанцев. Точно прицеливаться не было смысла: когда сигнал, даже самый компактный, дойдет туда — он успеет рассеяться и будет гораздо шире всего флота. Ян вывернул мощность на максимум, включил запись и передатчик и поднес к губам микрофон:
— Вызывает Ян Кулозик. С земного разведчика «ИП-256», идущего на сближение с вами. Сигнал строго направленный, нацелен на вас. Не пытайтесь — повторяю — не пытайтесь мне отвечать. Запишите мое сообщение. Вот оно.
Я был жителем планеты Халвмерк и покинул планету с продовольственным транспортом, которым командовал Дебху. На орбите на нас напали земные силы и взяли в плен. Впоследствии все пленные были убиты, я остался один. Все подробности сообщу вам позднее, а пока хочу, чтобы вы поняли, кто я такой. Прошу не стрелять в этот корабль, когда он окажется на дистанции огня. Это двухместный разведчик, а командира я обезвредил. Пилотировать корабль я не умею и учиться не собираюсь. Корабль не вооружен. Я предлагаю следующее.
Как только вы рассчитаете мой курс и скорость — направьте один из ваших космолетов на близкий параллельный курс с моей скоростью. Я не буду менять параметры движения, но открою шлюз с внешней стороны. Со скафандром обращаться я умею, так что перейду на ваш корабль. Предлагаю направить сюда пилота, который сможет повести разведчик. Он оборудован самой совершенной аппаратурой.
У вас нет никаких оснований доверять мне, но нет и оснований отказаться от разведчика. Кроме того, у меня есть информация чрезвычайной важности о земной обороне и действиях, которые будут предприниматься на Земле.
Я веду передачу на аварийной частоте. Передача записывается и будет повторяться автоматически: сначала на двух частотах обычной связи, потом снова на аварийной — и так далее. Беспрерывно, пока мы не встретимся. Конец связи.
Теперь оставалось только ждать. И волноваться. Приемники были включены, и Ян прочел несколько шифровок командования земного флота, адресованных «ИП-256». Он никак не отреагировал ни на одну. Лучше, если там будут думать, что разведчик попросту исчез. Это повергнет их в уныние, а может быть, и нарушит какие-нибудь планы… Или даже они подумают, что у повстанцев появилось какое-то секретное оружие… Но беспокойство не проходило. План его был хорош, лучше не придумаешь, — но терпения требовал много. Раз повстанческий флот ему ничего не ответил — это могло означать, что послание его принято и там делают все, как он просил. Или — что ничего не вышло, и они быстро улетают мимо него в межзвездное пространство. Или — еще того хуже — что он неправильно опознал приближающийся флот и послал свое сообщение не повстанцам, а защитникам Земли. Понемногу начиная тревожиться, он находил все новые и новые причины.
Капитан Ластрэп тоже добавлял беспокойства. Едва придя в себя, он разразился бесконечными и красноречивыми описаниями того, что ожидает Яна, когда восторжествует справедливость. Слюна висела у него на подбородке, но он этого не замечал — настолько был увлечен своей темой. Хриплый голос его дребезжал все сильнее. Ян попытался остановить это словоизвержение, пригрозив, что снова затянет петлю, — капитана это не впечатлило. Тогда Ян предупредил, что заткнет ему рот кляпом; а поскольку и это действия не возымело — выполнил свое обещание. Но зрелище выпученных глаз и лица, превращавшегося из красного в бордовое, когда Ластрэп извивался, дергался и колотился в переборку, — это уже слишком. Ян не выдержал. Он вытащил кляп — и врубил радио на всю катушку, чтобы заглушить проклятия капитана ревом музыки.
Так прошло двое суток. Иногда капитан засыпал в своих оковах, и наступали минуты благословенной тишины, — но он почти тут же просыпался и продолжал свои тирады. От еды он отказывался — выплевывал все, что Ян пытался засунуть ему в рот, — но воды немного выпил. Наверняка только ради того, чтобы сохранить голос. Когда Ян позволил ему воспользоваться санузлом, он попытался вырваться: и в конце концов его пришлось привязать к писсуару. Это оказалось очень неудобно для обоих, и потому на третий день Ян испытал громадное облегчение, обнаружив слабый всплеск на самом краешке экрана того радара, с которого он вел радиопередачу. Объект приближался, и было очень похоже, что он идет сходящимся курсом. Ян оборвал трансляцию записи, снизил мощность передатчика до минимума — и скрестил пальцы на счастье.
— Здесь Кулозик, «ИП-256». У меня сигнал на радаре. Как поняли?
На радиочастоте слышался только звездный шорох. Ян повторил то же самое, потом добавил усиление на приемнике — и поймал. Тихо-тихо, но слышно:
— «ИП-256», не меняйте курс. Ни в коем случае не пытайтесь включить двигатели. Не включайте передатчик. В противном случае откроем огонь. Откройте наружный люк, но не пытайтесь выходить из корабля, иначе стреляем. Конец связи.
— Да, чувствуется, что идет война, — пробормотал Ян.
Наверное, он и сам вел бы себя точно так же на их месте. Он выключил радар и передатчик, но приемник оставил, поскольку тот был хорошо экранирован и не выдавал заметного излучения. Теперь оставалось только убрать все лишнее из шлюзовой камеры и открыть наружный люк. И ждать.
— Мои друзья на подходе, — сообщил Ян капитану.
Он постарался, чтобы в голосе было побольше уверенности, чем он испытывал на самом деле. Но капитана это сообщение не смутило, и он уже в тысячный раз описал Яну, какие мучения его ждут. Слушать это было неприятно. Ян предвкушал удовольствие больше не слышать капитана. Это одна из самых больших радостей, какие ожидали его по завершении полета… В шлюзе что-то застучало…