Во сне и наяву. Титан - Борис Вячеславович Конофальский
И теперь сами собою в её голове складывались другие вопросы.
«Что им от меня нужно? Чего они пристали? Неужели это всё из-за той монеты? Да нет же… Ну не может… не может же это всё организовывать обыкновенный барыга Валяй? У него, что, бесконечные деньги?». И после этих простых вопросов в её голове возник главный вопрос, что стал её беспокоить: «А если это не барыга, то кто это всё устраивает?».
Светлана чуть выглянула из-за стены и краем глаза осмотрела тёмный двор… И не смогла толком понять, откуда опасный «кто-то» заглядывал к ней в окно. Этот кто-то смотрел откуда-то сверху, да, сверху, но откуда? Неужели он жил в её доме, и его парадная была напротив её парадной. И при этом его окно было выше её окна. Он, что, снял квартиру? Это сбивало девочку с толку. И она опять прячется за стену. Ей становилось не по себе от мысли, что ей скоро снова вести братьев в садик, снова придётся выбегать из парадной. Ладно, придётся просить… Эту ночь дежурила Иванова, придётся просить её, уж лучше бы сегодня была Нафиса. С ней Светлане всегда было легче договориться. Она снова выглядывает из-за стены, пробегает взглядом по окнам напротив и не находит места, из которого некто заглядывает в её спальню. Уроды. Девочка злится и идёт в ванную, попутно готовясь к непростому разговору с противной сиделкой. «Интересно, Иванова согласится за двести рублей отвести близнецов в детсад? Или лучше сразу предложить триста?».
Светлана достаёт зубную щётку из стакана, смотрит на себя в зеркало. Ну, в принципе… В принципе, она себе нравится: загорелое лицо, выгоревшие волосы, ей, конечно, нужно не забывать красить губы. А ещё девочка поднимает руку и напрягает бицепс. Потом задирает майку и смотрит на свой пресс: класс, у неё мышцы, как у какой-нибудь фитоняшки из интернета. Если вдруг, ну, если так случится, что ей придётся где-нибудь раздеться… ну, мало ли… то ей особо нечего будет стыдиться…
Светлана всего на секунду забыла о своих непростых делах, ровно на секунду, до того момента, как её чёрная рука бросилась ей в глаза. Одного взгляда было достаточно, чтобы она тут же вернулась в свою реальность. Нет, она решает экономить и предложить поначалу всё-таки две сотни.
Иванова согласилась отвести близнецов в садик за две сотни. Удачка. Света порадовалась, но совсем немного. Когда рассвело, она опять подошла к окну в своей комнате. И опять, опять почувствовала, что кто-то смотрит на неё. И тут она уже окончательно поняла, что с этим придётся что-то делать. Решать этот вопрос раз и навсегда. И, как бы это ни было непросто, ей придётся найти этого человека или, быть может, людей и выяснить, кто сюда их посылает. Кто причина всех её мытарств и страхов. Она задёрнула шторы и отошла от окна. Пошла в прихожую, взяла рюкзак и достала оттуда бутылочку, в которой одиноко болталась упакованная в гибкую пластиковую трубку длинная иголка. Шип розы, возможно, опять ей пригодится. Также, само собой нашлось на её шее медное кольцо. Свете показалось, что в Истоках кольцо выправляется быстрее, чем здесь. Оно почти приняло нужную округлую форму. Его снова можно было использовать. В принципе Света почувствовала себя во всеоружии.
«Только нужно будет одеться в одежду потемнее и поудобнее, спортивки подойдут в самый раз».
Вот только как найти людей, что прятались где-то в квартирах напротив её окна, девочка ещё не знала. Об этом она собиралась подумать в ближайшее время. Но пока девочка готовила еду и ждала отца с работы.
Папа пришёл… какой-то усталый. На дочь смотрел хмуро, почти не разговаривал с нею. Молча уселся за стол на кухне, ждал, пока она его покормит. Света думала, что у него что-то на работе случилось, и не знала, как отцу угодить. Хотела, чтобы у него хоть немного улучшилось настроение. Она даже спросила у него:
— Па, ты чего такой грустный, устал, что ли?
— Да нет…, — буркнул отец и добавил: — Нормально всё.
Свете больше нечего было сказать, она поняла, что сейчас у него лучше ничего не спрашивать. И стала накладывать ему еду в тарелку.
А папа вдруг и говорит:
— Ты перчатки эти свои когда-нибудь снимешь?
Он спросил это с едва скрываемым раздражением, Светлана совсем не ожидала такого тона от отца, вот так, ни за что ни про что, — и вдруг раздражение; девочка немного растерялась и, поставив перед ним тарелку, замерла возле стола, не зная, что делать, что говорить. А её отец, её любимый папа смотрел на неё, и в его взгляде не было и намёка на то тепло, которое она всегда, всегда находила в его глазах. На девочку смотрел чужой и совсем не добрый усталый мужчина с холодными глазами.
И тогда Светлана, не произнося ни слова, берёт и стягивает перчатку со своей левой руки. Отец бросил быстрый взгляд на её руку, а потом заглянул Свете в глаза. В его взгляде она читает и растерянность, и удивление, и, судя по всему… испуг. Это неудивительно, сама-то девочка уже привыкла, ну, ей кажется, что она привыкла, но на самом деле рука и вправду страшноватая. Только кончики трёх пальцев с ногтями, мизинец, указательный и большой, да ещё и самый низ ладони, тот, что рядом со сгибом, сохраняют свой естественный цвет, всё остальное… всё остальное чёрного цвета.
Девочка, протянув руку отцу, ждала его реакции. Она думала, что сейчас он начнёт ужасаться, спрашивать, что это? Давно ли это с нею? Как это появилось? А она будет рассказывать ему про пятнышки на пальцах и про то, как ходила по врачам, как дважды сдавала биопсию и соскоб у дерматолога. И что врачи не знают, что это с нею. Что такие случаи в медицине не
