Анастасия Баталова - Исполнитель желаний (СИ)

— Вам правда понравилось? — внезапно спросила та самая женщина, к которой только что подбегала танцовщица.

— Да! Да… Ещё бы! — с готовностью подтвердила Кирочка.

— Я рада, — улыбнулась женщина.

Девушки глядели на неё недоуменно.

Словно прочтя их мысли, молодая женщина поспешила объясниться:

— Я бывшая прима этого квартета, его создательница, автор идеи, если угодно…

В этот момент из боковой двери зрительного зала появилась девушка-танцовщица, уже успевшая переодеться в джинсы и футболку. Кирочка узнала её по причёске: убранные по балетному гладко и залитые лаком волосы блестели в свете ламп. Она катила перед собою инвалидную коляску.

— Спасибо, — тихо сказала молодая женщина, когда танцовщица приблизилась. Девушка бережно принялась помогать ей пересесть из зрительского кресла в коляску.

— Вот видите, — молодая женщина приветливо улыбнулась Кирочке и Аль-Маре, — теперь я почётный зритель. Танец продолжается, но уже без меня… Необыкновенное ощущение — и приятное, и грустное — тебя уже нет, а дело твоё живет. Стихи мертвого поэта. — Её лицо озарилось; женщина-инвалид смотрела куда-то вдаль; туда, где молодой осветитель, склонившись, внимательно разглядывал один из прожекторов, установленных вдоль сцены.

Кирочка и Аль-Мара замерли, ловя каждое слово неожиданной собеседницы. И это не было только лишь данью вежливости: что-то в этой женщине завораживало; её необыкновенная простота, но при этом строгая сдержанность чувств — сильный характер, проявляющийся во всех жестах, мимике и в манере твёрдо держать осанку… Даже сидя в инвалидном кресле.

— Моя откровенность шокирует вас? — спросила женщина. Она достала из удобной сумки на поясе маленькую фляжку в кожаном чехле, отделанном стразами и отхлебнула из неё.

— Немного… — ответила Кирочка. Она с интересом разглядывала бывшую приму: удлинённые карие глаза, высокие бледный лоб, убранные по балетному в кичку тёмные волосы.

— Вам грустно, что вы пока не можете танцевать? — осторожно спросила Аль-Мара. Ей сложно было оценить степень увечья танцовщицы в коляске, и, повинуясь естественному человеческому стремлению верить в лучшее, она предположила, что прима, скорее всего, имеет шанс поправиться и вернуться к любимому делу.

Женщина в коляске горько улыбнулась:

— Я никогда не смогу танцевать. Врачи надеются когда-нибудь хотя бы поставить меня на ноги… — она снова отхлебнула из фляги и убрала её.

Аль-Мара и Кирочка пришибленно молчали, испытывая обыкновенную мучительную неловкость здоровых и полноценных людей перед инвалидом…

— Я стараюсь не думать о том, что могло бы быть, если бы я не упала… — Задумчиво произнесла бывшая прима. — Всё, что происходит, должно куда-то привести. «Огненные бабочки» существуют, они танцуют, они прекрасны, они больше не нуждаются во мне. Девушка, которую я помогла найти для замены, — она приветливо кивнула в сторону танцовщицы, которая привезла коляску, — необыкновенно талантлива. Она сделает больше, чем я. Вот увидите. Однажды я проходила мимо Храма Истинной Веры, стоял душный полдень и двери были открыты настежь; я случайно тогда услышала обрывок проповеди — пастор говорил о страданиях — никогда не спрашивайте «за что?» — небесная справедливость не укладывается в наши плоские представления о воздаянии за содеянное, есть другой вопрос, куда более правильный — «зачем?»…В каком-то смысле я даже благодарна своему падению; оно научило меня мечтать. Раньше, пока танцевала, порхала, взлетала… я была уверена, что могу получить всё, что захочу, у меня не было завораживающего ощущения присутствия в жизни неуловимого Чуда, я просто ставила цели и достигала их; у меня каждый миг рождалось столько новых планов и стремлений, я тонула, я буквально захлебывалась ими, и знала, что исполнение желаний — в моих руках… — Бывшая прима снова смотрела в сторону осветителя, хлопочущего над прожектором, но не прямо на него, а куда-то насквозь, словно было за его плечами, за тёмно-серой драпировкой занавеса, за стенами театра, что-то неописуемое, запредельно прекрасное — солнце, всходящее над раем… -

Только теперь, когда многое для меня стало невозможным, я научилась мечтать спокойно. И желания начали сбываться… “Огненные бабочки” никогда не имели такой бешеной популярности, как этим летом; мы танцевали в своё время почти бесплатно, за идею, нам не на что было покупать пои и яркие концертные платья, а сейчас… Наши выступления анонсируют новости культуры. Когда-то я так горячо мечтала об этом… И это сбылось.

От последней фразы женщины в инвалидной коляске Кирочка вдруг ощутила неприятный холодок где-то в районе лопаток и почему-то вспомнила о пророчестве.

— Здесь сквозит, — тихо сказала она Аль-Маре.

— Кондиционеры мощные, — как будто немного виновато улыбнулась бывшая танцовщица, — приходите ещё, совсем скоро премьера новой программы…

8

Прежде Рахель Грик не подозревала в себе такого великого таланта мечтательницы. Обычно фантазии конкретного человека чем-то ограничены. Всегда есть какая-то непостижимая верхняя граница, дальше которой мечты не могут уноситься… Этакий потолок реализма. Большинство людей склонны даже в грёзах держать связь со своими реальными возможностями, а сознание Рахель не было сковано ответственностью за исполнение собственных желаний. После прочтения статьи у неё появилась очаровательно легкомысленная уверенность в существовании волшебства, Бога, если угодно, случайности, которая, обрушившись внезапно, окатив кого-либо искристыми брызгами благодати, разом превращает этого кого-то из провинциальной официантки в, скажем, звезду большой сцены или возлюбленную президента…

Для того, чтобы начать мечтать — в первую очередь о красивом романе с мужчиной! — госпоже Грик хватало совсем небольшого толчка. Объекту мечты обычно достаточно было или взглянуть на Рахель как-то, с её точки зрения, по-особенному, или сказать, по её ощущениям, что-нибудь не в меру ласковым голосом, или оказать пустяковую услугу, к примеру, придержать тяжелые двери в метро. Впечатлительная дамочка тут же воспламенялась и, расценивая что-либо из вышеперечисленного как выражение романтической симпатии, с жаром принималась сочинять в своей голове пылкие любовные истории, повторяющие иногда отдаленно, а порой и точь-в-точь популярные книги и кинофильмы. Герой фантазий, естественно, ни о чем не подозревал. Более того, зачастую встреча этого счастливца, не ведающего своего счастья, с Рахель была единственной и случайной.

Теперь госпожа Грик пленилась новой мечтой: синеглазым красавцем, проявившим к ней участие в банке. Крайст великолепно вписался в образ космического супергероя из недавно вышедшего на экраны блокбастера. А Рахель — это несказанно её радовало — в образ его прекрасной спутницы с загадочной планеты Кро. У актрисы, исполняющей эту роль, как раз были соломенного цвета волосы, крупно завитые на бигуди, жёлто-зелёные глаза и тонкий длинный рот как у Рахель, которого последняя со школы привыкла стесняться…. Мечта произрастала на благодатной почве сознания госпожи Грик как вольный полевой цветок — она не надеялась ни на что всерьёз и грезила исключительно для удовольствия…

Так было, пока в один прекрасный день она не встретила Крайста в своей любимой кондитерской на Перекрестке Снов.

— Мне кажется, или мы с вами уже где-то встречались?.. — дружелюбно поинтересовался Билл, заметив на себе неотрывный взгляд незнакомой дамы.

— О да! — воскликнула она радостно, пораженная тем, что герой фантазий узнал её. — В банке. Вы помните?

Разумеется, он ничего не помнил. У него просто был такой трюк: когда кто-нибудь с интересом на него засматривался, Билл всегда намекал этому человеку на возможную эпизодическую встречу в прошлом в надежде, что тот сам расскажет о ней. Это позволяло Биллу делать вид, что все эти люди: продавцы, охранники, администраторы отелей и ресторанов, которые очень часто его узнавали, слабенькие колдуны, выплатившие штраф по выписанной им квитанции, ночные таксисты и прочие шапочные знакомые — ему не безразличны и он даже помнит каждого из них. Обычно трюк срабатывал, и Крайсту, после того, как он уже по-настоящему восстанавливал в памяти обстоятельства знакомства, всегда удавалось быть вежливым и милым.

Так случилось и на этот раз. Рахель была очарована и оттого готова безоговорочно верить в самую приятную для себя версию событий: синеглазый герой очарован не меньше, он помнит её и, вполне вероятно, даже хочет продолжить знакомство.

— Давайте выпьем кофе, — предложил Билл, чувствуя некоторую обязанность, к счастью не слишком его тяготившую, соответствовать радужным ожиданиям этой дамы.

На уютной террасе маленького кафетерия, увитой ползучими растениями с удивительно нежными кремовыми воронковидными цветами, Рахель съела три пирожных — она была так счастлива, что даже не беспокоилась о фигуре — и опустошила высокую чашку латте. Билл курил, глядя на неё, щурился от оранжевого света заходящего солнца, пробивающегося сквозь занавес ползучих растений и думал почему-то о легковесности и эфемерности всего — нет ведь в мире ни одной вещи, которая была бы незыблемой, ни одной ценности, ни одной цели — всё непрерывно меняется и внутри тебя и вовне, мысли тают как облака, сменяясь новыми, и процесс этот нескончаем…