Федор Березин - Голован

Но зато меня посетило озарение.

Ведь все просто. Птица явно нелетучая, а запросто прошла через собачьи боевые порядки. А раз сюда прошла, значит, и отсюда может. Нам-то путь заказан, убедились уже по костякам выложенным, а вот птице… Почему не использовать случайность в свою пользу? К тому же, как уже говорилось, ныне я превратился в убежденного фаталиста. Все на Сфере Мира имеет свое предназначение, все случается для чего-то, а не само по себе. Если к нам заявилась большеногая птица, то это не просто так. Не исключено, что ее сам Выдувальщик заслал или кто-то из присных его.

Тут надо пояснить.

Как-то мне ранее думалось… Хотя, в принципе и по большому счету, совсем и не думалось даже, ибо всегда и всюду я оставлял эту тему для размышлений в стороне. Хотя странно. Ведь продукт исследований — утерянные во времени города рибукаров — должен был сам собой привести к нужным философским выводам. Но вот как-то не привел. Видимо, наличествует в моем мозге ущербность, блокировка нейронных каналов хитрой конструкции, которая всю философию вопроса давила напрочь.

В самом деле, как можно, занимаясь темой захороненных в джунглях цивилизаций, не задуматься о том, что знания сами по себе ничто? То есть они и не знания вовсе. Информация, которая неизвестна никому, по сути, не существует, ведь так? Вот что народам Большой Суши от потерянных древних мегакультур, если о них никто ведать не ведает? И их опыт, и постигшие их катастрофы бессмысленны. Если о них ничего не известно, то все зазря.

Дальше — больше! Ведь двигаясь по этой же линии рассуждений, получается, что и мое собственное открытие ничего не стоит. Открыл я эти легендарные развалины, и чего? Мне лично, разумеется, приятственно и рукоплескательно-радостно. Может быть, даже народу экспедиционному, что вокруг, тоже довольство и удовлетворение оттого, что приобщились. Но вот по сути, по сути! Что нам делать с этой найденной цивилизацией, если о ней не получается поведать миру? Радиосообщения — вопрос особый. Может, если б у нас наличествовала какая-нибудь телевизионно-транслирующая аппаратура, дело обстояло бы по-другому. Да и то в условиях подвешенных вблизи Мирового Света радиационных поясов толку от наших телекамер не имелось никакого. Оно, конечно, массаракш и еще раз массаракш, все едино упущение. Я об этих телекамерах при планировании похода даже не вспомнил. Но, вообще-то, и не хотелось превращать поход в шоу. Потому как дело-то серьезное, нормальная экспедиция естествоиспытателей. А если подключить телевидение, то здесь уж не до академий. Тут до развлекательной передачи «Узоры» совсем недалеко, и вот в Департамент науки тогда уж лучше и не возвращаться. Коллеги будут смотреть, как на клоуна, монографию никто и не откроет, а по случаю формы подачи материалов о затерянных городах на телевидении направят вообще в цирк. Так что нет, телевизионщиков с их техникой можно было бы привлечь разве что когда-нибудь потом, по завершении серьезных диспутов в стенах Департамента. Благо, на простую пленочную кинокамеру все снято в разных ракурсах, так что имелось бы, чем разглагольствования кафедральные подтвердить. Только как ныне до тех аудиторий с кафедрами добраться?

И вот тут как раз по теме, птичка эта двухметрового роста. Птичка ничуть не повредилась — аркан самозатягивающийся ей только ноги спеленал, так что когда мы с Дьюкой Ирнацем подошли, на нас крылья топорщила да шипела, что та гадюка.

— Бегает, наверное, быстро, — констатировал Дьюка, рассматривая стянутые веревкой лапищи. — Но как-то несъедобно выглядит.

С последним утверждением я был полностью согласен, но поглощен, вообще-то, уже совершенно другим. У меня в черепе словно молния сверкнула. Если все под Мировым Светом не просто так, все предрешено, то и птица эта ногастая угодила сюда не просто так, а для чего-то. Что, если…

— Явно нелетучий вид, — выдал я академическое заключение, в общем-то ясное и ребенку. — Но вот сквозь голованские заслоны как-то прошла.

— Да уж прочапала, — кивнул Ирнац. — Чего будем с ней делать, шеф? Отдадим Иблю на заклание? Пусть решит, можно ли из этого приготовить чего-нибудь?

Табор Ибль конечно же повар от бога, но я, как и Дьюка, сомневался, будет ли кто такое жевать, даже после приготовления. Было в птице нечто отталкивающее. Да и вообще, мысль моя уже бежала совсем в другом направлении.

— Значит, собак такое пернатое не интересует, — повторил я снова.

Мастер-охотник зыркнул на меня с неким новым интересом.

— Вы это к чему, Жуж? Думаете, оседлать птичку и прорваться?

Понятно, что Ирнац юморил, но вот попал почти в точку.

— Есть мысль, — сказал я неопределенно.

— Понятное дело, — кивнул штатный проводник с усмешечкой. — Должны же они когда-то возникать у работников Департамента науки.

Я не обратил на подколку никакого внимания. Какой смысл? Сил, дабы набить мастеру-охотнику морду, у меня ни за что не хватит, а зря сотрясать воздух охоты нет. С другой стороны, сделать что-то втайне все равно ведь не получится — Дьюка так и так узнает. Потому я все же высказал мысль вслух:

— Попробую послать с ней сообщение.

— С кем? С птицей? — Ирнац мне не поверил, усмотрел подначку.

— Точно так.

— Она вам что, профессор, почтовый голубь? Ведь не летает же!

— Зато быстро бегает.

Ирнац хмыкнул:

— А как вы ее пошлете в заданном направлении, шеф?

— Да мне и не надо в заданном, Дьюка. Я просто хочу, чтобы о нас вышло из этой собачьей блокады хоть что-то.

— Фотографии к ней приторочите, что ли? — Теперь мастер-охотник говорил серьезно.

— Можно и их. — Я задумался. — А можно еще подшить тетради нашего славного, но сгинувшего доктора. Как думаете, Дьюка, если к ноге проволокой прикрутить, она клювом не сорвет?

— Понятия не имею, шеф. Но клюв на вид не слишком страшный.

— Ну, не получится, значит, не получится. Все равно…

Я замолчал, но мастер-охотник продлил фразу за меня:

— Все сгинет так и так. Но может, какой-то туземец с коммерческой жилкой случайно подберет, да продаст какому-то охотнику, а там уж кто-то прочитает…

— О нас, — довершил я, ибо настала, видимо, моя очередь.

Мы помолчали.

— Так чего ж мы ждем? — заявил тремя минутами позже мастер-проводник. — Тащите сюда ваши дневники, шеф. И проволоку со скотчем. Будем крепить. А ты не шипи, — обратился он с укором к цаплеподобной. — Уймись! Не станем мы тебя резать. Если, конечно, бегать после веревок не разучилась.

А уж ногастая не разучилась. Это мы с Ирнацем проверили очень скоро. Она так здорово припустила среди деревьев, что получилось в очередной раз удивиться чудесам тропического мира. И кстати, пакет, закрепленный на правой голени, ничуть не убавил птахе скорости.

А ведь мы с братцем обсуждали эдакую возможность, да и не только с ним. Даже с Шоймаром. Обсуждали ведь, правильно? Это когда прикидывали, как круглоголовые могут зазывать своих сюда, в джунгли, даже из-за гор. Ведь получалось, что у голованов не только челюсти аномальной мощности. У них, как ни крути, телепатическая связь: в этом-то я теперь убедился точно. Причем на неясной дистанции. Явно, что километры, но кто знает, может, и десятки. И если Выдувальщик Сферы все же не окончательно съехал с катушек, то есть надежда, что не сотни. Если сотни или тысячи, тогда…

Радиационные пояса, организованные БМАД, почти прикончили нашу радиосвязь. Если голованы могут взаимодействовать на сотни километров, то людские и собачьи возможности по видовому взаимодействию, как минимум, уравниваются.

Не было у нас тогда в советчиках хоть какого-никакого физика или даже локаторщика. Зато наличествовало таковое соображение: что, если голова у голована круглая неспроста? К примеру, задняя часть черепа с внутренней стороны, это как бы тарелка излучателя. Сам излучатель — в мозгу, понятное дело. А затылочная кость создает фокусировку. Выходной сигнал проходит через глазные яблоки, и — в окружающий мир. Так же точно, но обратным порядком, фурычит и приемник. Ясно, что чувствительность приемной системы должна быть чудовищной, ведь не мегаватты же круглая черепушка излучает, в конце концов. Но кто мешает сделать из мозга что угодно? Сколько там нейтронов в черепе голована? По какой системе и в какой взаимосвязи они работают? Наверное, можно создать многокаскадный усилитель очень высокого порядка. Знать бы хоть примерно, в каких диапазонах размещены эти телепатические каналы приема-передачи, тогда бы можно было хоть с радистом Дамом Залатой побеседовать. Выяснить, что к чему. Ну, раньше можно было бы. Теперь, само собой, только с теми же голованами.

Спор, конечно, чисто теоретический. Для проверки требуется лаборатория, и, наверное, не одна. Да и сами голованы требуются. Как живые и резвые, так и умерщвленные. Причем — аккуратно, чтобы не были повреждены кости черепа и прочие нужности. То есть, для начала просто анатомия. Измерение черепа изнутри, изучение и замер всех полостей, впадин и выпуклостей. Облучение в разных диапазонах. Мы с Кааном, конечно, не спецы всего и вся, но примерный план тогда скумекали. Прежде всего выявление диапазона, излучения, которое будет фокусироваться черепом. К примеру, пучок сводится в фокус где-то в глазнице и переизлучается вовне. За счет двух глазниц получается интерференционная картинка. Так же точно и в режиме приема. Ясное дело, порождает телепатическую волну сам мозг голована, а уж за счет формы черепа оно фокусируется как в режиме приема, так и передачи. Наверное, если приложить силы и пользовать достаточно чувствительную аппаратуру, телепатему голована удастся зафиксировать. Не обязательно понять и дешифровать; может, это дело отдаленного будущего, кто знает?