Журнал Млечный Путь № 2 (28), 2019 - Ольга Владимировна Бэйс
- Мы тебе верим, но давай ближе к тому, что важно для следствия, - попросил Эрик, смягчив свое замечание улыбкой.
- Ты прав, дорогой, увлеклась. Чемпионат мира по снукеру среди профессиональных игроков каждый год проводится в апреле, в прошлом году он состоялся как обычно, но был омрачен скандалом. Вы знаете, что такое договорной матч?
- Как минимум, представляем, - ответила я и посмотрела на Дэвида. Он не возразил.
- В снукере такое обвинение приводит к серьезным последствиям, если оно подтвердится, то есть, если будут представлены доказательства, что участники матча не соревновались, а лишь имитировали борьбу, заранее договорившись о результатах. Это будет означать для игроков фактически конец профессиональной карьеры.
- Об этом должны договориться между собой именно оба участника матча? - задала я отнюдь не праздный вопрос.
- Ты очень правильно поняла суть. В матче два участника. И если один из них начнет играть на собственное поражение, например, то ему практически невозможно будет обмануть соперника. Усомниться может любой, кто наблюдает за игрой, но доказать свою правоту простому болельщику, даже комментатору, осведомленному во всех тонкостях правил, практически невозможно. А в случае с Ковальски оказалось еще любопытнее. Сомнительная ставка была сделана не просто на победу определенного спортсмена, а на результат, понимаете? Вполне определенный счет матча. Это редкая ставка, и потому денежная.
- В этом матче принимал участие...
- Нет, он уже давно не участвует в турнирах, его подозревали в сговоре с игроками. Клубу легче было воспользоваться этой ситуацией, а Ковальски - владелец клуба. Ставки такого рода можно считать беспроигрышными для букмекера. Потому они и редки и не так уж популярны среди любителей подобных игр с Фортуной.
- Предполагали, что владелец клуба знал о каком-то сговоре игроков?
- Да, именно вокруг этого подозрения и разгорелся скандал, но тогда ничего не удалось доказать, насколько мне известно. Однако, упорно, время от времени, возникали слухи, что у Ковальски были доказательства сговора между игроками.
- То есть, он мог шантажировать участников этой сделки, - высказала я то, что все уже поняли.
- Это мотив, не так ли, коллега? - продолжил мою мысль Эрик.
- Пока мне трудно соотнести с подобным мотивом столь серьезные последствия. Неужели можно убить в такой ситуации?
- Можно, - заявила Инесс, - репутация игрока в снукере - это основа его судьбы и не только его, часто она определяет и благополучие семьи игрока.
- То есть, если вернуться к стандартным определениям, мы сталкиваемся с привычными понятиями: деньги и шантаж? - уточнила я.
- Мне это видится наиболее вероятным, - произнес комиссар и продолжил после непродолжительных раздумий, - не уверен, что Ковальски кого-то открыто шантажировал и требовал денег. Скорее, он пытался использовать свою осведомленность для достижения какой-то, пока неизвестной нам цели, для получения чего-то такого, что он не мог просто купить за свои деньги.
- Не слишком ли вы усложняете? - ирония невольно окрасила выраженное мною сомнение.
- Не стану с вами спорить, коллега, - мягко, но серьезно ответил мне Эрик. - Но из всего, что мне удалось узнать как о погибшем, так и о его ближайшем окружении, складывается впечатление, что Ковальски вряд ли способен был на вульгарный грубый шантаж ради денег.
- Вы предполагаете, что он мог вляпаться в какую-то сомнительную авантюру?
- Эта мысль мне кажется более вероятной, и у нее есть пара косвенных, но вполне реальных подтверждений.
- Очевидно, появились новые факты, о которых мы пока ничего не знаем? - решила я уточнить.
- Не уверен, что это можно назвать именно фактами, - уклончиво ответил комиссар, - скорее это сведения о личности убитого. Я хочу пойти в клуб "147" и поговорить с человеком, лучше других знавшим Ковальски, это Робин Селинг, друг убитого, они давно были знакомы, можно сказать с молодых лет.
- В снукере господин Селинг очень известен и уважаем. - заметила Инесс.
- Он тоже играет в эту игру? - удивилась я, прикинув, сколько лет должно быть этому человеку.
- Нет, он - судья, хотя, наверное, в молодости играл, - уточнил комиссар. - Не хотите составить мне компанию?
- Странно, что вы об этом спрашиваете, или это для соблюдения ритуала? - усмехнулась я.
- Можно считать ваше замечание положительным ответом? - уточнил комиссар и посмотрел на Дэвида.
- Я не помешаю? - поинтересовался мой друг.
- Конечно, нет, - решительно заявил Катлер, - я заказал ужин в баре клуба на семь вечера завтра. Вы знаете, где это?
Я отрицательно помотала головой. Но выяснилось, что Дэвид там бывал, и мы договорились, что он заедет за мной в контору на следующий день часов в шесть.
Откровения Робина Селинга
Я бы очень удивилась, если бы мой друг приехал вовремя. Но, несмотря на то, что мы опоздали минут на пять, чета Катлеров появилась в клубе вслед за нами.
Расположились за столом и огляделись. Здесь было уютно и, несомненно, атмосфера обладала притягательностью, она привлекала, интриговала, но не уверена, что было бы так же, если бы мы не услышали рассказ Инесс.
Особый стиль этого клуба создавался не только его членами, игра набирала популярность, прежде всего, потому, что в ней изначально поддерживался дух некой избранности. И элитарность любителей снукера выглядела не так, как элитарность аристократов и богатых наследников. Умело создавалась иллюзия, что любой может войти в число избранных, благодаря своим способностям и вложенному труду. И не такая уж это была неправда. Даже более
