Вадим Михальчук - Глория
Нельзя объяснить глухому от рождения, как прекрасна музыка. Нельзя объяснить сытому, что такое — настоящий голод. Нельзя объяснить человеку, закутанному в меха, что значит — замерзать на морозе. Если кому-нибудь из вас нужно объяснить, почему в жизни происходят такие вещи, как смерть родителей, как Разрушение или Закон — я не смогу объяснить этого. Я не смогу объяснить, как дети, потерявшие родителей или брошенные родителями, вынужденные жить на улице без чьей-либо помощи, становятся ворами. Я сам был таким, но объяснить человеку, который никогда в жизни не голодал, что это значит: украсть буханку хлеба, чтобы поесть — я просто не смогу.
Я не прошу жалеть нас — мы ненавидели жалость посторонних людей и жалость к себе. Вы не имеете права осуждать нас — вы не жили так, как были вынужден жить мы. У вас нет прав, чтобы осуждать нас или жалеть, реально вы можете сделать только одну вещь — понять нас. Просто понять...
— Ну, что, оклемался? — сквозь шум в ушах услышал я чей-то голос.
Я с трудом разлепил глаза и увидел светловолосого парня, склонившегося надо мной. Голова моя раскалывалась пополам, я чувствовал, как коркой запеклась кровь на лице. Приподнявшись на локтях, я увидел черноволосого парня в длинном плаще. На его боку под расстёгнутым плащом я увидел кожаную кобуру и патронташ с десятком патронов в гнёздах. Из кобуры торчала отполированная рукоять обреза. Парень в плаще перехватил мой взгляд и внимательно посмотрел мне в лицо.
Чьи-то сильные руки приподняли меня и усадили поудобнее, спиной к большому камню.
— Ну, что будем делать? — услышал я.
— Не бросать же его здесь.
— Эй, малый, — встряхнули меня за плечо, — ты идти-то можешь?
Я промычал что-то подтверждающее.
— Ладно, джентльмены, берите его и пошли.
— Жрать охота, — кто-то зевнул.
— Успеешь ещё, — проворчали ему в ответ.
Меня рывком поставили на ноги, забросили мои руки за свои плечи и мы зашагали куда-то. Я болтался между парнями, как белье на веревке в дождливый день. Мы шли довольно быстро, хотя я с трудом переставлял ноги. Скоро мы выбрались из района развалин и зашагали по узкой пыльной дороге. Пыль бархатом касалась моих ног. Я заметил, что свет стал красноватым: солнце садилось.
Дорога постепенно забирала вверх на холм. Я поднял голову и увидел большой дом, придавивший своим фундаментом вершину холма. Дом был похож на один из замков Верхнего Города, но был далеко не так прекрасен: в высоких и узких окнах верхних этажей не было стекол, некоторые были забиты досками. Все окна первого этажа были заложены обломками кирпичей и камнями. Дом казался нежилым, но потом я заметил дым, поднимающийся из трубы на высокой, выложенной потрескавшейся и потемневшей от времени черепицей, крыше. Пыль под ногами сменилась камнем и, когда мы вышли на ведущую к дому дорожку, посыпанную песком, я услышал шум волн океана.
Я увидел высокую стрельчатую арку, открывающую полутемный проход. Мы вошли в прохладный тоннель и остановились перед огромными воротами, оббитыми листами металла, в разной степени покрытыми ржавчиной, отчего ворота были похожи на одеяло, сшитое из разноцветных лоскутов.
Высокий светловолосый парень подошел к воротам и постучал по ним кулаком два раза, подождал, потом постучал еще два раза и, после небольшой паузы, еще раз.
В ржавой броне ворот появилось серое пятно: открылось невидимое глазам окошечко.
— Это Артур, — сказал блондин.
Лязгнули, открываясь, замки, скрипнули петли и правая створка ворот со скрежетом отошла в полумрак.
— Добро пожаловать в Замок над Морем, — ухмыльнулся рыжий, блеснув в темноте белыми зубами.
Мы вошли и, пока мои глаза привыкали к сумраку, сзади, с тем же стуком и скрежетом, закрылись ворота, лязгнули засовы в кованых скобах. Так закончилось мое путешествие с севера на юг через весь Город...
Глава 2. Замок над Морем
Перед нами стоял черноволосый смуглолицый парень лет двадцати, одетый в черную куртку без рукавов, черные штаны и потрепанные сандалии. Его флегматично-холодное лицо с блестящими карими глазами навыкате, длинным носом с горбинкой и упрямыми складками вокруг тонких, плотно сжатых, губ, было обращено к нам. В руках он держал длинное ружье с неуклюжим коротким прикладом. Судя по оружию и строгому выражению лица, именно он был здесь кем-то вроде привратника.
— Привет, Элмер, — сказал светловолосый.
Привратник поднял руку в приветствующем жесте и осторожно поставил ружье на деревянную стойку у стены.
— Как дела?
Ответом был кулак, поднятый вверх.
— Хорошо, — сказал явно удовлетворенный пантомимой блондин.
Элмер был нашим немым привратником. Он был одной из многочисленных жертв медицинского центра Карпенум, там палачи (у меня не поворачивается язык назвать их врачами) удалили у него голосовые связки. Но это было еще далеко не все: Элмера там вдобавок еще и кастрировали. Все это было еще до того, как стало проще стерилизовать девушек.
Именно Элмер нашел Замок над Морем, починил ворота, окна, замки. Он вообще любил все чинить, это у него хорошо получалось, на все руки мастер был, мог плотничать, столярничать, умел немного по металлу работать. В свое время он пустил в Замок всю банду Артура просто потому, что устал жить один. Он вообще-то был замкнут по натуре, но Саймон, мой первый учитель, говорил, что Элмера за это винить нечего, столько вытерпеть и остаться жизнерадостным невозможно. Палачи не просто изуродовали его тело, они растерзали и его душу.
Он был привратником и домоправителем Замка, его хранителем. Элмер редко выходил из Замка, примерно раз в неделю он отправлялся в какой-нибудь близлежащий бар на берегу, где заказывал стакан-другой вина и просто спокойно пил, глядя на вечерний океан.
Ребята повели меня дальше по галерее, свет в которую проникал через окна второго этажа. Красные пятна рассеянного света усеивали серые мраморные плиты, приятно холодившие мои усталые ноги. Мы вошли в большой, высотой в три этажа, зал, освещенный чадящими светильниками. По левую руку от меня широкая мраморная лестница с резными перилами поднималась вверх, на галерею, опоясывающую зал на уровне второго этажа, многочисленные двери уводили с неё в темные коридоры. Прямо передо мной стоял огромный стол из дуба, окруженный скамьями, стульями и табуретами, на столе стояли массивные подсвечники с горящими желтыми свечами. Стена справа была задрапирована пыльными бордовыми занавесями, они вздувались и медленно опадали, подчиняясь гулявшему по залу сквозняку. Эхо наших шагов гулко отдавалось под потолком.
— Марта! Марта! — громко крикнул Артур.
Мы остановились и я устало вздохнул. Артур посмотрел на меня:
— Что, малыш, устал? Ничего, теперь мы отдохнем. Марта, ну где ты? — крикнул он снова.
Драпировка отлетела в сторону, отброшенная сильной рукой, и в зал быстрым шагом вошла высокая светловолосая девушка. На ней была просторная полотняная блуза серого цвета, вылинявшая от многочисленных стирок, длинная цветастая юбка и платок, небрежно повязанный вокруг головы. Она нахмурила светлые брови, от чего ее нос стал выглядеть чуточку воинственней. В ее руках было полотенце и она на ходу вытирала им руки, покрасневшие от горячей воды.
— Чего разорался, любимый мой? — сказала она, останавливаясь перед нами.
— Ты что-то не в духе. Марта, — осторожно сказал Артур.
— С чего бы это мне быть в духе? — фыркнула хозяйка.
Она казалась рассерженной, но в её светло-голубых глазах прыгали насмешливые искорки.
— Мари и Роза, — сказала она в пространство.
Парни стояли перед ней навытяжку. Уж насколько мне было всё непонятно, но я заметил выражение их лиц. Их молчаливые физиономии говорили: «Если этого нельзя избежать, то нужно перетерпеть».
— Мари и Роза, — повторила она и добавила уничтожающим тоном, — две неуклюжие гусыни, которые ничего не умеют делать правильно.
— В чём дело, Марта? — спросил Артур своим самым деловым тоном.
— Одна вывалила на другую ковш кипятка, теперь вся кухня в крике, слезах и соплях, я делаю компресс из сырой картошки и масла и всё в доме вверх дном из-за ваших девок, Чарли и Блэк.
— Ну, Марта, — усмехнулся Артур, — я думаю, что ты со всем справилась как надо.
— Правильно думаешь, дорогой. А это что ещё за червяк с вами?
Только теперь Марта соизволила заметить меня, болтающегося между Блэком и Пако, как мошонка между ног.
— Мы нашли его в Восточном тупике, — ответил Артур.
Марта немедленно подбоченилась, её сжатые кулаки упёрлись в упругие бёдра, она вздёрнула подбородок:
— Артур...
— Хватит, Марта, — мягко сказал Артур, — ты хозяйка в доме и на кухне, ты моя жена, но дай мне разбираться со своими делами самому.
— Артур, — её голос сбавил пару оборотов, — в доме полно людей.
— Я знаю, я прекрасно это знаю, но это — моё дело. Вода готова?
