E.Allard - E Allard Esli zamerznet ad
— Райзен ненавидит Россию, считает себя американцем, о бывшей родине говорит с сильным раздражением и ненавистью. Не важно, касается ли это жизни при царе, или при большевиках. Ненавидит коммунизм, коллективизм и вообще все, что связано с большевиками. Вы слышали об «охоте на ведьм»?
— Ещё бы, мерзкая страница в нашей истории. Сажать людей в тюрьму за то, что у них есть своё мнение.
— Так вот, представьте себе, Райзен выступал экспертом по России перед комиссией по расследованию антиамериканской деятельности в Голливуде.
— По-моему, там речь шла о нескольких фильмах, сделанных в поддержку русских во время войны.
— Он мне пару раз описывал эту «гнусность», как он называл, в красках. Это касалось одного фильма, кажется, «Песнь о России». Рассказывал с отвращением, что это мерзкая пропаганда тоталитарного общества. Нельзя прославлять народ, который сражался за рабское государство. Возмущался, что в фильме показаны улыбающиеся дети, хрустальные люстры, роскошные рестораны, чистые улицы. Чего в России быть не могло.
— Мне не верится, что там нет хрустальных люстр, и никто не улыбается.
— Это не важно, дорогой мой, главное, ему дали облить грязью бывшую родину, — усмехнулся Роджер. — Он быстро натурализовался в Штатах и смог сделать себе огромное состояние. Думаю, это не случайное совпадение.
— Понятно, а на эти бешеные деньги купил себе кресло мэра этого города.
— Почему вы решили, что он — мэр? Он лишь вложил деньги в строительство города. А правит всем вовсе не он. Я вам потом объясню.
К ним подошёл один из посетителей, который сильно выделялся среди всех остальных — под густыми, длинными, чёрными бровями близко посаженные круглые, выпуклые глаза с безумным взглядом и тонкие усики, загнутые вверх тонкими ниточками, как усики диковинного жука. Только у него на роскошном фраке в виде бутоньерки красовалась огромная алая роза, а не маленькая белая гвоздика.
— Эдвард, как я рад, что вы выздоровели! — произнёс он манерно. — Я не надеялся вас увидеть. Вы теперь сможете поддержать вашего дядю. Надеюсь, что вы присоединитесь ко мне и вашему лучшему другу Хьюберту на одном из моих вечеров? Сэр Роджер, я хотел бы увидеть вас с племянником на премьере моего великолепного спектакля.
— Эдвард ещё не достаточно здоров, чтобы выдержать весь спектакль, — сказал Роджер холодно, сжав незаметно локоть спутника, увёл в сторону.
Когда они отошли к высокому окну, задрапированными бордовыми шторами с тяжёлыми, золотыми кистями, Роджер тихо сказал:
— Главный меценат города. Он тоже русский, как и его лучший друг, и покровитель. Сальвадор Каваллини. На самом деле его зовут Семён Ковальчук, но ему нравится, когда его называют артистическим псевдонимом, под которым он выступал.
— Таракан на булавке. Пыжится изобразить из себя Сальвадора Дали.
— Вон тот молодой человек, который стоит рядом с Каваллини, и одет как попугай, тоже ваш большой друг, — добавил Роджер, кивнув на миловидного молодого человека, в длиннополом твидовом пиджаке в крупную сине-голубую клетку, с бархатным воротником и манжетами, и узком галстуке-бабочке в горошек. — Даниэль Хьюберт. Запоминайте.
Воздух прорезал визгливый голос:
— Сэр Роджер, Эдвард, как я рад вас видеть!
К ним подкатился толстяк, с чьей дородной внешностью тонкий голос совершенно не сочетался.
— Что с вами, Эдвард? — воскликнул он. — Вам дурно? Вы побледнели.
— Я замечательно себя чувствую, мистер Хаммерсмит. Как у вас дела на заводе?
— Не так уж и хорошо, — недовольно пропищал Хаммерсмит. — После того, как пропал мой лучший инженер дела пошли из рук вон плохо.
— Магнус, я надеюсь, вы не обвиняете меня в этом? Не думайте, что я переманил его к себе. Штат моих сотрудников не увеличился. Вы можете это проверить.
— Ну что вы, сэр Роджер, — проверещал Хаммерсмит, тщетно стараясь придать голосу любезность. — Я верю. Я поставил в известность полицию, они обязательно его найдут, живого или мёртвого.
— Зачем вы сообщили в полицию? — поинтересовался с издёвкой молодой человек. — Он что-то украл у вас?
Хаммерсмит растерялся:
— Ну как же, мистер Кармайкл, человек ушёл с моего завода и исчез, — пробормотал он, наконец. — Я несу за него ответственность.
— Пусть ищут родственники. Зачем владельцу завода искать своего работника? Вы так заботитесь обо всех своих людях?
Хаммерсмит, бросив высокомерный взгляд, с комичным пафосом изрёк:
— Да, я забочусь обо всех людях, которые работают на меня! И особенно о талантливых, как этот инженер.
— Может быть, это не совсем так, мистер Хаммерсмит? Он сбежал от вас, потому что ему не так уж и хорошо работалось у вас?
Роджер сжал ему руку и строго проговорил:
— Эдвард, помолчите. Магнус, извините, мой племянник ещё не пришёл в себя окончательно. Он ведёт себя неадекватно. Вы должны это понять.
Хаммерсмит, бросив исподлобья злобный взгляд на обоих, развернулся и, заложив руки за спину, уплыл в сторону, комично переставляя короткие ножки.
— Извините, Роджер, я веду себя, как идиот.
— Держите себя в руках, — предупредил Роджер, и добавил, увидев, куда устремлён взгляд собеседника. — Камилла, жена Райзена.
В зал вошла девушка, несмотря на множество представительниц слабого пола, присутствующих здесь, она сразу приковывала внимание: идеально изогнутые «оленьи» глаза с пушистыми ресницами, густые, светлые волосы открывали чистый лоб, обрамляли волной лицо и ниспадали на плечи. Высокую, упругую грудь выделяло слишком открытое ярко-алое, облегающее платье, подчёркивающее точёную с осиной талией фигуру.
— Что между ними может быть общего? Она раза в два моложе его. Знаю таких особ, которые на все готовы ради денег.
— Мой друг, вы чересчур предвзяты.
Перекрывая гул в зале, послышался громкий радостный визг Хаммерсмита:
— Мистер Эскью, как же вы так, не стоило вистовать без козырей!
— Хаммерсмит — шулер, — усмехнулся Роджер. — Виртуоз в своём деле. Обчищает всех, кто садится с ним играть.
— Зачем же тогда с ним играют?
— Его никто не ловил за руку.
— Я с ним сыграю.
— Не стоит. Вы проиграетесь. Он будет издеваться над вами. Впрочем, как хотите, — махнул рукой Роджер.
За круглым ломберным столиком в преферанс играли Хаммерсмит, Каваллини и Эскью. Увидев Роджера с племянником, Хаммерсмит похлопал себя по тугому животу и проронил самодовольно:
— Видите, сэр Роджер, мне тоже везёт в картах, как и вам. Не хотите со мной сыграть, Эдвард? Или боитесь? Ничего, ставки маленькие, за вас, как всегда, заплатит дядя, — гнусно захихикал он.
— Я попробую, мистер Хаммерсмит.
Губы Роджера тронула презрительная усмешка, он отошёл к барной стойке, взял коктейль, и сел в кресло у стены. Изредка бросая чуть заметный взгляд, который выдавал его беспокойство. Через некоторое время толпа окружила столик, скрыв от глаз «поле битвы». Роджер откинулся на спинку кресла и задумался.
Недовольный вопль заставил его вздрогнуть.
— Вы жульничаете! Я прекрасно вижу, вы все время одёргиваете манжеты. Вы там прячете карты. Вы шулер! Я знаю вашу репутацию!
Роджер не поверил своим ушам. Голос принадлежал Хаммерсмиту! Неужели ему попался противник не по зубам? Роджер подошёл к столику.
— Хаммерсмит, я наблюдаю внимательно за игрой, Эдвард играет честно, — спокойно проронил Эскью. — Сядьте и успокойтесь.
— Нет! Снимите пиджак! — заорал ещё громче Хаммерсмит, пристально наблюдая, как молодой человек, скинув пиджак, аккуратно повесил на спинку стула.
Но через пару раздач, Хаммерсмит завопил ещё громче:
— Засучите рукава, Эдвард, я вам не верю!
Роджер чуть напрягся, когда молодой человек лёгким движением расстегнул манжеты, обнажив запястья, на каждом из которых красовался широкий металлический браслет, усыпанной бриллиантовой крошкой.
— Мистер Хаммерсмит, — услышал Роджер насмешливый голос своего спутника. — Мне догола раздеться, чтобы вы не нервничали? Это будет не совсем прилично. Здесь дамы. Но я готов.
Хаммерсмит, тяжело засопел, стал бросать из-за карт сердитый взгляд. И вновь подал голос:
— Эдвард, покажите взятку! Покажите!
— Мистер Хаммерсмит, это не последняя, я не могу показать.
— Все равно покажите! Этого не может быть!
Роджер начал чуть заметно нервничать. Эскью не выдержал и покинул «поле боя», дуэлянты остались с глазу на глаз.
— Фальшренонс, мистер Хаммерсмит, ну, сколько ж можно ошибаться? Третий раз подряд. У вас же есть червовая десятка. Или вы запамятовали, что у вас есть козырь? Я и так прощаю недозаказ. Вхожу в ваше положение, вы нервничаете.
— Заткнись, мальчишка! — вскрикнул Хаммерсмит. — Ты пытаешься вывести меня! Из равновесия!
— Хаммерсмит, прекратите, — сказал наблюдавший за игрой Эскью. — Умейте достойно проигрывать.
